– Как я выгляжу, Пьетро? – вопросил Монтекки Великолепный.
Пурпурного фарсетто и других атрибутов рыцаря как не бывало: Мари нарядился в новые дублет и кольцони – бело-голубые, в соответствии с цветами клана Монтекки. Из-под шнуровки выглядывала розовая камича, через плечо шла зеленая лента победителя. Марьотто благоухал апельсиновой цедрой и мятой, темные кудри были тщательно расчесаны, а лицо чисто выбрито. Пьетро, не успевший ни принять ванну, ни переодеться, почувствовал себя неряхой.
– Бесподобно. Лучше, чем Антонио, – он…
– Спасибо! – Марьотто уже скользил мимо, к остальным гостям. Пьетро хромал следом, оглядываясь по сторонам. Данте ушел домой, зато появился Поко. Он ковылял по пятам за братом, косолапо ставя ступни, исколотые и кровоточащие сквозь повязки, и не умолкал ни на минуту.
– Ты меня видел? Ты видел, как я лез по стене? Я это сделал! И я был в самой гуще бегунов! Я не приплелся последним, как некоторые!
– Большое спасибо, ты очень любезен. – Решимость Пьетро ни на шаг не отставать от Марьотто перевесила внезапное желание задушить Поко.
Глаза молодого Монтекки блестели все ярче, по мере того как все больше рук протягивалось к нему для пожатия. Он уже успел несколько раз отказаться от мальвазии и сыра, предлагаемых поклонниками. Он шел стремительно, почти бежал, явно кого-то разыскивая.
Наконец он нашел ее. Казалось, весь воздух сконцентрировался в легких Марьотто. Он перевел дух и направился прямо к ней.
– Сударыня, нас толком не представили друг другу. – Марьотто поцеловал руку Джаноццы. – Меня зовут Марьотто Монтекки, я единственный сын…
– Я знаю, кто вы, – перебила Джаноцца. – Ах, синьор Алагьери! Добрый вечер! – Джаноцца указала на девушку, что стояла поодаль. – Это Лючия.
– Очарован. – Пьетро поклонился, насколько позволяли гости и костыль. Лючия отвернулась и захихикала. Пьетро неловко обратился к Джаноцце: – Сударыня, ваш жених здоров. У него сломана нога, но в остальном он чувствует себя хорошо. Он просил Марьотто и меня развлечь вас.
Марьотто приподнял шляпу.
– Вы позволите присесть рядом, сударыня?
Джаноцца опустилась на сундук и хлопнула по лежащей на нем подушке.
– Разумеется. Для меня большая честь находиться в обществе победителя Палио. Пожалуйста, расскажите нам о забеге.
Лючия застенчиво смотрела на Марьотто, ни малейшего внимания не обращая на Пьетро. Мари, однако, двойное внимание не смущало. Он во всех подробностях рассказал Джаноцце о бегах, словно каждое его движение было делом государственной важности. Лишь одну подробность Мари упустил – участие в забеге жениха Джаноццы.
Когда он закончил, Джаноцца захлопала в ладоши.
– Какой захватывающий рассказ! Но, синьор Монтекки… сегодня вечером я кое-что слышала… возможно, вы не пожелаете об этом говорить…
– Я буду говорить обо всем, что кажется вам интересным, – пылко воскликнул Марьотто. – Что вы хотели узнать?
– Синьор Алагьери сказал, что сегодня за обедом обсуждали… обсуждали некое дело, связанное с вашей семьей.
– Да, разумеется, речь шла о кровной вражде. – И Марьотто полушепотом поведал девушке о смерти своей матери и давней распре с семейством Капеллетти. Джаноцца слушала, широко раскрыв глаза и склонив головку набок.
«Интересно, часто она так смотрит?» – думал выключенный из разговора Пьетро.
Неудивительно, что Антонио так быстро попал под действие ее чар. Было совершенно очевидно: Джаноцца изо всех сил старается и на Марьотто навести те же чары. Впрочем, могла бы и не усердствовать – Мари сам лезет в сети.
Пьетро старался измыслить благовидный предлог, под которым Мари можно было бы увести от Джаноццы, но вдруг услышал шепот на ухо:
– И не стыдно тебе, Пьетро? Надо же – бросить меня ради молоденьких девушек!
Катерина благосклонно дождалась, пока Джаноцца и Лючия глубокими реверансами выразят ей свое почтение, а потом произнесла:
– Ну что вы, сидите, сидите. Синьоры, вы не будете возражать, если я ненадолго украду у вас синьора Алагьери? – С этими словами Катерина взяла Пьетро под руку. Едва они отошли на достаточное расстояние, девушки принялись шептаться и хихикать.
Катерина оглянулась на Марьотто.
– Наш герой купается во всеобщем внимании.
– Да, сегодня его день.
– Ты прав. Синьор Монтекки очень напоминает Ланцелота, не находишь?
В памяти Пьетро зазвенел предупреждающий звоночек.
– Да, мадонна.
– Я не собиралась мешать вашей беседе. Только хотела пожелать доброй ночи и вернуть тебе вот это. – Катерина протянула Пьетро кинжал и шляпу.
Пряча кинжал в ножны, Пьетро залился краской.
– Извините, мадонна. Я собирался вас разыскать. Я только…
Она рассмеялась.
– Я и не думала чахнуть от тоски. Сегодня для тебя великий день, и я не собиралась держать тебя у своей юбки. Благодарю за почтение, что ты выразил. А теперь мне пора – нужно уложить Ческо.
– Неужели он выдохся?
– Нет – это я выдохлась. Ческо энергии не занимать – весь в отца и в деда. Мужчины в нашей семье всегда очень мало спали. – Катерина остановилась, рот ее искривился в брезгливой гримасе. – Будь здесь твой отец, он бы сообщил небесам об этой оплошности.
– Не такой уж это секрет, – сознался Пьетро. – А где Ческо – со своим отцом?
– Нет, малыш Ческо с няней. – Катерина указала на кресло в углу залы. Нянька действительно была там, правда, сидела на скамейке к ним спиной. Мавр, который толкнул Пьетро на крыльце, спешил прочь из залы.
На лоджии стоял невообразимый шум; в том числе лаяли, клекотали и рычали животные. Однако Пьетро мог поклясться, что слышал лай Меркурио, который остался с малышом. Пьетро прищурился – поза няньки показалась ему неестественной. Девушка словно свисала со скамейки, бессильно болтая одной рукой.
– Мадонна, – начал Пьетро.
Катерина повернулась, увидела странную картину и поняла беспокойство юноши. Она устремилась назад, к своему креслу – Пьетро следовал за ней по пятам.
– Нина! – Шаги донны Катерины все убыстрялись. – Нина! Ческо!
Пьетро коснулся ладонью плеча няньки. Внезапно тело девушки обмякло, рухнуло со скамьи на плиточный пол и осталось лежать в неловкой позе. Пьетро опустился на колени и повернул лицо Нины к свету. Лицо было бледно, тело безвольно и безжизненно. На груди расплывалось кровавое пятно.
У Пьетро перехватило дыхание: его худшие опасения подтвердились. Ребенок исчез.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
– Франческо! – Катерина, стоя подле Пьетро, звала не приемного сына, а брата. Капитан услышал, оглянулся – и по лицу сестры прочел: случилась беда. Он ринулся через всю лоджию, думать забыв о жене. Оказавшись рядом с Катериной, Кангранде взглянул на мертвую девушку, на перевернутую скамейку – и все понял.
– Где он? – выдохнул Кангранде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192