" - наступила гро-
бовая тишина.
- Товарищи! Завтра у вас ответственнейшее мероприятие! Вам предстоит
выступить в австрийском посольстве! Надеюсь, не надо объяснять, какая
это честь и чем она может для вас кончиться? Я повторяю, Сигаев, не в
грузинском посольстве, а в австрийском! Это не одно и то же. Другими
словами, вы как бы отправляетесь за границу. Заграница - это местность,
где проявляются лучшие качества человека! Как в разведке! Ни на минуту
не забывайте, что у вас самое счастливое детство из всех детств! Обувь
почистить, уши вымыть! В туалет сходить заблаговременно, дома. Сигаеву
подстричься, как нравится мне, а не твоему папе. Челка полтора пальца
моих, а не его! Австрийцы говорят по-немецки, у вас - английский! Что бы
ни предлагали, отвечать "данке шен", то есть спасибо! У наших австрийс-
ких друзей ничего не брать! Они должны понять, что у вас все есть! Вы
поняли? - повторила директриса. - У вас все есть! Сигаев, и у тебя тоже!
Руки в карманах не держать, матери пусть зашьют. Будут задавать вопросы
- пойте! Будут угощать - не ешьте! И вообще держитесь как можно раско-
ванней! Почитайте газеты, выясните, где эта Австрия, кто глава госу-
дарства, чем занимается население... Кто сказал: "Земледелием и банди-
тизмом"? Сигаев, не путай со своими родителями! Желаю отлично выступить
и вернуться с победой.
Директриса пошла к дверям улыбаясь и так приветливо помахивая рукой,
что всем стало жутко. Расходились молча, по одному.
Всю ночь родители гладили, подшивали, мыли, стригли. Утром хористы
появились в школе чистенькие, страшненькие, как привидения на выпускном
балу.
Ровно в десять утра директрисе сообщили, что концерт отменяется. Хо-
ристы обрадовались так, как могут радоваться только дети, узнав, что
учитель тяжело заболел и уроков не будет. Сама Елена Александровна улыб-
нулась четыре раза и прямо помолодела. Но оказалось, что помолодела она
преждевременно. В половине двенадцатого ночи позвонили и сообщили, что
принято решение выступать завтра в десять утра. После чего сказали "спо-
койной ночи" и повесили трубку.
За ночь каким-то чудом удалось оповестить всех участников. Снова ро-
дители стирали, гладили, пришивали, и утром дети, отутюженные до неузна-
ваемости, еле стояли на ногах. Пять человек предусмотрительно заболели.
Ровно в десять к школе подкатил иностранный автобус с темными, как
пляжные очки, стеклами. Елена Александровна, по такому поводу в парадном
кожаном пиджаке и юбке, надетой на левую сторону, проверила у всех ног-
ти, уши, обняла крепко Ниночку, и траурная цепочка исчезла в автобусе с
темными стеклами.
Минут через сорок автобус подъехал к трехэтажному особняку. Ворота с
чугунными кружевами распахнулись, и автобус мягко въехал во двор, други-
ми словами, за границу.
Навстречу вышла загорелая женщина в голубом платье и непонятно с ка-
кой стати заговорила по-русски. Наверно, приглашала идти за собой?..
Иностранная территория угнетала неестественной чистотой, и подозрительно
пахло чем-то вкусным, очевидно, международным скандалом. Хористы подыма-
лись по лестнице, обходя расстеленный ковер, прижимаясь к стенам, но не
касаясь их чистыми руками. У Потемкина оборвалась пуговица, которую он
нервно тискал свободной от Кирилловой рукой. Он хотел бросить пуговицу в
урну, но, подумав, решил не рисковать, а просто сунуть пуговицу в кар-
ман. Карманы оказались зашитыми! Тогда Потемкин принял единственно вер-
ное решение: незаметно для себя сунул пуговицу в рот и языком пристроил
ее к щеке слева.
В зальчике, где предстояло петь, около небольшой эстрады в креслах
сидели пять взрослых и человек десять иностранных детей, одетых так ак-
куратно, будто они тоже должны были петь. Хористы парами стали взби-
раться на сцену, отчего возникла заминка, поскольку мальчики, как учили,
пропускали девочек вперед, при этом продолжая крепко держать каждую за
руку. Блеснуть хорошими манерами в таком положении оказалось непростым
делом.
Наконец хор выстроился. Ниночка вышла вперед и, с трудом подбирая
русские слова, увязая в прилипшем к гортани "данке шен", выговорила, что
они рады присутствовать в этом зале у своих австрийских друзей. "Мы лю-
бим и знаем вашу страну, - бормотала Ниночка. - Особенно любим красавицу
Вену, подарившую миру короля вальсов Штрауса и канцлера Крайского!"
Переводчица с трудом перевела, и, как бы поправляя прическу, накло-
нившись к Ниночке, шепнула: "Это не австрийское посольство, а венгерс-
кое!"
