"Вам куда?", игриво отвечали: "Куда скажете! Вам
виднее!"
Валюша Синицына по вечерам распахивала окно на пятом этаже, спускала
до земли связанную из простыней веревку, ставила пластинку "Лучшие
итальянские песни", ту же "Феличиту", и в прелестной ночной рубашке ло-
жилась на диван, держа в руках чемоданчик с вешами. И хоть бы одна сво-
лочь воспользовалась случаем! Лишь однажды в окне показалась лохматая
голова и спросила: "Слышь, подруга, водочка есть?"
И в других домах было тревожно. Жены цедили сквозь зубы:
- Терехина почему-то похитили! Настоящие мужики нарасхват. А ты нико-
му не нужное барахло!
На что мужья, свирепея, отвечали с достоинством:
- Дура! Да я последнее отдам тому идиоту, который спьяну тебя умыкнет
хоть на пару деньков!.. Я бы показал тут, какое я барахло!..
Короче, трудно сказать, каково приходилось Терехину, но остальным
после его похищения не стало житья, это точно!
Поэтому, когда в очередном письме похитители взмолились: "Заберите
Терехина назад вместе с пятью штуками сушеного леща и шестью килограмма-
ми сушеных грибов, исключительно белых", - общее собрание постановило:
"Пусть возвращается, прохиндей! Мы ему такую встречу устроим, мафии не
снилось! А грибы и леща разыграем! Плюс тысячу долларов за моральный
ущерб!"
Согласно договоренности, в 15.00 к беседке на сорок шестом километре
подъехала директорская "Волга". Из нее вышли Уздекин, Свербляев и Валя
Синицына. На расстоянии двадцати метров притормозил красный лимузин.
Двое здоровенных мужчин в черных масках выволокли из машины человека,
отдаленно напоминавшего Терехина. Обросший, загоревший, ставший шире в
плечах. Лишь отсутствие маски отличало его от тех двух бандитов. Увидев
своих, Терехин рванулся вперед.
- Назад! - Уздекин поднял руку. - Товарищи! Где остальное? Где лещ,
где грибы, где доллары?
Пока один бандит висел на Терехине, второй вытащил из багажника
деньги, лещей, грибы и швырнул все Уздекину. Тот пересчитал лещей, дол-
лары, взвесил на безмене грибы.
- Все сошлось! - торжественно сказал он разбойникам. - Проваливайте,
товарищи!
Бандиты толкнули Терехина вперед, а сами рванулись к машине. Синицына
и Свербляев отчаянными прыжками помчались в погоню. Свербляев по пояс
ворвался в машину, но Синицына девичьим локтем так двинула в бок, что
Свербляев, согнувшись, рухнул на землю. Синицына ласточкой влетела в
рванувшийся автомобиль, захлопнула дверцу, и лимузин красной каплей ска-
тился за горизонт.
Терехин заботливо поднял Свербляева на руки и отнес в директорскую
"Волгу". Усадил на заднее сиденье и сел рядом с ним. Свербляев припал к
широкой терехинской груди, жадно внюхиваясь в лесные запахи, которыми
полна была куртка, и зарыдал, как ребенок:
- Коля!.. Коля!.. Ну почему так всегда?! А?! Скажи, Коль, почему ни-
кому, даже мафии, я не нужен?!
Терехин не выдержал и заплакал:
- Сережка! Родной ты мой!.. Если бы ты только знал, как я без вас!..
по вам... боже ты мой!
Уздекин сказал:
- Николай, нам вас так не хватало! Представьте: все взносы сдали, а
тридцати ваших копеек нет!
Машина набрала скорость. Уздекин, посасывая спинку леща, включил при-
емник, и, как по заявке, итальянцы запели "Феличиту".
Это бесшабашное слово у итальянцев означает "счастье". Терехин и
Свербляев сидели, обнявшись, и плакали каждый о своем.
Укусы
Не так боюсь холеры, как одиночества. Потому что с холерой давно по-
кончили, а с одиночеством нет. На стенку лезешь, ухо к полу прикладыва-
ешь: не идет ли кто! Иногда полжизни дурацкой отдал бы за голос челове-
ческий. Чтоб разговаривали со мной, смотрели в глаза мне; как дикторша
на экране всем в душу заглядывает одновременно, чтоб вот так мне одному!
Надежда только на телефон красненький. Но друзья звонят, только когда им
что-то от меня надо. А когда мне надо, ни один сукин сын не наберет!
Самому что ли позвонить? Ноль восемь...
"Двадцать три часа две минуты..."
Во женщина неприступная! Но все равно есть номера, по которым можно
людей на дом вызвать!
Раньше горели самостоятельно. Без посторонней помощи. А теперь под-
жег, набрал ноль один - и лезут в окна несгораемые ребята с топорами и в
касках. Поливают живой водой из брандспойта - и, хочешь не хочешь, жи-
вешь дальше.
Опять заскучал - заманиваешь в квартиру вора. Пока он ищет драгоцен-
ности, ты заветные ноль два набираешь. И люди мужественной профессии
взламывают дверь, всех арестовывают, сажают за стол: до утра разговари-
ваете, пьете кофе, даете показания.
