Что же
вы к посторонним людям в лифт без стука врываетесь?" И написали на лиф-
те: "Васильевым стучать три раза!" Здорово устроились, правда? Свадебное
путешествие: лифт вверх-вниз! А молодым что еще надо? Ну и, конечно,
мальчик у них родился. Крупный. Четыре пятьсот! Лифтером назвали. В
честь мастера по ремонту лифтов, он к ним заглядывал.
Опять же воспитательная работа наладилась. Слесарь один жил - попи-
вал, жену побивал. В нормальных условиях бил бы ее до последней капли
крови, так ведь? А в этом доме жену его в пятьдесят вторую переселили, к
врачу. А к нему на пятнадцать суток вселили одну милую женщину, ядроме-
тательницу. Он по привычке замахнулся - ну, она и метнула его. Где он
приземлился, неизвестно. Через три дня вернулся - другой человек: в жене
души не чает, пить бросил, только заикается вежливо.
Официантка одинокая, можно сказать, счастье свое нашла. Ну, принесет
в дом с работы остатки, а есть-то самой надо. А одной все не съесть.
Продукты выбрасывала, тосковала. А к ней как-то сосед с собачкой на за-
пах зашел. Уже есть веселей! Другой на звон ножей, вилок забрел, тот,
что на заводе шампанских вин работает. Ясно, зашел не с пустыми руками.
И потянулся народ, кто с чем. А все где-то работают. Кто с конфетами,
кто с лекарствами, кто шпингалеты на окна тащит, кто бенгальские огни! И
когда вместе сложились - праздник вышел. И все тихо, мирно, потому что и
милиционер где-то свой проживает. Никого вызывать не надо. Словом, хо-
чешь не хочешь - одной семьей зажили. Все общее стало: и радость и горе.
А когда все поровну, то на каждого горя приходится меньше, а радости
больше.
Бельмондо
Бунькин совершал обычную вечернюю прогулку. Неспешно вышагивал свои
семь кругов вдоль ограды садика, старательно вдыхал свежий воздух, любо-
вался желтыми листьями и голубым небом. Внезапно что-то попало Бунькину
в глаз. Вениамин Петрович старательно моргал, тер веки кулаком - ничего
не помогало. А к ночи глаз покраснел и стал как у кролика.
Сделав примочку со спитым чаем, Бунькин лег спать. Утром он первым
делом подошел к зеркалу, снял повязку и обнаружил в глазу странное пят-
нышко.
- Уж не бельмо ли? - испугался Вениамин Петрович. - Сегодня же пойду
к врачу.
На работе его так загоняли с отчетом, что он забыл про бельмо, а ког-
да вечером вспомнил, не хватило сил подняться с дивана. К тому же боле-
вых ощущений не было. "К врачу завтра схожу", - думал Бунькин, разгляды-
вая глаз в зеркальце. Пятнышко стало больше и красивее.
- Когда в ракушку попадает песчинка, вокруг нее образуется жемчужина.
А вдруг у меня то же самое? Вот был бы номер! - хмыкнул он.
- Жемчуг или бельмо? Эх, мне бы чуточку жемчуга, - бормотал Вениамин
Петрович, укладываясь в постель.
Снились ему ракушки. Они раскрывались, как кошельки, и ночь напролет
из них сыпались золотые монетки.
Утром Бунькин увидел в зеркальце, что пятно округлилось. На свету оно
нежно переливалось всеми цветами радуги.
"Неужели жемчужина? - всерьез подумал Вениамин Петрович и присвист-
нул: - Что же делать? Пойдешь к врачу - удалят. Дудки! Грабить себя ни-
кому не позволю!"
После работы Бунькин пошел не к врачу, а в ювелирную мастерскую. Ста-
ренький мастер прищурил в глазу свое стеклышко и долго вертел в руках
голову Бунькина.
- Странный случай, - прошамкал ювелир. - Или я ничего не понимаю в
драгоценностях, но - даю голову на отсечение - это не подделка, а насто-
ящий жемчуг! Это...
- А сколько за него дадут? - перебил Вениамин Петрович.
- Трудно сказать. Ведь это не речной жемчуг. И не морской. Но рублей
пятьсот за такой глаз я бы дал не глядя...
Дома Бунькин долго разглядывал через лупу свое сокровище, щедро уве-
личенное и отраженное в зеркале. Потом сел за стол.
- Так. Значит, пятьсот рублей у нас есть. - Вениамин Петрович взял
бумагу. - Пятьсот за три дня. Но она же еще расти будет. Вот это зарпла-
та! - Бунькин начал складывать столбиком.
- Только бы под трамвай не попасть, - заволновался он. - А то еще ху-
лиганы по глупости в глаз заедут. Такую вещь испортят, вандалы! Надо
припрятать добро.
Бунькин смастерил черную бархатную повязку и элегантно перевязал го-
лову.
- Вот так спокойнее, - улыбнулся он, глядя на бандитское отражение в
зеркале.
На вопрос сослуживцев: "Что случилось?" - Вениамин Петрович кокетливо
отвечал: "Да ерунда, конъюнктивит".
