Обыкновенно ничто не доставляло маленькой язве такого удовольствия, как словесная перепалка. Однако сейчас Капуллетто собрался ехать. Антония подбежала к синьору Монтекки и потянула его за рукав. Монтекки обернулся.
– Антония, детка, что случилось?
Антония в двух словах обрисовала ситуацию. У старого Монтекки округлились глаза, когда до него дошло, чем все может кончиться. В этот момент Капуллетто произнес:
– Для меня большая честь вести отряд. А сейчас извините, я должен срочно уехать. Я скоро вернусь. – Капуллетто схватил поводья и вскочил на коня.
– Подожди! – воскликнул Гаргано. Но было поздно. Капуллетто успел пришпорить коня. Он несся к воротам и кричал: «С дороги!»
Антония всплеснула руками.
– Подожди! Антонио, остановись!
И вдруг Капуллетто натянул удила. На секунду Антонии показалось, что он услышал ее, и девушка рванулась к нему.
Но Капуллетто не отрывал глаз от главных ворот. От Джаноццы и Марьотто. Они ехали на одной лошади, Джаноцца полулежала на коленях у своего мужа. Лошадь шла рысью. Марьотто не затянул шнуровку на дублете, голова Джаноццы была непокрыта, волосы распущены по плечам. Она льнула к мужу, как наяда к носу корабля.
И тут влюбленные увидели Антонио. Марьотто натянул поводья.
– Антонио, – только и смог произнести он.
Капуллетто, не в силах шевельнуться, выдавил:
– Мари.
«Давай, – мысленно умоляла Антония, – поставь наконец точку. Мари, да скажи же что-нибудь, помоги ему!»
– Мари! – воскликнула Аурелия, высунувшаяся из окна. – Марьотто, это ты? Ты прямо настоящий француз! – Девушка исчезла и через несколько секунд появилась на крыльце. За ней бежала целая толпа слуг. Все бросились поздравлять Марьотто с приездом, однако молодой человек искал глазами отца. Вон он стоит поодаль, ждет. Не обращая внимания на Капуллетто, Мари осторожно спустил жену с седла, спешился и, пробившись сквозь толпу слуг, упал перед отцом на колени.
– Скалигер весьма хвалил твою службу за границей, – осторожно начал Гаргано.
– Сожалею, что мне удалось сделать так мало, – последовал смиренный ответ.
Прошла целая секунда, прежде чем Гаргано протянул сыну руку.
– Добро пожаловать домой. Мы все по тебе скучали. – Отец и сын обнялись. Гаргано взял Мари за плечи и повернул его к Антонио. – Поздоровайся со своим другом.
Капуллетто не спешился, так что Мари приблизился к его коню.
– Антонио, как я рад тебя видеть.
– Здравствуй, Монтекки, – процедил Капуллетто, играя желваками.
Марьотто напрягся, однако продолжал:
– Прошу тебя, друг, воспользуйся гостеприимством этого дома. – Мари протянул руку. Антонио посмотрел вниз и неторопливо спешился, не приняв предложенной помощи. Они неловко пожали друг другу руки, и Антонио тотчас отступил на шаг, заложив руки за спину.
Откуда-то сбоку послышалось хмыканье. Антония оглянулась и увидела Луиджи. К физиономии его словно прилипла довольная улыбка. Он наслаждался страданиями младшего брата.
Марьотто, как всегда находившийся в центре внимания, спрятал разочарование за бодрым вопросом:
– Ну и как вы все здесь оказались?
Выехали проветриться, а заодно и развязать войну-другую. – Угуччоне делла Фаджоула хлопнул Мари по спине. – Да ты куда крепче, чем мне помнится. И ты как раз вовремя. Нам нужны крепкие парни для новой кампании.
– Для какой еще кампании? – У Мари загорелись глаза. – Два года меня окружали не в меру терпимые святые отцы да придворные интриганы, так что теперь я с удовольствием повоюю.
– Пойдем в дом, – сказал генерал. – Я посвящу тебя в курс дела. Думаю, отец выделит тебе небольшой отряд.
– Разумеется, выделю, – отозвался Гаргано. – Давайте все в дом! Для вас уже готова мальвазия.
Рыцари, солдаты и пажи не заставили себя долго упрашивать. Марьотто взял Джаноццу за руку.
Об Антонии забыли. Двор быстро опустел, и девушка направилась к домику для гостей. Прежде чем идти в залу, нужно переодеться.
Она остановилась на крыльце гостевого домика. Капуллетто, совсем один, стоял у главных ворот. Он потянулся к седлу своего коня и вытащил из ножен длинный серебряный кинжал. Капуллетто долго-долго смотрел на лезвие, прежде чем приторочить ножны к поясу. Глубоко вздохнув, чтобы утишить сердцебиение, юноша зашагал к дому за своей потерянной возлюбленной и бывшим другом. Антония не смогла сдержать слез.