Сердечко прихватило - не горюй! До аппарата доползи, ресничками наск-
реби ноль три - и "скорая помощь" найдет тебя живого или мертвого.
Кольнут в белу рученьку - глаза откроешь, а над тобой люди склонились, -
значит, снова ты не один!
С телефоном не соскучишься, это не телевизор. Газ включил, а спичку
не зажег - вот и запахло противненьким. Немедленно звони женшине по ноль
четыре. "У меня газом пахнет, чувствуете?" И трубку к плите подносишь.
Не успеешь газом надышаться - приезжает аварийная как миленькая. Бесп-
латно делают искусственное дыхание, молоком отпаивают, переживают: умер
ты или нет?! А что еще человеку надо, кроме искусственного дыхания и за-
боты?
Ну почему все спят, когда я не сплю! Телефонов-то в справочнике, те-
лефонов!.. Вот! При укусе животного знаете куда звонить? Ни вы, ни жи-
вотное не в курсе. А здесь написано: 240-41-40. Даже при укусе паршивого
животного есть куда жаловаться! А кому звонить, если блоха не укусит, -
просто тоска гложет. Позвонить, что ли, противостолбнячным товарищам?
Приедут с гитарой, шприцами звеня. Посидим, потреплемся, а чтоб у них на
работе неприятностей не было, поймаем животное, заставим укусить...
"Двадцать три часа тридцать пять минут..."
А если нет денег, вызываешь уголовный розыск на дом вместе с овчарка-
ми, даешь им понюхать рубль, собачка берет след и находит тридцать руб-
лей!
Потом на все эти деньги закажу разговор с Парижем. Запросто. Чтоб
позвонили мне, - все оплачено. Наверно, я ничего не пойму, кроме "жэ
тэм" и "Нотрдам", но дело не в этом! Не понять француженку - кто отка-
жется?
"Двадцать три часа сорок семь минут..."
Да, это не француженка! Хотя по голосу лет тридцать, не больше. Раз
Париж не дают, значит... Париж занят. Ну, занята моя парижанка парижани-
ном, у них это, как у нас мороженого поесть! И черт с ней! Зато таких
белых ночей, как в Ленинграде, ни в одном Париже не увидишь!
Кому бы позвонить, а?..
"Двадцать три часа..." Вот зануда!
"Ноль часов три минуты..."
Конечно, можно поговорить с сыном. У каждого должен быть в первом ча-
су ночи сын.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
виднее!"
Валюша Синицына по вечерам распахивала окно на пятом этаже, спускала
до земли связанную из простыней веревку, ставила пластинку "Лучшие
итальянские песни", ту же "Феличиту", и в прелестной ночной рубашке ло-
жилась на диван, держа в руках чемоданчик с вешами. И хоть бы одна сво-
лочь воспользовалась случаем! Лишь однажды в окне показалась лохматая
голова и спросила: "Слышь, подруга, водочка есть?"
И в других домах было тревожно. Жены цедили сквозь зубы:
- Терехина почему-то похитили! Настоящие мужики нарасхват. А ты нико-
му не нужное барахло!
На что мужья, свирепея, отвечали с достоинством:
- Дура! Да я последнее отдам тому идиоту, который спьяну тебя умыкнет
хоть на пару деньков!.. Я бы показал тут, какое я барахло!..
Короче, трудно сказать, каково приходилось Терехину, но остальным
после его похищения не стало житья, это точно!
Поэтому, когда в очередном письме похитители взмолились: "Заберите
Терехина назад вместе с пятью штуками сушеного леща и шестью килограмма-
ми сушеных грибов, исключительно белых", - общее собрание постановило:
"Пусть возвращается, прохиндей! Мы ему такую встречу устроим, мафии не
снилось! А грибы и леща разыграем! Плюс тысячу долларов за моральный
ущерб!"
Согласно договоренности, в 15.00 к беседке на сорок шестом километре
подъехала директорская "Волга". Из нее вышли Уздекин, Свербляев и Валя
Синицына. На расстоянии двадцати метров притормозил красный лимузин.
Двое здоровенных мужчин в черных масках выволокли из машины человека,
отдаленно напоминавшего Терехина. Обросший, загоревший, ставший шире в
плечах. Лишь отсутствие маски отличало его от тех двух бандитов. Увидев
своих, Терехин рванулся вперед.
- Назад! - Уздекин поднял руку. - Товарищи! Где остальное? Где лещ,
где грибы, где доллары?
Пока один бандит висел на Терехине, второй вытащил из багажника
деньги, лещей, грибы и швырнул все Уздекину. Тот пересчитал лещей, дол-
лары, взвесил на безмене грибы.
- Все сошлось! - торжественно сказал он разбойникам. - Проваливайте,
товарищи!
