Дайте мне дорогу.
Моссо посмотрел на толпу этих самых потенциальных покупателей, сбежавшихся за книгой Данте и теперь не без удовольствия наблюдавших сцену у прилавка. Он должен сохранить контракт! Схватив девушку за плечи, Моссо потащил ее к прилавку.
– Послушай, детка, мы заключили договор, и у нас имеются взаимные обязательства. Я – единственный, кто имеет право торговать книгами в этом квартале, и если ты попробуешь нарушить свои обязательства, я подам на тебя в суд!
Глаза девушки затуманились – несомненно, от испуга. Очень уж грубо Моссо ее схватил. Однако она оставалась непреклонна.
– Пожалуйста, подавайте. А пока отпустите меня, или я тоже подам на вас в суд за домогательства!
Книготорговец дрожал куда сильнее девушки. Он расцепил мертвую хватку и посторонился.
– Умоляю вас, синьорина! Если я потеряю этот контракт, жена меня убьет.
Девушка только поджала губы.
– Утройте заказ и добавьте автору еще десять процентов с продаж.
Девушка дождалась, пока книготорговец энергично закивает – первый его кивок не внушил ей доверия, – и лишь тогда сообщила, что сегодня же синьору Моссо доставят новый контракт на подпись.
Моссо испустил вздох облегчения.
– Простите, синьорина.
Девушка сверлила его глазами до тех пор, пока он не убрался с дороги, позволив ей выйти на улицу. Она ускорила шаг, но вслед ей летело подобострастное: «А как забавно он пишет о жителях Сиены! Вот это остроумие!» Моссо смотрел вслед девушке, пока она не скрылась из виду. Ссора, начатая из-за гордыни, обойдется ему в кругленькую сумму. И как же не хотелось признавать, что в делах его обошла тринадцатилетняя девчонка!
– Чего глаза пялишь? – рявкнул Моссо на своего помощника. – Живо за работу! – И, сам встав за прилавок, принялся расхваливать товар: – «Ад»! «Ад» великого Данте! Только у нас, только для вас! Единственная лавка в квартале, лучшая цена в городе! Прочтите лучшую эпическую поэму со времен Гомера! Более дерзкая, чем «Одиссея», более захватывающая, чем «Энеида»! Сойдите в ад вместе с Данте, потерянным сыном Флоренции…
Свернув за угол, Антония Алагьери прислонилась к стене. Она едва дышала. Тот факт, что она одержала верх над книготорговцем, немало пугал Антонию. Матери это не понравится. Опять скажет: «Такое поведение недостойно девушки из благородной семьи». Антония откинула со лба волосы мышиного цвета (она пока не доросла до головного убора, без которого нельзя показываться на людях) и прикрыла глаза. Несколько раз глубоко вздохнув, девушка продолжала путь.
Теперь она пробиралась сквозь толпу. Сгущались тучи. У понте Веккио, у Мартокуса, Антония замедлила шаг. Статуя представляла собой останки древнего бога войны, который являлся покровителем Флоренции задолго до рождения Иоанна Крестителя. Как обычно, девушка взглянула в искаженное временем и яростью мраморное лицо бога и прошептала: «Прости их. Пожалуйста, прости их, а его верни домой».
Об этом говорилось в стихе 13-м: Флоренция отвернулась от Марса, и за это ее ждут вечные междоусобицы, уносящие жизни подобно чуме. Именно из-за междоусобиц в жизнь Антонии вошла великая несправедливость.
«Верни его домой». Перед мысленным взором девушки встала обложка пизанской книги с оттиском портрета Данте. Антония напрягла воображение так, что почти могла различить его черты – а ведь ей пока не доводилось посмотреть ему в лицо. Когда Данте вынудили покинуть Флоренцию навсегда, когда его изгнали, Антонию еще качали в колыбели.
Однако потеря была не так велика, как могло показаться. Да, Антония с трудом представляла себе лицо своего отца; зато она читала все его произведения, а значит, понимала его душу. Поэмы, послания, канцоны и особенно письма. В первые годы изгнания Данте время от времени писал жене, даже не упоминая об Антонии. Однако в нежном девятилетнем возрасте девочка написала записку и вложила ее в письмо, отправленное матерью. Записка касалась поэмы Данте, присланной во Флоренцию и отданной переписчику. Антония прочитала поэму и тайком исправила в ней одну ссылку, прежде чем произведение ушло в переписку. Данте, цитируя Катулла, упомянул не того Цезаря: получалось, что римский поэт жил во времена императора Августа. Это была явная ошибка, поскольку Катулл прославился именно своими едкими сатирами на Гая Юлия Цезаря.
Антония внесла исправление и написала отцу напрямую, извиняясь за самовольные изменения. Письмо, короткое и сухое, но адресованное лично ей, пришло через три месяца.