– Да, неловко получилось, – произнес Фердинандо. Он вернулся за Антонией.
Девушка поспешно смахнула слезу.
– Подождите немного. Я только переоденусь, и тогда можете всласть насмехаться надо мной.
Антония никак не ожидала, что на плечо ей опустится теплая ладонь.
– Вы плохо обо мне думаете, донна Антония. Каким бы я был вам другом, если бы стал насмехаться над вами в такую минуту?
Антония взглянула на Фердинандо, размазывая по щекам слезы.
– По какому праву вы называете себя моим другом?
Фердинандо пожал плечами.
– Я не претендую на столь высокое звание. Не люблю патетики, но через несколько дней мы выступаем в поход. Я просто хотел все прояснить. Прояснить… между нами. – Фердинандо несмело взял девушку за руку. – Я хочу быть вашим другом, Антония.
До чего же он был нелепый – низкорослый, шея длинная, плечи треугольником. Но ведь красота – это еще не все. Пусть Джаноцца наслаждается своим Марьотто. Есть вещи поважнее красоты. Например, ум. Или дружба.
– Вы мой друг, синьор Овод.
Фердинандо умудрился одновременно улыбнуться и вздохнуть. Его улыбка отразилась в глазах Антонии.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Виченца, 21 мая 1317 года
Маленький отряд под предводительством Пьетро приблизился к воротам Виченцы. Караульные у ворот щурились на полуденное солнце и сверкающие доспехи солдат. Эти кондотьеры не получали приказа начинать атаку, большинство из них с любопытством рассматривали вновь отстроенный город.
Один из воинов подъехал к воротам, чтобы попросить разрешения войти в Виченцу. Он был без оружия, камича под красным кожаным дублетом распахнута из-за жары. У ног его коня вился, вывалив язык, поджарый борзой пес. Молодой человек представился, и его по уставу спросили о пункте назначения.
– Франция, говоришь? Тогда вези с собой итальянское вино.
– Да что там вино – я повара с собой везу. – Караульные захохотали, и Пьетро спросил: – Семейство Ногарола сейчас в городе?
– Да, сир. И сам синьор Баилардино, и его домашние.
– А это еще что за чудовище? – спросил один из караульных, указывая на изрядную тушу, балансировавшую на нетвердом в ногах муле. Толстяк хлопал себя по ляжкам в ответ на какую-то шутку. Он явно был пьян.
Пьетро нахмурился.
– Это испанец, нотариус. Он попросил защиты в дороге. Сколько я с ним натерпелся!
Накануне нотариуса застукали под боком у одной из женщин, тоже просивших защиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
– Антония, детка, что случилось?
Антония в двух словах обрисовала ситуацию. У старого Монтекки округлились глаза, когда до него дошло, чем все может кончиться. В этот момент Капуллетто произнес:
– Для меня большая честь вести отряд. А сейчас извините, я должен срочно уехать. Я скоро вернусь. – Капуллетто схватил поводья и вскочил на коня.
– Подожди! – воскликнул Гаргано. Но было поздно. Капуллетто успел пришпорить коня. Он несся к воротам и кричал: «С дороги!»
Антония всплеснула руками.
– Подожди! Антонио, остановись!
И вдруг Капуллетто натянул удила. На секунду Антонии показалось, что он услышал ее, и девушка рванулась к нему.
Но Капуллетто не отрывал глаз от главных ворот. От Джаноццы и Марьотто. Они ехали на одной лошади, Джаноцца полулежала на коленях у своего мужа. Лошадь шла рысью. Марьотто не затянул шнуровку на дублете, голова Джаноццы была непокрыта, волосы распущены по плечам. Она льнула к мужу, как наяда к носу корабля.
И тут влюбленные увидели Антонио. Марьотто натянул поводья.
– Антонио, – только и смог произнести он.
Капуллетто, не в силах шевельнуться, выдавил:
– Мари.
«Давай, – мысленно умоляла Антония, – поставь наконец точку. Мари, да скажи же что-нибудь, помоги ему!»
– Мари! – воскликнула Аурелия, высунувшаяся из окна. – Марьотто, это ты? Ты прямо настоящий француз! – Девушка исчезла и через несколько секунд появилась на крыльце. За ней бежала целая толпа слуг. Все бросились поздравлять Марьотто с приездом, однако молодой человек искал глазами отца. Вон он стоит поодаль, ждет. Не обращая внимания на Капуллетто, Мари осторожно спустил жену с седла, спешился и, пробившись сквозь толпу слуг, упал перед отцом на колени.
– Скалигер весьма хвалил твою службу за границей, – осторожно начал Гаргано.
– Сожалею, что мне удалось сделать так мало, – последовал смиренный ответ.
Прошла целая секунда, прежде чем Гаргано протянул сыну руку.
– Добро пожаловать домой. Мы все по тебе скучали. – Отец и сын обнялись. Гаргано взял Мари за плечи и повернул его к Антонио. – Поздоровайся со своим другом.
