Два месяца назад Скалигер, после долгих раздумий, кого из претендентов на престол, Людовика Баварского или Фридриха Красивого, поддержать, принял решение. Скалигер счел, что у Фридриха Красивого прав больше. Таким образом, шестнадцатого марта Кангранде делла Скала официально объявил о своей преданности – и преданности своей армии – Фридриху.
– Есть и еще один кандидат, о котором пока никто не упоминал, – вкрадчиво начал Морсикато.
– Не хотите же вы сказать, что это Кангранде? – опешил Пьетро.
Баилардино расхохотался.
– Нет, нет и еще раз нет. Морсикато имеет в виду венского герцога Винченцо Ленивого.
– Вот как!
– Не понимаю, почему его называют ленивым, – произнесла Катерина. – Я слышала, он мудрый правитель, что нехарактерно для человека столь молодого. Просто он не любит помпезности, которая обычно царит при дворе.
Баилардино передернул плечами.
– Несмотря на итальянское прозвище, Винченцо вполне себе кандидат, тем более что он родня императору. Пусть попытается – глядишь, и вскарабкается на трон.
Заговорили о войне, которую вел Кангранде, обсудили новости из Франции и перешли к возвращению Марьотто.
– Я слышал, Аурелия выходит замуж, – произнес Пьетро, – но не знаю, за кого.
Баилардино нахмурился.
– Сказать по правде, не нравится мне эта свадьба.
– Жениха зовут сир Бенвенито Леноти, и он столь же красив, сколь и храбр.
– Он так красив, что храбрость его должна быть просто нечеловеческой, чтобы сравниться с его красотой. Погоди-ка! Уж не тот ли это Леноти, что покрыл себя неувядаемой славой на турнирах? На него ставки делают, как на лошадь.
– Можно выйти из-за стола? – спросил Ческо, отодвигая тарелку с недоеденными яблочными дольками.
– Сначала доешь яблоки, – сказала Катерина. Ческо сгреб дольки, запихал их в рот, спрыгнул со стула и бросился вон из залы. – Доешь яблоки! – крикнула ему вслед Катерина. – Ох, не дай бог я найду на полу хоть один разжеванный кусочек!
Мужчины разразились хохотом.
– Очень смешно! – воскликнула Катерина. – В один прекрасный день на нас рухнет крыша, вот тогда посмеетесь! Он опять что-то задумал. – И Катерина поднялась, чтобы вместе с нянькой идти за Ческо.
– Оставь его, Кэт, – вздохнул Баилардино.
– Посмотрю я, что ты запоешь, когда он дом подожжет.
– Как вообще проявляет себя тезка Кангранде? – спросил Пьетро.
Катерина поджала губы.
– Если я скажу, что он необыкновенно одаренный ребенок, это будет всего лишь мнение матери. Если я скажу, что с ним с ума можно сойти, это опять же будет мнение матери. Возможно, доктор выдаст более объективное заключение.
У Морсикато от неожиданности бороду перекосило.
– Ческо очень подвижный. Я не успеваю перевязывать ему ссадины да вправлять вывихи. Он любит выскакивать на меня из засады со своим деревянным мечом.
– И на меня. – Баилардино мрачно потер бок.
– Он сидит в седле так, будто в нем и родился. Плавает как рыба. Полагаю, он уже научился читать. Но, по-моему, больше всего ему нравится возиться с механизмами, узнавать, почему они работают. У донны Катерины есть ножной ткацкий станок – так Ческо его разобрал, когда никто не видел, а потом смотрел, как его чинят, – радовался, что удачно пошутил.
– И не он один радовался. – Катерина мрачно взглянула на мужа.
– А что, разве шутка была неудачная? – возразил Баилардино. – Зато с тех пор Кангранде посылает Ческо головоломки, вроде соединенных колец. И мы ему благодарны – в смысле, Кангранде благодарны, а не этому дьяволенку. Над головоломками Ческо может сидеть часами.
– Я видел одну головоломку, – возразил Пьетро. – Мне показалось, Ческо их очень быстро разгадывает.
– Верно, – кивнул Баилардино. – У него прямо-таки талант. Но знаешь, когда Ческо разгадает головоломку, он ее исследует. Ему интересно, каким образом соединяются детали. А еще Ческо любит показывать головоломки своему младшему брату.
– А спит он теперь больше?
– Боюсь, что нет, – вздохнула Катерина. – Не знаю, или Ческо кошмары снятся, или он уверен, что, едва он засыпает, мы приводим в дом танцующих слонов. Иногда даже приходится просить у доктора снотворное – конечно, только в крайних случаях. Но даже со снотворным Ческо спит не более четырех часов в сутки.
Баилардино накрыл ладонью руку жены.
– Она, Пьетро, не говорит тебе, что каждую ночь Ческо просыпается весь дрожа. Он нам не рассказывает, что ему снится, но сны наверняка ужасные.
