- Подай, Христа ради!
Лопоухий прикрыл шапку телом:
- Я сам нищий!
- С такой-то шапкой! А у меня ничего нет совсем! - Голодранец распах-
нул плащ, под ним, действительно, не было ничего, даже тела.
- Отсыпь малость на пропитание! Раз в неделю жутко хочется есть!
- Дать чуток, что ли? - подумал лопоухий. - А то ведь подохнет, а на
небесах ляпнет, мол, из-за меня! Зачем мне эти разговоры в раю?!
Лопоухий зачерпнул деньги, взвесил на руке, половину отсыпал и оста-
ток царственным жестом вручил голодранцу.
Тот закрестился, закланялся и, пятясь задом, исчез.
Нищий улыбнулся:
- Первый раз в жизни дал милостыню! Дожил-таки!
Голодранец легкой рысью летел к забегаловке и на перекрестке сбил ка-
леку на деревяшке с колесиками, который двигался, толкаясь кулаками об
землю. Голодранец выронил монеты, и те радостно запрыгали по камням,
вызванивая желания.
Голодранец кинулся собирать деньги.
Обрубок с трудом вернулся в вертикальное положение и вытаращил глаза
на эдакое богатство.
- Сволочь, подай, Христа ради!
Голодранец насупился:
- Не видишь, что ли, с кем разговариваешь?! Я такой же нищий, как ты!
В кулаке все мои деньги.
Обрубок профессионально всхлипнул:
- А у меня в кулаке ничего нет! И ног у меня нет, а у тебя их вон
сколько!
- Половинка прав! - вздохнул голодранец. - Я хоть и нищий, зато при
руках, при ногах, а у бедняги всего половина. Я против него Аполлон
Бельведерский.
- Держи! - голодранец протянул инвалиду пару монет и, закинув шарф за
спину, господином зашагал дальше.
Обрубок расцеловал монетки, хохотнул и, мощно отталкиваясь от земли,
помчался по улице.
На повороте калека чуть не сшиб чье-то туловище. Оно задумчиво шага-
ло, засунув руки в карманы, натыкаясь на стены и на людей. Ощупав инва-
лида, туловище сказало:
- Подай, Христа ради, бедному туловищу, потерявшему голову от нес-
частной любви.
Калека завопил:
- Ты же не видишь, с кем разговариваешь! У меня ног нету, культяшки!
Хорошо еще мужское достоинство не пострадало, одна радость в жизни оста-
лась, правда, с трудом! И ты говоришь мне "подай"! Тьфу на тебя! Самому
пару монет дали позабавиться с девушкой!
Туловище зарделось:
- О девушках могу только мечтать. Да и мечтать, если честно, нечем.
- Вот беда-то у человека, - смахнул слезу калека. - У меня нет ка-
ких-то двух ног, все остальное при мне! А эта бестолочь без головы, счи-
тай, все органы псу под хвост - погремушки!
- На! - инвалид вложил в руку туловища монету. - Погуляй за мой счет!
Туловище благодарно закивало и пошло куда глаза глядят, хотя глаз у
него не было.
Калека вздохнул:
- Денег, конечно, жаль. На одну монету целую девушку не пригласишь. А
с другой стороны, когда еще подашь милостыню! Сделал доброе дело - зач-
тется. Грехи замолил, теперь и погрешить можем всласть!
А туловище бредет, на всех натыкается.
На углу голова лежит, подаяние просит. Волосы русые, глаза голубые.
Как такой симпатяге откажешь! Да еще горе у нее вон какое!
Кидают монеты, голова ртом ловит, за обе щеки запихивает. Довольная.
Еще бы. Полный рот денег!
И тут туловище ногой ка-ак голову поддаст! Голова покатилась, деньги
сыпятся, крик. Туловище споткнулось, по земле шарит руками, монетки хва-
тает и по карманам, по карманам. Без головы, а соображает!
