Луиджи не сомневался: Антонио знает, где находятся похищенные дети – слишком уж братец был сосредоточен, слишком отрешен, не зубоскалил, как это за ним водилось. И от него, Луиджи, Антонио не просто так отделался – видно, решил всю славу за спасение сына Кангранде себе присвоить. С него станется. Думая такие мысли, Луиджи осторожно следовал за своим ненавистным братом.
Однако болван не нашел ребенка – он нашел неверную возлюбленную. К своему немалому удовольствию, Луиджи наблюдал, как Антонио отвергли вторично. Когда все скрылись, Луиджи поднял серебряный кинжал с именем Мари. Тогда он еще не знал, для чего может пригодиться кинжал. Теперь все стало ясно. О, он уничтожит брата, избавится от него раз и навсегда.
Наклонившись, Луиджи пристроил кинжал куда следует.
Кангранде, грязный, усталый, смотрел на лужу, образовавшуюся в яме, над которой столь отчаянно трудились его люди. Кругом горели факелы и фонари, каждую минуту прибывали новые помощники с мотыгами, лопатами и собаками. Катерина стояла рядом. Брат и сестра все внимание сосредоточили на яме; оттуда солдаты ведрами вычерпывали воду, но как медленно, боже, как медленно! Кангранде и Катерина заметили молодого человека, лишь когда он оказался совсем рядом.
– Мадонна да Ногарола! Кажется, это ваш мальчик…
– Мама! – Малыш потянулся к Катерине, забыв о своей раненой ручонке. Измученный, опустошенный страхом, он повис на шее у матери.
Из ямы показалось несколько голов. Срывающимся голосом Мари в двух словах объяснил, как нашел Детто. Катерина только повторяла:
– Спасибо, Марьотто, спасибо!
Счастливое обретение одного ребенка придало солдатам сил – работа закипела, все будто забыли об усталости. Кангранде обнял Марьотто, такого же грязного, как он сам.
– Боже мой, Мари, ты, похоже, восстал из собственной могилы. Молодец. Наверно, в спешке мы проглядели еще какие-нибудь знаки. Возьми несколько человек, самых усталых, прочеши с ними окрестности. А мы продолжим копать. – Капитан указал на новый отряд.
Среди вновь прибывших был Баилардино. При виде Детто он разразился радостным воплем. Катерина передала ему мальчика, уже сонного. У Баилардино подкосились ноги. Он прижал сына к груди и не отпускал до самого утра.
Как было приказано, Марьотто взял факелы, собак, выбрал самых усталых солдат и повел их вниз по склону. Кангранде присоединился к маленькому отряду, однако у подножия холма повернул ко входу в пещеру. Там громоздилась гора земли, с каждой минутой становившаяся выше. Скалигер громко объявил о том, что один из мальчиков найден, чтобы воодушевить людей.
Он уже собрался догнать Марьотто, когда услышал крик:
– Синьор!
Кангранде резко обернулся.
– Вы их нашли?
– Нет, синьор! Сюда едет карета!
– Плевать на карету! Копайте!
Однако Кангранде сразу догадался, чья это карета. Голый по пояс, весь в грязи, он двинулся к дороге. Карета остановилась, и из нее под дождь вышла Джованна. Один из двоих плотных, дородных грумов-иностранцев не замедлил подстелить ей под ноги ковер. Второй грум раскинул плащ над головой госпожи. Не обращая внимания на усилия слуг, Джованна из рода Антиохов решительно зашлепала к мужу и остановилась, глядя ему в лицо. Покрытый глиной Кангранде шагнул к жене и поцеловал ее в щеку. Она отстранилась.
– Ты нашел мальчика?
– Нет. Зачем ты приехала?
– А ты зачем? – парировала Джованна. Временами в ее прекрасном лице прослеживались черты предка, железного Фридриха II.
Кангранде сверкнул зубами, ярче показавшимися еще на темном от грязи лице.
– У меня не было выбора. – Его ужас уступил место удивлению, когда за спиной Джованны показался Данте. Поэт с трудом выбирался из кареты через высокую деревянную дверь.
– Маэстро Алагьери, и вы уже знаете?
Приблизившись, Данте произнес:
– Я знаю, что мой сын где-то здесь, что веронская армия выиграла битву и что пропали дети. Мне бы хотелось услышать подробности.
– Да, Франческо, – пропела Джованна, – пожалуйста, просвети нас. Насколько мы поняли, перемирие с Падуей закончилось.
– Закончилось, но мне сейчас не до Падуи, – отвечал Кангранде. – Один из пропавших мальчиков, сын Баилардино, нашелся. Второго засыпало землей. Мы ищем его. С ним сир Алагьери, – мрачно добавил Кангранде.
Джакопо тотчас возник перед Капитаном. Он соскочил с коня и с криком: «Дайте лопату!» бросился к яме.