Жемчужина росла медленно, но верно. Скоро она заполнила полглаза, так
что видеть ее Вениамин Петрович мог только вторым глазом, сильно скосив
его.
Бунькин закупил литературу о жемчуге. О его добыче, росте в естест-
венных и искусственных условиях.
Во время летнего отпуска он поехал на юг, к морю. Вениамин Петрович
до посинения качался на волнах, вымачивая левый глаз в соленой воде.
Морские ванны пошли на пользу, потому что вскоре, к большой радости
Бунькина, почти весь левый глаз заполнила прекрасная жемчужина.
На работу Вениамин Петрович возвратился другим человеком. Несмотря на
повязку, укрывшую глаз, вид у него стал независимый, гордый. Достоинство
переполняло Бунькина, лилось через край. Чуть кто толкнет или скажет
бестактность - Бунькин вспыхивал, как принц голубых кровей, и требовал
удовлетворения немедленно. Виновный тут же просил прощения.
И тем трогательнее выглядела постоянная тревога Вениамина Петровича
за судьбу сослуживцев, их близких, родных. Если, не дай бог, кто-то уми-
рал, он непременно являлся на похороны. В газетах первым делом искал
некрологи и, отпросившись с работы, спешил на панихиды совершенно незна-
комых людей, где убивался и рыдал так, что его принимали за близкого
родственника покойного. И никто не знал, что чужое горе оборачивалось
для него жгучей радостью. Ведь после каждого промывания соленой слезой
жемчужина делалась больше и свет испускала ярче.
Когда левый глаз практически перестал видеть, Вениамин Петрович решил
- пора. Он пришел к ювелиру, развязал глаз и царственно опустил голову
на стол: "Сколько дадите?" Старенький ювелир долго причмокивал и наконец
сказал:
- В жизни не видел ничего подобного. У вас здесь не меньше десяти ты-
сяч. Поздравляю!
Вениамин Петрович вышел из ювелирной мастерской, ощущая себя начинаю-
щим миллионером.
- А что ж это я иду как простой смертный? Да еще с повязкой? Не воро-
ванное. Все честным путем. - Бунькин сорвал с головы черную тряпку и,
размахивая ею, остановил такси.
- Большой проспект! - сказал он и, взяв из пачки шофера сигарету, за-
курил. Когда подъехали к дому, на счетчике было рубль десять.
- Извини, друг, мелочи нет! А с этой штуки у тебя сдачи не будет, -
захохотал Вениамин Петрович, сверкнув на шофера левым глазом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
вы к посторонним людям в лифт без стука врываетесь?" И написали на лиф-
те: "Васильевым стучать три раза!" Здорово устроились, правда? Свадебное
путешествие: лифт вверх-вниз! А молодым что еще надо? Ну и, конечно,
мальчик у них родился. Крупный. Четыре пятьсот! Лифтером назвали. В
честь мастера по ремонту лифтов, он к ним заглядывал.
Опять же воспитательная работа наладилась. Слесарь один жил - попи-
вал, жену побивал. В нормальных условиях бил бы ее до последней капли
крови, так ведь? А в этом доме жену его в пятьдесят вторую переселили, к
врачу. А к нему на пятнадцать суток вселили одну милую женщину, ядроме-
тательницу. Он по привычке замахнулся - ну, она и метнула его. Где он
приземлился, неизвестно. Через три дня вернулся - другой человек: в жене
души не чает, пить бросил, только заикается вежливо.
Официантка одинокая, можно сказать, счастье свое нашла. Ну, принесет
в дом с работы остатки, а есть-то самой надо. А одной все не съесть.
Продукты выбрасывала, тосковала. А к ней как-то сосед с собачкой на за-
пах зашел. Уже есть веселей! Другой на звон ножей, вилок забрел, тот,
что на заводе шампанских вин работает. Ясно, зашел не с пустыми руками.
И потянулся народ, кто с чем. А все где-то работают. Кто с конфетами,
кто с лекарствами, кто шпингалеты на окна тащит, кто бенгальские огни! И
когда вместе сложились - праздник вышел. И все тихо, мирно, потому что и
милиционер где-то свой проживает. Никого вызывать не надо. Словом, хо-
чешь не хочешь - одной семьей зажили. Все общее стало: и радость и горе.
А когда все поровну, то на каждого горя приходится меньше, а радости
больше.
Бельмондо
Бунькин совершал обычную вечернюю прогулку. Неспешно вышагивал свои
семь кругов вдоль ограды садика, старательно вдыхал свежий воздух, любо-
вался желтыми листьями и голубым небом. Внезапно что-то попало Бунькину
в глаз. Вениамин Петрович старательно моргал, тер веки кулаком - ничего
не помогало. А к ночи глаз покраснел и стал как у кролика.
Сделав примочку со спитым чаем, Бунькин лег спать. Утром он первым
делом подошел к зеркалу, снял повязку и обнаружил в глазу странное пят-
нышко.
- Уж не бельмо ли? - испугался Вениамин Петрович. - Сегодня же пойду
к врачу.