Ужин закончился, и Баилардино отпустил слуг. Он стал излагать планы на завтрашний день. Катерина, как обычно, тоже высказывалась.
Для Пьетро главное было подать сигнал войску Угуччоне.
– Кангранде велел нам звонить в колокола собора, – сказал Баилардино. – Собор близко от места сражения, и падуанцы подумают, что это сигнал тревоги, а не знак начинать атаку.
– Да, – возразил Пьетро, – но не получится ли так, что мы будем вовсе отрезаны от собора? В таком случае мы не сможем дать сигнал.
– Не получится, не волнуйся, – заверил Ногарола. – На колокольне засядет десять моих солдат, еще дюжина двинется к ней сразу, как только начнется битва. Колокольня будет самым укрепленным зданием в Виченце.
– Как солдаты узнают, что настало время давать сигнал?
– Я сам подъеду и скажу им.
Пьетро взглянул на Катерину.
– Вы уверены, что в палаццо будет безопасно? Не лучше ли донне да Ногарола вместе с детьми на день уехать из Виченцы?
– О да, он бы с удовольствием меня куда-нибудь отправил, – произнесла Катерина, прежде чем ее муж успел открыть рот. – Но сначала ему придется заковать меня в кандалы, заткнуть мне рот кляпом и завязать глаза. – Катерина проигнорировала непристойность, сказанную в ответ синьором да Ногарола, и продолжала: – Здесь мой дом. Никто меня не заставит его бросить. Вдобавок у падуанцев наверняка полно шпионов в Виченце. Нас все равно выдадут. Нет, мы хорошо подготовились.
Вскоре Катерина ушла. Пьетро, Морсикато и Баилардино еще некоторое время играли в кости. Морсикато проиграл все партии и обещал выплатить проигрыш назавтра, если останется в живых.
Незадолго до полуночи Пьетро вошел в отведенные ему покои. Фацио спал под дверью на соломенном тюфяке; правда, он подскочил и спросил, не нужно ли чего синьору.
– Не нужно, спи, – отвечал синьор.
Пьетро разделся и взобрался на великолепную высокую кровать. Вино и усталость сделали свое дело – Пьетро не думал об опасностях, которые сулил завтрашний день. Ночь была жаркая, и он решил спать без одеяла. Быстро, но искренне помолившись, Пьетро почти тотчас уснул и увидел сон.
Ему снилось, будто он спускается к реке по каменистому склону. Пейзаж походил на окрестности реки Адидже, только там, во сне, вероятно после оползней, берег был усеян огромными валунами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
– Есть и еще один кандидат, о котором пока никто не упоминал, – вкрадчиво начал Морсикато.
– Не хотите же вы сказать, что это Кангранде? – опешил Пьетро.
Баилардино расхохотался.
– Нет, нет и еще раз нет. Морсикато имеет в виду венского герцога Винченцо Ленивого.
– Вот как!
– Не понимаю, почему его называют ленивым, – произнесла Катерина. – Я слышала, он мудрый правитель, что нехарактерно для человека столь молодого. Просто он не любит помпезности, которая обычно царит при дворе.
Баилардино передернул плечами.
– Несмотря на итальянское прозвище, Винченцо вполне себе кандидат, тем более что он родня императору. Пусть попытается – глядишь, и вскарабкается на трон.
Заговорили о войне, которую вел Кангранде, обсудили новости из Франции и перешли к возвращению Марьотто.
– Я слышал, Аурелия выходит замуж, – произнес Пьетро, – но не знаю, за кого.
Баилардино нахмурился.
– Сказать по правде, не нравится мне эта свадьба.
– Жениха зовут сир Бенвенито Леноти, и он столь же красив, сколь и храбр.
– Он так красив, что храбрость его должна быть просто нечеловеческой, чтобы сравниться с его красотой. Погоди-ка! Уж не тот ли это Леноти, что покрыл себя неувядаемой славой на турнирах? На него ставки делают, как на лошадь.
– Можно выйти из-за стола? – спросил Ческо, отодвигая тарелку с недоеденными яблочными дольками.
– Сначала доешь яблоки, – сказала Катерина. Ческо сгреб дольки, запихал их в рот, спрыгнул со стула и бросился вон из залы. – Доешь яблоки! – крикнула ему вслед Катерина. – Ох, не дай бог я найду на полу хоть один разжеванный кусочек!
Мужчины разразились хохотом.
– Очень смешно! – воскликнула Катерина. – В один прекрасный день на нас рухнет крыша, вот тогда посмеетесь! Он опять что-то задумал. – И Катерина поднялась, чтобы вместе с нянькой идти за Ческо.
– Оставь его, Кэт, – вздохнул Баилардино.
– Посмотрю я, что ты запоешь, когда он дом подожжет.