«Исправление было обоснованным, хотя ошибку допустил не я, а твой брат Джованни, чьи навыки письма под диктовку еще менее удовлетворительны, чем его же представления о гигиене. Я тебе благодарен, поскольку вокруг поэмы теперь не возникнет кривотолков, однако ты должна понять, как я не люблю вмешательств в мое творчество. Никогда больше не поступай подобным образом. Твой любящий отец, и так далее, и тому подобное».
Этот лист бумаги с несколькими скупыми строчками от человека, известного чрезмерной словоохотливостью в письмах, стал главным сокровищем маленькой Антонии. Девочке хотелось ответить тотчас же, однако у нее достало ума воздержаться до тех пор, пока не появится подходящая тема.
Долго ждать не пришлось. Всего через две недели Чеччо Анджиолиери украл несколько строк из ранней работы Данте и вставил их в собственную новую поэму. Антония немедленно сообщила об этом отцу, тот вскипел и в ядовитой диатрибе прошелся по поводу таланта и умственных способностей Анджиолиери. Данте просил опубликовать диатрибу во Флоренции. Письмо было адресовано не Джемме, его жене, а лично Антонии. С этого дня девочка стала посредницей между поэтом и флорентийскими издателями.
Раз от разу письма Данте дочери становились все длиннее; к тому времени, как Антонии исполнилось десять, поэт уже считал ее равной своим остальным корреспондентам. «Я очень тоскую по ней», – написал Данте в 1312 году, сразу после смерти Джованни, накануне одиннадцатилетия Антонии. Поэт имел в виду не мать Антонии, а женщину, завладевшую его душой, когда ему было всего девять лет, – Беатриче Портинари.
«Ее нет в живых уже более двух десятилетий, дольше, чем она благословляла землю своим присутствием. Хотя она живет в моих мыслях и словах – огромная часть которых была написана для нее, – мне с каждым днем труднее помнить ее лицо. Наверно, я старею. Глаза начали подводить меня. Однако самым черным днем я назову тот, когда ослепнет моя память. Я знаю, что ее душу сейчас лелеют небеса, но тем горше моя земная юдоль. Я ощущаю ее присутствие, только когда пишу к ней. А с недавних пор я не в силах написать к ней ни слова – я чувствую, что она действительно умерла».
Ответ Антонии был прост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Моссо посмотрел на толпу этих самых потенциальных покупателей, сбежавшихся за книгой Данте и теперь не без удовольствия наблюдавших сцену у прилавка. Он должен сохранить контракт! Схватив девушку за плечи, Моссо потащил ее к прилавку.
– Послушай, детка, мы заключили договор, и у нас имеются взаимные обязательства. Я – единственный, кто имеет право торговать книгами в этом квартале, и если ты попробуешь нарушить свои обязательства, я подам на тебя в суд!
Глаза девушки затуманились – несомненно, от испуга. Очень уж грубо Моссо ее схватил. Однако она оставалась непреклонна.
– Пожалуйста, подавайте. А пока отпустите меня, или я тоже подам на вас в суд за домогательства!
Книготорговец дрожал куда сильнее девушки. Он расцепил мертвую хватку и посторонился.
– Умоляю вас, синьорина! Если я потеряю этот контракт, жена меня убьет.
Девушка только поджала губы.
– Утройте заказ и добавьте автору еще десять процентов с продаж.
Девушка дождалась, пока книготорговец энергично закивает – первый его кивок не внушил ей доверия, – и лишь тогда сообщила, что сегодня же синьору Моссо доставят новый контракт на подпись.
Моссо испустил вздох облегчения.
– Простите, синьорина.
Девушка сверлила его глазами до тех пор, пока он не убрался с дороги, позволив ей выйти на улицу. Она ускорила шаг, но вслед ей летело подобострастное: «А как забавно он пишет о жителях Сиены! Вот это остроумие!» Моссо смотрел вслед девушке, пока она не скрылась из виду. Ссора, начатая из-за гордыни, обойдется ему в кругленькую сумму. И как же не хотелось признавать, что в делах его обошла тринадцатилетняя девчонка!
– Чего глаза пялишь? – рявкнул Моссо на своего помощника. – Живо за работу! – И, сам встав за прилавок, принялся расхваливать товар: – «Ад»! «Ад» великого Данте! Только у нас, только для вас! Единственная лавка в квартале, лучшая цена в городе! Прочтите лучшую эпическую поэму со времен Гомера! Более дерзкая, чем «Одиссея», более захватывающая, чем «Энеида»! Сойдите в ад вместе с Данте, потерянным сыном Флоренции…
Свернув за угол, Антония Алагьери прислонилась к стене. Она едва дышала. Тот факт, что она одержала верх над книготорговцем, немало пугал Антонию. Матери это не понравится. Опять скажет: «Такое поведение недостойно девушки из благородной семьи». Антония откинула со лба волосы мышиного цвета (она пока не доросла до головного убора, без которого нельзя показываться на людях) и прикрыла глаза. Несколько раз глубоко вздохнув, девушка продолжала путь.