Бандиты толкнули Терехина вперед, а сами рванулись к машине. Синицына
и Свербляев отчаянными прыжками помчались в погоню. Свербляев по пояс
ворвался в машину, но Синицына девичьим локтем так двинула в бок, что
Свербляев, согнувшись, рухнул на землю. Синицына ласточкой влетела в
рванувшийся автомобиль, захлопнула дверцу, и лимузин красной каплей ска-
тился за горизонт.
Терехин заботливо поднял Свербляева на руки и отнес в директорскую
"Волгу". Усадил на заднее сиденье и сел рядом с ним. Свербляев припал к
широкой терехинской груди, жадно внюхиваясь в лесные запахи, которыми
полна была куртка, и зарыдал, как ребенок:
- Коля!.. Коля!.. Ну почему так всегда?! А?! Скажи, Коль, почему ни-
кому, даже мафии, я не нужен?!
Терехин не выдержал и заплакал:
- Сережка! Родной ты мой!.. Если бы ты только знал, как я без вас!..
по вам... боже ты мой!
Уздекин сказал:
- Николай, нам вас так не хватало! Представьте: все взносы сдали, а
тридцати ваших копеек нет!
Машина набрала скорость. Уздекин, посасывая спинку леща, включил при-
емник, и, как по заявке, итальянцы запели "Феличиту".
Это бесшабашное слово у итальянцев означает "счастье". Терехин и
Свербляев сидели, обнявшись, и плакали каждый о своем.
Укусы
Не так боюсь холеры, как одиночества. Потому что с холерой давно по-
кончили, а с одиночеством нет. На стенку лезешь, ухо к полу прикладыва-
ешь: не идет ли кто! Иногда полжизни дурацкой отдал бы за голос челове-
ческий. Чтоб разговаривали со мной, смотрели в глаза мне; как дикторша
на экране всем в душу заглядывает одновременно, чтоб вот так мне одному!
Надежда только на телефон красненький. Но друзья звонят, только когда им
что-то от меня надо. А когда мне надо, ни один сукин сын не наберет!
Самому что ли позвонить? Ноль восемь...
"Двадцать три часа две минуты..."
Во женщина неприступная! Но все равно есть номера, по которым можно
людей на дом вызвать!
Раньше горели самостоятельно. Без посторонней помощи. А теперь под-
жег, набрал ноль один - и лезут в окна несгораемые ребята с топорами и в
касках. Поливают живой водой из брандспойта - и, хочешь не хочешь, жи-
вешь дальше.
Опять заскучал - заманиваешь в квартиру вора. Пока он ищет драгоцен-
ности, ты заветные ноль два набираешь. И люди мужественной профессии
взламывают дверь, всех арестовывают, сажают за стол: до утра разговари-
ваете, пьете кофе, даете показания.
Сердечко прихватило - не горюй! До аппарата доползи, ресничками наск-
реби ноль три - и "скорая помощь" найдет тебя живого или мертвого.
Кольнут в белу рученьку - глаза откроешь, а над тобой люди склонились, -
значит, снова ты не один!
С телефоном не соскучишься, это не телевизор. Газ включил, а спичку
не зажег - вот и запахло противненьким. Немедленно звони женшине по ноль
четыре. "У меня газом пахнет, чувствуете?" И трубку к плите подносишь.
Не успеешь газом надышаться - приезжает аварийная как миленькая. Бесп-
латно делают искусственное дыхание, молоком отпаивают, переживают: умер
ты или нет?! А что еще человеку надо, кроме искусственного дыхания и за-
боты?
Ну почему все спят, когда я не сплю! Телефонов-то в справочнике, те-
лефонов!.. Вот! При укусе животного знаете куда звонить? Ни вы, ни жи-
вотное не в курсе. А здесь написано: 240-41-40. Даже при укусе паршивого
животного есть куда жаловаться! А кому звонить, если блоха не укусит, -
просто тоска гложет. Позвонить, что ли, противостолбнячным товарищам?
Приедут с гитарой, шприцами звеня. Посидим, потреплемся, а чтоб у них на
работе неприятностей не было, поймаем животное, заставим укусить...
"Двадцать три часа тридцать пять минут..."
А если нет денег, вызываешь уголовный розыск на дом вместе с овчарка-
ми, даешь им понюхать рубль, собачка берет след и находит тридцать руб-
лей!
Потом на все эти деньги закажу разговор с Парижем. Запросто. Чтоб
позвонили мне, - все оплачено. Наверно, я ничего не пойму, кроме "жэ
тэм" и "Нотрдам", но дело не в этом! Не понять француженку - кто отка-
жется?
"Двадцать три часа сорок семь минут..."
Да, это не француженка! Хотя по голосу лет тридцать, не больше. Раз
Париж не дают, значит... Париж занят. Ну, занята моя парижанка парижани-
ном, у них это, как у нас мороженого поесть! И черт с ней! Зато таких
белых ночей, как в Ленинграде, ни в одном Париже не увидишь!
Кому бы позвонить, а?..
"Двадцать три часа..." Вот зануда!
"Ноль часов три минуты..."
Конечно, можно поговорить с сыном. У каждого должен быть в первом ча-
су ночи сын.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119