Голова деньгами плюется:
- Что ты сукино туловище делаешь, а?!
А оно знай зудит:
- Подайте, Христа ради, бедному туловищу, потерявшему голову от нес-
частной любви!
Голова аж поперхнулась деньгами:
- Это ты-то несчастное?! Кто ж тогда я! У тебя руки, ноги, задница,
прочие органы и тебе плохо?!
Туловище захныкало:
- Но без головы я же не знаю, как этим пользоваться. Хожу под себя, а
под кого же еще?! Могу пойти куда хочу, а куда я хочу?! Любая баба моя,
но не знаю какая!
Голова от злости завертелась волчком:
- Но ты все можешь, а мне нечем! Ходить под себя и то не могу! Бабу
вижу, хочу, знаю как, а как?! Пинка дать под задницу не могу! Ни задницы
у меня, ни пинка! А ты еще ноешь: "Подайте, Христа ради!" Побойся бога!
Счастливчик!
А туловище свое гнет:
- Подайте, подайте...
Голова задумалась:
- Сплюну-ка пару монет. Пусть подавится. Верно говорят: помоги ближ-
нему! Раз кому-то помог, значит, ему хуже чем тебе. Выходит, тебе чем
ему лучше! За то, что кому-то хуже чем тебе, последнее отдать можно!
Голова сплюнула деньги, покатилась по земле, по камням, набивая шиш-
ки, радуясь жизни и улыбаясь во весь рот. Потому что пока у тебя есть
рот, не улыбаться им глупо. Эх, научиться бы ценить то, что у тебя есть,
пока оно есть, а не потом, когда нету!
Охрана
Одни воруют, потому что хотят жить лучше, другие воруют оттого, что
просто хотят жить. Сегодня, засучив рукава, тащат все: от варенья, до
банки из-под варенья, которую можно продать.
А у меня дачка не бог весть какая, но если разобрать по кирпичику -
сумма! Пять лет строил, недоедал. Так что, это все без боя отдать?
Летом-то дежурили с ружьями, а зимой, когда никого не будет? Естест-
венно, на охране народ чокнулся.
Кто во что горазд: колючая проволока на заборе, волчьи ямы, замки,
запоры, капканы, мигалки, ревуны. К сентябрю линия Майергейма получи-
лась! Мне повезло: сосед, Михалыч, мужик смекалистый, он и себе и нам
напридумывал всякого. Ток пустил по проволоке, причем, какое-то там реле
с прерывателем, все время потрескивает, и в ночи видно, как по проволоке
искра мечется в поисках жертвы. Жуть!
Не скажу где, а то вы с места сорветесь, достал Михалыч взрывчатку,
туалет заминировали и подходы к дому. На окнах секретки - если кто ре-
шетку взломает, за раму схватится, там крохотные иголочки, а на кончике
- яд! Так что, милости просим! Ну а кто замок выломает, в дверь войдет -
его ждет сюрприз. Планочку заветную не отвел, только дверь распахнул,
тут гарпун на пружине сквозь тебя - фить! Так что, извини, по второму
разу не сунешься. Словом, к зиме подготовились. Один только Петрович,
старый лентяй, со своей хибарой, как бельмо на глазу: ни решеток, ни
замков, дверь на одной сопле держится.
На зиму уезжали спокойные. Только смертник, камикадзе с голодухи су-
нется.
По первому снегу в ноябре решили проверить. Подъезжаем и чуем нелад-
ное.
На снегу следы, вещи раскиданы. Кинулись по домам. С горя о предосто-
рожности позабыли. Тимофеич на своей же проволоке сгорел, за искру ухва-
тился. Митрюхины на родном минном поле подорвались. Сигналова в волчью
яму ухнула, а там волк неделю без пищи!
Я к своей избе подбегаю. Окна выбиты. Обнесли! Влетел на крыльцо, про
гарпун-то забыл, дверь на себя дернул. Мама родная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119