Они с отцом последними вышли на площадь. Пьетро начал привыкать быть в хвосте. Под ногами поскрипывал снег. Метель разыгралась не на шутку, однако пыл зрителей не охладила.
– Зверей увели. – Данте вероломно сменил тему.
– Наверно, чтобы освободить место для бегунов.
– Смотри, – произнес Данте, указывая вперед. – Я ошибся. Леопарда оставили.
Действительно, на ступенях палаццо дей Джурисконсульти виднелся леопард.
– Интересно, зачем, – пробормотал Пьетро.
– Я думаю, он отбывает пожизненное заключение с некоей благородной целью. Скажем, только честный законник рискнет пройти мимо леопарда, чтобы дать ход делу. Как мы оба знаем, честных законников не бывает.
Пьетро рассмеялся.
– Похоже, зверь в прескверном настроении.
– А в каком бы ты был настроении, если бы тебя целый день продержали на холоде? Смотри, он, бедняга, бегает туда-сюда, чтобы согреться. Ха! Да и участники Палио не лучше!
– Я бы поостерегся к нему подходить. – Пьетро выдержал паузу и спросил: – Так какие строки утаила Джаноцца?
Данте усмехнулся и уже собирался продекламировать стихотворение, но тут заговорил Капитан.
– Синьоры, вы достаточно ждали. – Белые хлопья непостижимым образом облетали не только самого Кангранде, но и его тень. Позади него выстроились слуги с факелами. – Бегите на свет факелов и старайтесь не пугать женщин.
Бегуны засмеялись, не сводя, однако, глаз с первого факела на стене церкви Санта Мария Антика.
– Последнее препятствие – моя лоджия, так что берегите руки – они вам понадобятся, когда полезете по стене. Забег начинается по моему сигналу!
В снежных вихрях нелегко было что-либо разглядеть. Пьетро показалось, он заметил Антонио и Марьотто – друзья занимали места среди бегунов. Пьетро заметил также, что в забеге принимают участие всего несколько рыцарей из тех, кого сегодня посвятили, – было ли дело в скромности, мальвазии или погоде, он определить затруднялся. Основную массу бегунов составляли простые горожане. Участвовать в первом Палио им помешало отсутствие лошадей, однако теперь каждый делал ставку на собственные ноги. Энтузиазм был так велик, что многие зрители сорвали с себя одежду и присоединились к соревнующимся. К участию в вечернем забеге допускались все желающие. Наверно, и Поко сейчас ждет сигнала – но разве узнаешь его в толпе из трехсот человек! Пьетро очень хотелось посостязаться в беге, однако он отдавал себе отчет в собственных возможностях. Бегать Пьетро не мог.
«Какое там бегать – после скачек я еле на ногах держусь!»
Юноша стоял рядом с отцом, опираясь на костыль, который уже привык воспринимать как часть собственного тела. Свободной рукой он держал поводок – иначе Меркурио, чего доброго, бросился бы бежать вместо хозяина.
Кангранде швырнул на снег горящий факел. Три сотни глоток одновременно выдохнули – в воздухе заклубился пар, – и Палио началось. Бегуны оскальзывались и падали, не пробежав и десяти локтей. Раздавались крики «давай, давай» и проклятия; руки упавших тянулись к лодыжкам тех, кто устоял. Одного бегуна отбросили прямо к разъяренному леопарду – бедняга успел откатиться, прежде чем на голову ему обрушилась когтистая лапа.
Когда последнего участника Палио скрыла снежная пелена, Пьетро обернулся к отцу.
– Пойдемте в тепло, – позвал он, указывая на двери палаццо.
Данте с готовностью кивнул заиндевевшей бородой. Они поднялись по скользким ступеням обратно, к горящим жаровням и ароматному подогретому вину с пряностями.
– Идем, Меркурио, – подгонял Пьетро щенка. Внезапно Пьетро оглянулся. В самом центре площади, совсем один, запрокинув голову, стоял Капитан. Снег падал на его лицо, исчезал во рту. Широко раскрытыми глазами Капитан глядел в небо, скрытое за снежными вихрями. Сегодня небесная пучина разверзлась миллионами звезд – все они летели на землю, чтобы растаять от прикосновения к смертным.
Грубый толчок локтем под ребро вывел Пьетро из оцепенелого созерцания правителя Вероны. Перед ним вырос великан в плаще с капюшоном. Из складок многочисленных шарфов послышалось «извините». Слово с таким скрипом вырвалось из глотки великана, что Пьетро почти ощутил скрежет в собственном горле, не говоря уже об ушах. Вдобавок великан говорил со странным акцентом. На голове его красовалась тонкая хлопчатобумажная ткань, намотанная по-восточному, и капюшон. Над шарфом, закрывающим лицо по самый нос, виднелась кожа, темная, как сажа, сверкали глаза, черные, как ночь. То было лицо мавра.
Мавр быстро затесался в толпу, оставив Пьетро в недоумении. Не то чтобы в Вероне мавры были редкостью – но они в основном находились в услужении либо в рабстве у знатных синьоров.
Данте уже вошел в палаццо и стоял на лестнице, ведущей к задней лоджии. Стряхнув оцепенение, Пьетро стиснул зубы и начал длинный подъем.
Через несколько секунд уличный шум остался за дверью, а мавр стряхнул снег с могучих плеч, прежде чем начать свой собственный подъем. Он оставил потайную дверь приоткрытой – ведь ему предстояло уходить именно через нее, – однако свет, лившийся в щель, иссяк уже через несколько шагов. Пришлось мавру левой рукой нащупывать перила винтовой лестницы. В правой руке он сжимал клинок.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Пьетро доковылял только до середины лестницы, а шум наверху уже стоял оглушительный. В комнате, рассчитанной на сотню человек, теснилось вдвое больше – мужчины и женщины толкались и говорили все вместе, разом, да еще жаровни, числом двенадцать, без сомнения, необходимые в такой мороз, занимали место. Ставни были закрыты – видимо, чтобы не пропускать холодный ветер. В середине восточной стены палаццо оставались без ставень две длинные арки. Пьетро принялся считать арки от края лоджии и пришел к выводу, что именно через одну из двух незакрытых арок пять месяцев назад и выпрыгнул Скалигер. Теперь они стали последним препятствием в забеге. Пьетро усмехнулся.
Сегодня никого не попросили сменить башмаки на домашние туфли. Возможно, в палаццо попросту не держали такого количества туфель. Или дворецкий наконец понял, сколь бессмысленны его потуги сохранить драгоценные полы в чистоте.
У дверей в залу Пьетро вновь застыл перед фресками Джотто, изображавшими пятерых Скалигеров – правителей Вероны. Правда, на этот раз внимание юноши привлек первый Скалигер. На его геральдической лестнице отсутствовала царственная птица, да и вообще он выглядел странно. Черты первого Скалигера не отличались правильностью, как у четверых его преемников; вдобавок художник зачем-то затенил его лицо шлемом, совсем простым, без плюмажа.
– Леонардино делла Скала, по прозвищу Мастино, – произнес Данте прямо в ухо сыну. – Первый правитель Вероны из рода Скалигеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192