Капуллетто не спешился, так что Мари приблизился к его коню.
– Антонио, как я рад тебя видеть.
– Здравствуй, Монтекки, – процедил Капуллетто, играя желваками.
Марьотто напрягся, однако продолжал:
– Прошу тебя, друг, воспользуйся гостеприимством этого дома. – Мари протянул руку. Антонио посмотрел вниз и неторопливо спешился, не приняв предложенной помощи. Они неловко пожали друг другу руки, и Антонио тотчас отступил на шаг, заложив руки за спину.
Откуда-то сбоку послышалось хмыканье. Антония оглянулась и увидела Луиджи. К физиономии его словно прилипла довольная улыбка. Он наслаждался страданиями младшего брата.
Марьотто, как всегда находившийся в центре внимания, спрятал разочарование за бодрым вопросом:
– Ну и как вы все здесь оказались?
Выехали проветриться, а заодно и развязать войну-другую. – Угуччоне делла Фаджоула хлопнул Мари по спине. – Да ты куда крепче, чем мне помнится. И ты как раз вовремя. Нам нужны крепкие парни для новой кампании.
– Для какой еще кампании? – У Мари загорелись глаза. – Два года меня окружали не в меру терпимые святые отцы да придворные интриганы, так что теперь я с удовольствием повоюю.
– Пойдем в дом, – сказал генерал. – Я посвящу тебя в курс дела. Думаю, отец выделит тебе небольшой отряд.
– Разумеется, выделю, – отозвался Гаргано. – Давайте все в дом! Для вас уже готова мальвазия.
Рыцари, солдаты и пажи не заставили себя долго упрашивать. Марьотто взял Джаноццу за руку.
Об Антонии забыли. Двор быстро опустел, и девушка направилась к домику для гостей. Прежде чем идти в залу, нужно переодеться.
Она остановилась на крыльце гостевого домика. Капуллетто, совсем один, стоял у главных ворот. Он потянулся к седлу своего коня и вытащил из ножен длинный серебряный кинжал. Капуллетто долго-долго смотрел на лезвие, прежде чем приторочить ножны к поясу. Глубоко вздохнув, чтобы утишить сердцебиение, юноша зашагал к дому за своей потерянной возлюбленной и бывшим другом. Антония не смогла сдержать слез.
– Да, неловко получилось, – произнес Фердинандо. Он вернулся за Антонией.
Девушка поспешно смахнула слезу.
– Подождите немного. Я только переоденусь, и тогда можете всласть насмехаться надо мной.
Антония никак не ожидала, что на плечо ей опустится теплая ладонь.
– Вы плохо обо мне думаете, донна Антония. Каким бы я был вам другом, если бы стал насмехаться над вами в такую минуту?
Антония взглянула на Фердинандо, размазывая по щекам слезы.
– По какому праву вы называете себя моим другом?
Фердинандо пожал плечами.
– Я не претендую на столь высокое звание. Не люблю патетики, но через несколько дней мы выступаем в поход. Я просто хотел все прояснить. Прояснить… между нами. – Фердинандо несмело взял девушку за руку. – Я хочу быть вашим другом, Антония.
До чего же он был нелепый – низкорослый, шея длинная, плечи треугольником. Но ведь красота – это еще не все. Пусть Джаноцца наслаждается своим Марьотто. Есть вещи поважнее красоты. Например, ум. Или дружба.
– Вы мой друг, синьор Овод.
Фердинандо умудрился одновременно улыбнуться и вздохнуть. Его улыбка отразилась в глазах Антонии.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Виченца, 21 мая 1317 года
Маленький отряд под предводительством Пьетро приблизился к воротам Виченцы. Караульные у ворот щурились на полуденное солнце и сверкающие доспехи солдат. Эти кондотьеры не получали приказа начинать атаку, большинство из них с любопытством рассматривали вновь отстроенный город.
Один из воинов подъехал к воротам, чтобы попросить разрешения войти в Виченцу. Он был без оружия, камича под красным кожаным дублетом распахнута из-за жары. У ног его коня вился, вывалив язык, поджарый борзой пес. Молодой человек представился, и его по уставу спросили о пункте назначения.
– Франция, говоришь? Тогда вези с собой итальянское вино.
– Да что там вино – я повара с собой везу. – Караульные захохотали, и Пьетро спросил: – Семейство Ногарола сейчас в городе?
– Да, сир. И сам синьор Баилардино, и его домашние.
– А это еще что за чудовище? – спросил один из караульных, указывая на изрядную тушу, балансировавшую на нетвердом в ногах муле. Толстяк хлопал себя по ляжкам в ответ на какую-то шутку. Он явно был пьян.
Пьетро нахмурился.
– Это испанец, нотариус. Он попросил защиты в дороге. Сколько я с ним натерпелся!
Накануне нотариуса застукали под боком у одной из женщин, тоже просивших защиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192