– Как вообще проявляет себя тезка Кангранде? – спросил Пьетро.
Катерина поджала губы.
– Если я скажу, что он необыкновенно одаренный ребенок, это будет всего лишь мнение матери. Если я скажу, что с ним с ума можно сойти, это опять же будет мнение матери. Возможно, доктор выдаст более объективное заключение.
У Морсикато от неожиданности бороду перекосило.
– Ческо очень подвижный. Я не успеваю перевязывать ему ссадины да вправлять вывихи. Он любит выскакивать на меня из засады со своим деревянным мечом.
– И на меня. – Баилардино мрачно потер бок.
– Он сидит в седле так, будто в нем и родился. Плавает как рыба. Полагаю, он уже научился читать. Но, по-моему, больше всего ему нравится возиться с механизмами, узнавать, почему они работают. У донны Катерины есть ножной ткацкий станок – так Ческо его разобрал, когда никто не видел, а потом смотрел, как его чинят, – радовался, что удачно пошутил.
– И не он один радовался. – Катерина мрачно взглянула на мужа.
– А что, разве шутка была неудачная? – возразил Баилардино. – Зато с тех пор Кангранде посылает Ческо головоломки, вроде соединенных колец. И мы ему благодарны – в смысле, Кангранде благодарны, а не этому дьяволенку. Над головоломками Ческо может сидеть часами.
– Я видел одну головоломку, – возразил Пьетро. – Мне показалось, Ческо их очень быстро разгадывает.
– Верно, – кивнул Баилардино. – У него прямо-таки талант. Но знаешь, когда Ческо разгадает головоломку, он ее исследует. Ему интересно, каким образом соединяются детали. А еще Ческо любит показывать головоломки своему младшему брату.
– А спит он теперь больше?
– Боюсь, что нет, – вздохнула Катерина. – Не знаю, или Ческо кошмары снятся, или он уверен, что, едва он засыпает, мы приводим в дом танцующих слонов. Иногда даже приходится просить у доктора снотворное – конечно, только в крайних случаях. Но даже со снотворным Ческо спит не более четырех часов в сутки.
Баилардино накрыл ладонью руку жены.
– Она, Пьетро, не говорит тебе, что каждую ночь Ческо просыпается весь дрожа. Он нам не рассказывает, что ему снится, но сны наверняка ужасные.
Ужин закончился, и Баилардино отпустил слуг. Он стал излагать планы на завтрашний день. Катерина, как обычно, тоже высказывалась.
Для Пьетро главное было подать сигнал войску Угуччоне.
– Кангранде велел нам звонить в колокола собора, – сказал Баилардино. – Собор близко от места сражения, и падуанцы подумают, что это сигнал тревоги, а не знак начинать атаку.
– Да, – возразил Пьетро, – но не получится ли так, что мы будем вовсе отрезаны от собора? В таком случае мы не сможем дать сигнал.
– Не получится, не волнуйся, – заверил Ногарола. – На колокольне засядет десять моих солдат, еще дюжина двинется к ней сразу, как только начнется битва. Колокольня будет самым укрепленным зданием в Виченце.
– Как солдаты узнают, что настало время давать сигнал?
– Я сам подъеду и скажу им.
Пьетро взглянул на Катерину.
– Вы уверены, что в палаццо будет безопасно? Не лучше ли донне да Ногарола вместе с детьми на день уехать из Виченцы?
– О да, он бы с удовольствием меня куда-нибудь отправил, – произнесла Катерина, прежде чем ее муж успел открыть рот. – Но сначала ему придется заковать меня в кандалы, заткнуть мне рот кляпом и завязать глаза. – Катерина проигнорировала непристойность, сказанную в ответ синьором да Ногарола, и продолжала: – Здесь мой дом. Никто меня не заставит его бросить. Вдобавок у падуанцев наверняка полно шпионов в Виченце. Нас все равно выдадут. Нет, мы хорошо подготовились.
Вскоре Катерина ушла. Пьетро, Морсикато и Баилардино еще некоторое время играли в кости. Морсикато проиграл все партии и обещал выплатить проигрыш назавтра, если останется в живых.
Незадолго до полуночи Пьетро вошел в отведенные ему покои. Фацио спал под дверью на соломенном тюфяке; правда, он подскочил и спросил, не нужно ли чего синьору.
– Не нужно, спи, – отвечал синьор.
Пьетро разделся и взобрался на великолепную высокую кровать. Вино и усталость сделали свое дело – Пьетро не думал об опасностях, которые сулил завтрашний день. Ночь была жаркая, и он решил спать без одеяла. Быстро, но искренне помолившись, Пьетро почти тотчас уснул и увидел сон.
Ему снилось, будто он спускается к реке по каменистому склону. Пейзаж походил на окрестности реки Адидже, только там, во сне, вероятно после оползней, берег был усеян огромными валунами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192