Ниночка качнулась от ужаса, лихорадочно соображая: что хуже,
австрийское или венгерское? И еще: международный это скандал или пока
нет?!
Зрители ждали. Надо было что-то петь.
Ниночка отчаянно всплеснула руками, и хор, стиснув зубы, запел "День
рожденья только раз в году". Ребята пели, стоя плечом к плечу, мужест-
венно вскинув головы, не мигая глядя в зал. Не знающему русский язык
могло показаться, что это осужденные на казнь поют последнюю песню.
Согласно утвержденному репертуару вторым шел "Светит месяц". Солиро-
вать с третьего такта должна была Чистякова, но когда Ниночка сквозь
взмах руки глянула на Иру, то поняла, что соло не будет! Чистякова стоя-
ла, закатив глаза, уронив набок голову, и не падала лишь потому, что с
двух сторон ее подперли плечами Сигаев и Фокин. Ниночку обожгло: "Вот
он, международный скандал!" Она продолжала машинально размахивать рука-
ми, и вдруг на двенадцатом такте песню повела Муханова, староста хора. В
другой тональности, не тем голосом, но кто тут считает!
"Господи, миленькая моя!" - подумала Ниночка, - непроизвольно загоняя
темп. Еще три песни - и, слава богу, концерт кончился. Раздались апло-
дисменты. На сцену поднялся австро-венгерский посол, вручил Ниночке вым-
пел и тяжелый альбом, на котором было написано "Будапешт".
- Выходит, все-таки Швеция! - мелькнуло у Ниночки в голове. Она с
ужасом смотрела, как дети спускаются со сцены и, зчачит, вот-вот рухнет
потерявшая сознание Чистякова. Но со сцены спустились все! Сигаев и Фо-
кин, зажав неживую Чистякову плечами, бодро снесли ее вниз и зашагали
дальше с таким видом, будто с детства так и ходили втроем плечом к пле-
чу.
- Фу! Обошлось! - имея в виду международный скандал, вздохнула Ниноч-
ка. Но оказалось, самое страшное - впереди. Гостей завели в зал, где был
накрыт стол. Но какой! Разноцветные бутылки с лимонадом, кока-колой, ва-
зочки с пирожными, конфетами, жвачками! И все пахло так вкусно, что сво-
дило челюсти! Потемкин чуть не проглотил свою пуговицу. Посол сделал ши-
рокий жест рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
бовая тишина.
- Товарищи! Завтра у вас ответственнейшее мероприятие! Вам предстоит
выступить в австрийском посольстве! Надеюсь, не надо объяснять, какая
это честь и чем она может для вас кончиться? Я повторяю, Сигаев, не в
грузинском посольстве, а в австрийском! Это не одно и то же. Другими
словами, вы как бы отправляетесь за границу. Заграница - это местность,
где проявляются лучшие качества человека! Как в разведке! Ни на минуту
не забывайте, что у вас самое счастливое детство из всех детств! Обувь
почистить, уши вымыть! В туалет сходить заблаговременно, дома. Сигаеву
подстричься, как нравится мне, а не твоему папе. Челка полтора пальца
моих, а не его! Австрийцы говорят по-немецки, у вас - английский! Что бы
ни предлагали, отвечать "данке шен", то есть спасибо! У наших австрийс-
ких друзей ничего не брать! Они должны понять, что у вас все есть! Вы
поняли? - повторила директриса. - У вас все есть! Сигаев, и у тебя тоже!
Руки в карманах не держать, матери пусть зашьют. Будут задавать вопросы
- пойте! Будут угощать - не ешьте! И вообще держитесь как можно раско-
ванней! Почитайте газеты, выясните, где эта Австрия, кто глава госу-
дарства, чем занимается население... Кто сказал: "Земледелием и банди-
тизмом"? Сигаев, не путай со своими родителями! Желаю отлично выступить
и вернуться с победой.
Директриса пошла к дверям улыбаясь и так приветливо помахивая рукой,
что всем стало жутко. Расходились молча, по одному.
Всю ночь родители гладили, подшивали, мыли, стригли. Утром хористы
появились в школе чистенькие, страшненькие, как привидения на выпускном
балу.
Ровно в десять утра директрисе сообщили, что концерт отменяется. Хо-
ристы обрадовались так, как могут радоваться только дети, узнав, что
учитель тяжело заболел и уроков не будет. Сама Елена Александровна улыб-
нулась четыре раза и прямо помолодела. Но оказалось, что помолодела она
преждевременно. В половине двенадцатого ночи позвонили и сообщили, что
принято решение выступать завтра в десять утра. После чего сказали "спо-
койной ночи" и повесили трубку.
За ночь каким-то чудом удалось оповестить всех участников. Снова ро-
дители стирали, гладили, пришивали, и утром дети, отутюженные до неузна-
ваемости, еле стояли на ногах. Пять человек предусмотрительно заболели.