Ни один мускул на лице поэта не выдал его волнения.
– Скажите, велика ли вероятность, что они живы?
Кангранде открыл было рот, но тут раздался крик:
– Мы напали на след!
Данте бросился ко входу в пещеру впереди Скалигера. Увязая в глине, поэт и его покровитель пробирались к толпе у ямы.
– Что? Что там?
Один из солдат, сверкая в свете факела потным и мокрым лицом, поманил Скалигера.
– Мы слышали голос. Кажется, под землей поют.
– Поют? – Данте ничего не слышал из-за гула голосов спасателей.
– Тихо! Всем молчать! – рявкнул Кангранде.
Солдаты бросили копать и затихли, прислушиваясь. Они едва поверили ушам, когда различили слова:
Что там за топот?
Это пехота!
Это солдаты,
Блестящие латы!
Пел не один человек. Нет, голосов было два, и оба очень слабые. Схватив лопату, Кангранде с остервенением принялся рыть. К нему тотчас присоединились Данте, Джакопо и все остальные.
Перед ними появилась рука. За руку ухватились, однако хватавших было слишком много – под ними провалились остатки крыши, и рука исчезла. Тогда солдаты стали укреплять крышу туннеля. Рука снова выпросталась на поверхность. Они разрыли яму еще шире, все время выкрикивая имена Ческо и Пьетро.
– Мы здесь! – послышался слабенький голосок.
Лопаты заработали быстрее. Внезапно земля разверзлась, и Пьетро Алагьери сделал глубокий вдох. Он вдохнул отнюдь не самый чистый воздух, однако ему хватило вдоха, чтобы прийти в себя. Пьетро зажмурился, будучи не в силах различить ни одного лица после нескольких часов непроглядной тьмы.
– Пьетро! Ты цел? Как ты, сынок? – в один голос и одними словами воскликнули Данте и Кангранде.
Пьетро попытался рассмеяться, но закашлялся. Ему передали флягу с вином, но он только покачал головой. Он нырнул в нишу, где воздух сохранился за счет того, что упавшие балки образовали нечто вроде шалаша. Данте потянулся за сыном, однако Кангранде охладил пыл поэта, который мог своим весом обрушить «шалаш».
Из-под земли появилась голова, но она принадлежала не Пьетро. На поверхности оказался мальчик, черный как ночь, с глазами яркими, как две полные луны. Он огляделся по сторонам, точь-в-точь как Пьетро, и, точь-в-точь как Пьетро, в первый момент ничего не увидел. Впрочем, что-то подсказало мальчику: самый занятный из его взрослых друзей рядом.
– Ческо! – воскликнул мальчик.
– Ческо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Однако болван не нашел ребенка – он нашел неверную возлюбленную. К своему немалому удовольствию, Луиджи наблюдал, как Антонио отвергли вторично. Когда все скрылись, Луиджи поднял серебряный кинжал с именем Мари. Тогда он еще не знал, для чего может пригодиться кинжал. Теперь все стало ясно. О, он уничтожит брата, избавится от него раз и навсегда.
Наклонившись, Луиджи пристроил кинжал куда следует.
Кангранде, грязный, усталый, смотрел на лужу, образовавшуюся в яме, над которой столь отчаянно трудились его люди. Кругом горели факелы и фонари, каждую минуту прибывали новые помощники с мотыгами, лопатами и собаками. Катерина стояла рядом. Брат и сестра все внимание сосредоточили на яме; оттуда солдаты ведрами вычерпывали воду, но как медленно, боже, как медленно! Кангранде и Катерина заметили молодого человека, лишь когда он оказался совсем рядом.
– Мадонна да Ногарола! Кажется, это ваш мальчик…
– Мама! – Малыш потянулся к Катерине, забыв о своей раненой ручонке. Измученный, опустошенный страхом, он повис на шее у матери.
Из ямы показалось несколько голов. Срывающимся голосом Мари в двух словах объяснил, как нашел Детто. Катерина только повторяла:
– Спасибо, Марьотто, спасибо!
Счастливое обретение одного ребенка придало солдатам сил – работа закипела, все будто забыли об усталости. Кангранде обнял Марьотто, такого же грязного, как он сам.
– Боже мой, Мари, ты, похоже, восстал из собственной могилы. Молодец. Наверно, в спешке мы проглядели еще какие-нибудь знаки. Возьми несколько человек, самых усталых, прочеши с ними окрестности. А мы продолжим копать. – Капитан указал на новый отряд.
Среди вновь прибывших был Баилардино. При виде Детто он разразился радостным воплем. Катерина передала ему мальчика, уже сонного. У Баилардино подкосились ноги. Он прижал сына к груди и не отпускал до самого утра.