На работе его так загоняли с отчетом, что он забыл про бельмо, а ког-
да вечером вспомнил, не хватило сил подняться с дивана. К тому же боле-
вых ощущений не было. "К врачу завтра схожу", - думал Бунькин, разгляды-
вая глаз в зеркальце. Пятнышко стало больше и красивее.
- Когда в ракушку попадает песчинка, вокруг нее образуется жемчужина.
А вдруг у меня то же самое? Вот был бы номер! - хмыкнул он.
- Жемчуг или бельмо? Эх, мне бы чуточку жемчуга, - бормотал Вениамин
Петрович, укладываясь в постель.
Снились ему ракушки. Они раскрывались, как кошельки, и ночь напролет
из них сыпались золотые монетки.
Утром Бунькин увидел в зеркальце, что пятно округлилось. На свету оно
нежно переливалось всеми цветами радуги.
"Неужели жемчужина? - всерьез подумал Вениамин Петрович и присвист-
нул: - Что же делать? Пойдешь к врачу - удалят. Дудки! Грабить себя ни-
кому не позволю!"
После работы Бунькин пошел не к врачу, а в ювелирную мастерскую. Ста-
ренький мастер прищурил в глазу свое стеклышко и долго вертел в руках
голову Бунькина.
- Странный случай, - прошамкал ювелир. - Или я ничего не понимаю в
драгоценностях, но - даю голову на отсечение - это не подделка, а насто-
ящий жемчуг! Это...
- А сколько за него дадут? - перебил Вениамин Петрович.
- Трудно сказать. Ведь это не речной жемчуг. И не морской. Но рублей
пятьсот за такой глаз я бы дал не глядя...
Дома Бунькин долго разглядывал через лупу свое сокровище, щедро уве-
личенное и отраженное в зеркале. Потом сел за стол.
- Так. Значит, пятьсот рублей у нас есть. - Вениамин Петрович взял
бумагу. - Пятьсот за три дня. Но она же еще расти будет. Вот это зарпла-
та! - Бунькин начал складывать столбиком.
- Только бы под трамвай не попасть, - заволновался он. - А то еще ху-
лиганы по глупости в глаз заедут. Такую вещь испортят, вандалы! Надо
припрятать добро.
Бунькин смастерил черную бархатную повязку и элегантно перевязал го-
лову.
- Вот так спокойнее, - улыбнулся он, глядя на бандитское отражение в
зеркале.
На вопрос сослуживцев: "Что случилось?" - Вениамин Петрович кокетливо
отвечал: "Да ерунда, конъюнктивит".
Жемчужина росла медленно, но верно. Скоро она заполнила полглаза, так
что видеть ее Вениамин Петрович мог только вторым глазом, сильно скосив
его.
Бунькин закупил литературу о жемчуге. О его добыче, росте в естест-
венных и искусственных условиях.
Во время летнего отпуска он поехал на юг, к морю. Вениамин Петрович
до посинения качался на волнах, вымачивая левый глаз в соленой воде.
Морские ванны пошли на пользу, потому что вскоре, к большой радости
Бунькина, почти весь левый глаз заполнила прекрасная жемчужина.
На работу Вениамин Петрович возвратился другим человеком. Несмотря на
повязку, укрывшую глаз, вид у него стал независимый, гордый. Достоинство
переполняло Бунькина, лилось через край. Чуть кто толкнет или скажет
бестактность - Бунькин вспыхивал, как принц голубых кровей, и требовал
удовлетворения немедленно. Виновный тут же просил прощения.
И тем трогательнее выглядела постоянная тревога Вениамина Петровича
за судьбу сослуживцев, их близких, родных. Если, не дай бог, кто-то уми-
рал, он непременно являлся на похороны. В газетах первым делом искал
некрологи и, отпросившись с работы, спешил на панихиды совершенно незна-
комых людей, где убивался и рыдал так, что его принимали за близкого
родственника покойного. И никто не знал, что чужое горе оборачивалось
для него жгучей радостью. Ведь после каждого промывания соленой слезой
жемчужина делалась больше и свет испускала ярче.
Когда левый глаз практически перестал видеть, Вениамин Петрович решил
- пора. Он пришел к ювелиру, развязал глаз и царственно опустил голову
на стол: "Сколько дадите?" Старенький ювелир долго причмокивал и наконец
сказал:
- В жизни не видел ничего подобного. У вас здесь не меньше десяти ты-
сяч. Поздравляю!
Вениамин Петрович вышел из ювелирной мастерской, ощущая себя начинаю-
щим миллионером.
- А что ж это я иду как простой смертный? Да еще с повязкой? Не воро-
ванное. Все честным путем. - Бунькин сорвал с головы черную тряпку и,
размахивая ею, остановил такси.
- Большой проспект! - сказал он и, взяв из пачки шофера сигарету, за-
курил. Когда подъехали к дому, на счетчике было рубль десять.
- Извини, друг, мелочи нет! А с этой штуки у тебя сдачи не будет, -
захохотал Вениамин Петрович, сверкнув на шофера левым глазом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119