Ровно в десять к школе подкатил иностранный автобус с темными, как
пляжные очки, стеклами. Елена Александровна, по такому поводу в парадном
кожаном пиджаке и юбке, надетой на левую сторону, проверила у всех ног-
ти, уши, обняла крепко Ниночку, и траурная цепочка исчезла в автобусе с
темными стеклами.
Минут через сорок автобус подъехал к трехэтажному особняку. Ворота с
чугунными кружевами распахнулись, и автобус мягко въехал во двор, други-
ми словами, за границу.
Навстречу вышла загорелая женщина в голубом платье и непонятно с ка-
кой стати заговорила по-русски. Наверно, приглашала идти за собой?..
Иностранная территория угнетала неестественной чистотой, и подозрительно
пахло чем-то вкусным, очевидно, международным скандалом. Хористы подыма-
лись по лестнице, обходя расстеленный ковер, прижимаясь к стенам, но не
касаясь их чистыми руками. У Потемкина оборвалась пуговица, которую он
нервно тискал свободной от Кирилловой рукой. Он хотел бросить пуговицу в
урну, но, подумав, решил не рисковать, а просто сунуть пуговицу в кар-
ман. Карманы оказались зашитыми! Тогда Потемкин принял единственно вер-
ное решение: незаметно для себя сунул пуговицу в рот и языком пристроил
ее к щеке слева.
В зальчике, где предстояло петь, около небольшой эстрады в креслах
сидели пять взрослых и человек десять иностранных детей, одетых так ак-
куратно, будто они тоже должны были петь. Хористы парами стали взби-
раться на сцену, отчего возникла заминка, поскольку мальчики, как учили,
пропускали девочек вперед, при этом продолжая крепко держать каждую за
руку. Блеснуть хорошими манерами в таком положении оказалось непростым
делом.
Наконец хор выстроился. Ниночка вышла вперед и, с трудом подбирая
русские слова, увязая в прилипшем к гортани "данке шен", выговорила, что
они рады присутствовать в этом зале у своих австрийских друзей. "Мы лю-
бим и знаем вашу страну, - бормотала Ниночка. - Особенно любим красавицу
Вену, подарившую миру короля вальсов Штрауса и канцлера Крайского!"
Переводчица с трудом перевела, и, как бы поправляя прическу, накло-
нившись к Ниночке, шепнула: "Это не австрийское посольство, а венгерс-
кое!"
Ниночка качнулась от ужаса, лихорадочно соображая: что хуже,
австрийское или венгерское? И еще: международный это скандал или пока
нет?!
Зрители ждали. Надо было что-то петь.
Ниночка отчаянно всплеснула руками, и хор, стиснув зубы, запел "День
рожденья только раз в году". Ребята пели, стоя плечом к плечу, мужест-
венно вскинув головы, не мигая глядя в зал. Не знающему русский язык
могло показаться, что это осужденные на казнь поют последнюю песню.
Согласно утвержденному репертуару вторым шел "Светит месяц". Солиро-
вать с третьего такта должна была Чистякова, но когда Ниночка сквозь
взмах руки глянула на Иру, то поняла, что соло не будет! Чистякова стоя-
ла, закатив глаза, уронив набок голову, и не падала лишь потому, что с
двух сторон ее подперли плечами Сигаев и Фокин. Ниночку обожгло: "Вот
он, международный скандал!" Она продолжала машинально размахивать рука-
ми, и вдруг на двенадцатом такте песню повела Муханова, староста хора. В
другой тональности, не тем голосом, но кто тут считает!
"Господи, миленькая моя!" - подумала Ниночка, - непроизвольно загоняя
темп. Еще три песни - и, слава богу, концерт кончился. Раздались апло-
дисменты. На сцену поднялся австро-венгерский посол, вручил Ниночке вым-
пел и тяжелый альбом, на котором было написано "Будапешт".
- Выходит, все-таки Швеция! - мелькнуло у Ниночки в голове. Она с
ужасом смотрела, как дети спускаются со сцены и, зчачит, вот-вот рухнет
потерявшая сознание Чистякова. Но со сцены спустились все! Сигаев и Фо-
кин, зажав неживую Чистякову плечами, бодро снесли ее вниз и зашагали
дальше с таким видом, будто с детства так и ходили втроем плечом к пле-
чу.
- Фу! Обошлось! - имея в виду международный скандал, вздохнула Ниноч-
ка. Но оказалось, самое страшное - впереди. Гостей завели в зал, где был
накрыт стол. Но какой! Разноцветные бутылки с лимонадом, кока-колой, ва-
зочки с пирожными, конфетами, жвачками! И все пахло так вкусно, что сво-
дило челюсти! Потемкин чуть не проглотил свою пуговицу. Посол сделал ши-
рокий жест рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119