Как было приказано, Марьотто взял факелы, собак, выбрал самых усталых солдат и повел их вниз по склону. Кангранде присоединился к маленькому отряду, однако у подножия холма повернул ко входу в пещеру. Там громоздилась гора земли, с каждой минутой становившаяся выше. Скалигер громко объявил о том, что один из мальчиков найден, чтобы воодушевить людей.
Он уже собрался догнать Марьотто, когда услышал крик:
– Синьор!
Кангранде резко обернулся.
– Вы их нашли?
– Нет, синьор! Сюда едет карета!
– Плевать на карету! Копайте!
Однако Кангранде сразу догадался, чья это карета. Голый по пояс, весь в грязи, он двинулся к дороге. Карета остановилась, и из нее под дождь вышла Джованна. Один из двоих плотных, дородных грумов-иностранцев не замедлил подстелить ей под ноги ковер. Второй грум раскинул плащ над головой госпожи. Не обращая внимания на усилия слуг, Джованна из рода Антиохов решительно зашлепала к мужу и остановилась, глядя ему в лицо. Покрытый глиной Кангранде шагнул к жене и поцеловал ее в щеку. Она отстранилась.
– Ты нашел мальчика?
– Нет. Зачем ты приехала?
– А ты зачем? – парировала Джованна. Временами в ее прекрасном лице прослеживались черты предка, железного Фридриха II.
Кангранде сверкнул зубами, ярче показавшимися еще на темном от грязи лице.
– У меня не было выбора. – Его ужас уступил место удивлению, когда за спиной Джованны показался Данте. Поэт с трудом выбирался из кареты через высокую деревянную дверь.
– Маэстро Алагьери, и вы уже знаете?
Приблизившись, Данте произнес:
– Я знаю, что мой сын где-то здесь, что веронская армия выиграла битву и что пропали дети. Мне бы хотелось услышать подробности.
– Да, Франческо, – пропела Джованна, – пожалуйста, просвети нас. Насколько мы поняли, перемирие с Падуей закончилось.
– Закончилось, но мне сейчас не до Падуи, – отвечал Кангранде. – Один из пропавших мальчиков, сын Баилардино, нашелся. Второго засыпало землей. Мы ищем его. С ним сир Алагьери, – мрачно добавил Кангранде.
Джакопо тотчас возник перед Капитаном. Он соскочил с коня и с криком: «Дайте лопату!» бросился к яме.
Ни один мускул на лице поэта не выдал его волнения.
– Скажите, велика ли вероятность, что они живы?
Кангранде открыл было рот, но тут раздался крик:
– Мы напали на след!
Данте бросился ко входу в пещеру впереди Скалигера. Увязая в глине, поэт и его покровитель пробирались к толпе у ямы.
– Что? Что там?
Один из солдат, сверкая в свете факела потным и мокрым лицом, поманил Скалигера.
– Мы слышали голос. Кажется, под землей поют.
– Поют? – Данте ничего не слышал из-за гула голосов спасателей.
– Тихо! Всем молчать! – рявкнул Кангранде.
Солдаты бросили копать и затихли, прислушиваясь. Они едва поверили ушам, когда различили слова:
Что там за топот?
Это пехота!
Это солдаты,
Блестящие латы!
Пел не один человек. Нет, голосов было два, и оба очень слабые. Схватив лопату, Кангранде с остервенением принялся рыть. К нему тотчас присоединились Данте, Джакопо и все остальные.
Перед ними появилась рука. За руку ухватились, однако хватавших было слишком много – под ними провалились остатки крыши, и рука исчезла. Тогда солдаты стали укреплять крышу туннеля. Рука снова выпросталась на поверхность. Они разрыли яму еще шире, все время выкрикивая имена Ческо и Пьетро.
– Мы здесь! – послышался слабенький голосок.
Лопаты заработали быстрее. Внезапно земля разверзлась, и Пьетро Алагьери сделал глубокий вдох. Он вдохнул отнюдь не самый чистый воздух, однако ему хватило вдоха, чтобы прийти в себя. Пьетро зажмурился, будучи не в силах различить ни одного лица после нескольких часов непроглядной тьмы.
– Пьетро! Ты цел? Как ты, сынок? – в один голос и одними словами воскликнули Данте и Кангранде.
Пьетро попытался рассмеяться, но закашлялся. Ему передали флягу с вином, но он только покачал головой. Он нырнул в нишу, где воздух сохранился за счет того, что упавшие балки образовали нечто вроде шалаша. Данте потянулся за сыном, однако Кангранде охладил пыл поэта, который мог своим весом обрушить «шалаш».
Из-под земли появилась голова, но она принадлежала не Пьетро. На поверхности оказался мальчик, черный как ночь, с глазами яркими, как две полные луны. Он огляделся по сторонам, точь-в-точь как Пьетро, и, точь-в-точь как Пьетро, в первый момент ничего не увидел. Впрочем, что-то подсказало мальчику: самый занятный из его взрослых друзей рядом.
– Ческо! – воскликнул мальчик.
– Ческо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192