Но я только делаю вид, что сплю,
несмотря на то что он всегда старается прокрасться в комнату тихо-тихо. -
Она хихикнула. - А потом мы с ним играем. Когда он "таким образом" будит
меня, я делаю вид, что просыпаюсь, и произношу имя, но не его имя. Я
постанываю: "О, Альберт, дорогой, я думала, что ты никогда не придешь!" -
или что-нибудь в этом роде. А потом наступает его очередь; он говорит
что-то вроде: "Это Буффало Билл, миссис Молли [Молли - имя, обозначающее
проститутку], молчи и принимайся за дело". Тогда я умолкаю, и мы начинаем
трудиться, не произнося ни слова.
- Великолепно, миссис Молли. Это лучшее, на что ты способна?
- Я стараюсь изо всех сил, Буффало Билл. Но сейчас я так возбуждена,
что плохо соображаю и, возможно, что-нибудь напутала. Хотелось бы
повторить. Вы не намереваетесь предоставить мне такую возможность, сэр?
- Только если ты пообещаешь не очень стараться. Если это не лучший
пример твоих трудов, боюсь, лучший образец сразит меня наповал.
- Ты рассуждаешь, как мой муж, и даже на ощупь такой же, особенно в
этом месте... И пахнешь, как он.
- А запах твоей кожи похож на Тамарин.
- В самом деле? А в постели я напоминаю ее?
(Тамаре известны тысячи способов, дорогая, но она редко прибегает к
чему-нибудь необыкновенному. Любовь, моя милая, это не техника, это
отношение к делу. Желание сделать кого-то счастливым и умение это делать.
Но меня поразило твое владение техникой; на Искандаре за тебя дорого
заплатили бы.)
- Напоминаешь. Но не это делает тебя похожей на нее, а отношение к
делу. Тамара чувствует, что происходит в уме другого человека, и дает ему
то, в чем тот нуждается. Она дает ему именно это.
- Значит, она умеет читать мысли? Тогда я не похожа на нее.
- Нет, Тамара не умеет читать мысли. Она чувствует другого человека и
понимает, что ему нужно. И это не всегда секс. А у вас разве не бывает,
что Брайану необходимо совсем другое?
- Конечно, бывает. Если он устал или понервничал. Тогда я сдерживаю
свои желания и начинаю растирать ему спину и голову. Или просто обнимаю
его и заставляю уснуть, чтобы проснувшись он мог разбудить меня "наилучшим
образом". Если он не хочет меня, я не пытаюсь съесть его заживо.
- Нет, ты очень похожа на Тамару. Морин, когда Тамара лечила меня, то
поначалу даже не пыталась лечь со мной в постель. Просто спала со мной в
одной комнате; мы вместе ели и разговаривали - когда мне хотелось
поговорить. А потом дней десять просто спала в моей постели, рядом со мной
- и ночные кошмары перестали мучить меня. Но однажды ночью я проснулся, и
Тамара молча отдалась мне. Мы занимались любовью всю ночь, а наутро я
понял, что здоров. Моя душа перестала болеть.
Ты такая же, Морин... Ты тоже все знаешь и делаешь как надо. Я так
тосковал по дому, меня так тревожила эта война - но все исчезло. Ты
прогнала все мои тревоги. Сказки мне, что ты почувствовала в ту ночь,
когда впервые увидела меня в своем доме?
- Влюбилась в тебя с первого взгляда... как глупая школьница. И
хотела немедленно лечь с тобой в постель. Я тебе уже говорила об этом.
- А как по-твоему, что чувствовал я?
- Что? Да ты торчал от меня.
- Да, верно. А я думал, что никто ничего не заметил.
- Конечно, я не видела, как у тебя вздувались брюки или что-нибудь в
этом роде. Теодор, для этого не нужно приглядываться. Мужчины смущаются
так легко. Просто я видела, что ты ощущаешь то же, что и я - а я была
возбуждена, как собачка-девочка в пору. То есть как сучка в пору - не хочу
быть жеманной в постели. И когда ты взглянул на меня в гостиной - я сразу
поняла, что мы нужны друг другу; ужасно смутилась и убежала на кухню,
чтобы успокоиться.
- Ты убежала на кухню? Ты выплыла изящно и гордо, как парусник.
- Но парусник тот летел на всех парусах. Я взяла себя в руки, но
успокоиться не смогла. Более того, все время, пока ты у нас был, мои груди
болели. Но этого ты не заметил. Я боялась, что заметит отец и больше не
пригласит тебя в гости - а мне так хотелось вновь увидеть тебя. Отец-то
меня знает, он мне говорил. Он как-то сказал мне: надо принимать себя
такой, какая ты есть, и любить себя, однако свою чувственность необходимо
сдерживать. Я пыталась - но той ночью мне было очень трудно не выдать
себя.