Теперь она пробиралась сквозь толпу. Сгущались тучи. У понте Веккио, у Мартокуса, Антония замедлила шаг. Статуя представляла собой останки древнего бога войны, который являлся покровителем Флоренции задолго до рождения Иоанна Крестителя. Как обычно, девушка взглянула в искаженное временем и яростью мраморное лицо бога и прошептала: «Прости их. Пожалуйста, прости их, а его верни домой».
Об этом говорилось в стихе 13-м: Флоренция отвернулась от Марса, и за это ее ждут вечные междоусобицы, уносящие жизни подобно чуме. Именно из-за междоусобиц в жизнь Антонии вошла великая несправедливость.
«Верни его домой». Перед мысленным взором девушки встала обложка пизанской книги с оттиском портрета Данте. Антония напрягла воображение так, что почти могла различить его черты – а ведь ей пока не доводилось посмотреть ему в лицо. Когда Данте вынудили покинуть Флоренцию навсегда, когда его изгнали, Антонию еще качали в колыбели.
Однако потеря была не так велика, как могло показаться. Да, Антония с трудом представляла себе лицо своего отца; зато она читала все его произведения, а значит, понимала его душу. Поэмы, послания, канцоны и особенно письма. В первые годы изгнания Данте время от времени писал жене, даже не упоминая об Антонии. Однако в нежном девятилетнем возрасте девочка написала записку и вложила ее в письмо, отправленное матерью. Записка касалась поэмы Данте, присланной во Флоренцию и отданной переписчику. Антония прочитала поэму и тайком исправила в ней одну ссылку, прежде чем произведение ушло в переписку. Данте, цитируя Катулла, упомянул не того Цезаря: получалось, что римский поэт жил во времена императора Августа. Это была явная ошибка, поскольку Катулл прославился именно своими едкими сатирами на Гая Юлия Цезаря.
Антония внесла исправление и написала отцу напрямую, извиняясь за самовольные изменения. Письмо, короткое и сухое, но адресованное лично ей, пришло через три месяца.
«Исправление было обоснованным, хотя ошибку допустил не я, а твой брат Джованни, чьи навыки письма под диктовку еще менее удовлетворительны, чем его же представления о гигиене. Я тебе благодарен, поскольку вокруг поэмы теперь не возникнет кривотолков, однако ты должна понять, как я не люблю вмешательств в мое творчество. Никогда больше не поступай подобным образом. Твой любящий отец, и так далее, и тому подобное».
Этот лист бумаги с несколькими скупыми строчками от человека, известного чрезмерной словоохотливостью в письмах, стал главным сокровищем маленькой Антонии. Девочке хотелось ответить тотчас же, однако у нее достало ума воздержаться до тех пор, пока не появится подходящая тема.
Долго ждать не пришлось. Всего через две недели Чеччо Анджиолиери украл несколько строк из ранней работы Данте и вставил их в собственную новую поэму. Антония немедленно сообщила об этом отцу, тот вскипел и в ядовитой диатрибе прошелся по поводу таланта и умственных способностей Анджиолиери. Данте просил опубликовать диатрибу во Флоренции. Письмо было адресовано не Джемме, его жене, а лично Антонии. С этого дня девочка стала посредницей между поэтом и флорентийскими издателями.
Раз от разу письма Данте дочери становились все длиннее; к тому времени, как Антонии исполнилось десять, поэт уже считал ее равной своим остальным корреспондентам. «Я очень тоскую по ней», – написал Данте в 1312 году, сразу после смерти Джованни, накануне одиннадцатилетия Антонии. Поэт имел в виду не мать Антонии, а женщину, завладевшую его душой, когда ему было всего девять лет, – Беатриче Портинари.
«Ее нет в живых уже более двух десятилетий, дольше, чем она благословляла землю своим присутствием. Хотя она живет в моих мыслях и словах – огромная часть которых была написана для нее, – мне с каждым днем труднее помнить ее лицо. Наверно, я старею. Глаза начали подводить меня. Однако самым черным днем я назову тот, когда ослепнет моя память. Я знаю, что ее душу сейчас лелеют небеса, но тем горше моя земная юдоль. Я ощущаю ее присутствие, только когда пишу к ней. А с недавних пор я не в силах написать к ней ни слова – я чувствую, что она действительно умерла».
Ответ Антонии был прост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192