- Однако ты сделала это.
- Брайан тоже советует мне держать себя в узде. Но той ночью мне было
так трудно, что я... Теодор, некоторые мальчики, а иногда и мужчины, при
жестоком разочаровании занимаются... Ну... руками.
- Да. Это мастурбация. Мальчики говорят "спустить".
- Брайан тоже так говорит. А ты знаешь, что девушки и женщины тоже
могут делать что-то вроде этого?
- Знаю. В том, что одинокий человек таким образом удовлетворяет себя,
нет ничего страшного. Но это не заменяет секс.
- Не заменяет... Совершенно не заменяет. Но я рада, что ты не видишь
в этом ничего особенного. В тот вечер я поднялась наверх и залезла в
ванну. Мне это было нужно - хоть я и купалась перед обедом. И стала делать
это прямо в воде. А потом улеглась в постель и уставилась в потолок.
Полежала-полежала, встала, заперла дверь, сняла ночную рубашку и еще раз
сделала это... и еще! Думая о тебе, Теодор, вспоминая твой голос, твой
запах, прикосновение твоей руки. Прошло не меньше часа, прежде чем я
успокоилась и уснула.
(У меня на это ушло куда больше времени, дорогая. Мне бы следовало
тоже воспользоваться твоим бесхитростным методом. Но я наказывал себя за
идиотское поведение. Какой я был дурак, дорогая, - ведь любить никогда не
глупо. Но я не видел, каким образом мы можем проявить нашу любовь.)
- Как жаль, что меня не было с тобой, дорогая. Всего в какой-то миле
от тебя я страдал от этой же боли и думал о тебе.
- Теодор, я надеялась, что ты чувствуешь то же, что и я. Ты был нужен
мне, и я хотела, чтобы ты испытывал то же чувство. И мне ничего не
оставалось, как закрыть дверь и заняться этим, думая о тебе. Рядом была
только Этель в колыбельке, но она еще слишком мала, чтобы что-то замечать.
Ой! Я потеряла тебя, дорогой!
- Ты потеряла не меня, а лишь презренную часть моей взыгравшей плоти.
Скоро она вновь обретет должное положение: ведь ты обещала дать мне вторую
возможность. Изменим позицию? Подушку под плечо? Налево или направо? Мне
бы не следовало лежать на тебе так долго, но я не хотел шевелиться.
- И я не хотела - пока могла удержать часть тебя в себе. Ты не
слишком тяжел, а у меня широкие бедра... Вы, сэр, позволяете женщине
вздохнуть. Хочешь, ляжем на бок? На какой?
- Тебе так нравится?
- Как тебе удобно. Ох, Теодор, мне кажется, что я любила тебя
давным-давно и ты вновь возвратился ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
несмотря на то что он всегда старается прокрасться в комнату тихо-тихо. -
Она хихикнула. - А потом мы с ним играем. Когда он "таким образом" будит
меня, я делаю вид, что просыпаюсь, и произношу имя, но не его имя. Я
постанываю: "О, Альберт, дорогой, я думала, что ты никогда не придешь!" -
или что-нибудь в этом роде. А потом наступает его очередь; он говорит
что-то вроде: "Это Буффало Билл, миссис Молли [Молли - имя, обозначающее
проститутку], молчи и принимайся за дело". Тогда я умолкаю, и мы начинаем
трудиться, не произнося ни слова.
- Великолепно, миссис Молли. Это лучшее, на что ты способна?
- Я стараюсь изо всех сил, Буффало Билл. Но сейчас я так возбуждена,
что плохо соображаю и, возможно, что-нибудь напутала. Хотелось бы
повторить. Вы не намереваетесь предоставить мне такую возможность, сэр?
- Только если ты пообещаешь не очень стараться. Если это не лучший
пример твоих трудов, боюсь, лучший образец сразит меня наповал.
- Ты рассуждаешь, как мой муж, и даже на ощупь такой же, особенно в
этом месте... И пахнешь, как он.
- А запах твоей кожи похож на Тамарин.
- В самом деле? А в постели я напоминаю ее?
(Тамаре известны тысячи способов, дорогая, но она редко прибегает к
чему-нибудь необыкновенному. Любовь, моя милая, это не техника, это
отношение к делу. Желание сделать кого-то счастливым и умение это делать.
Но меня поразило твое владение техникой; на Искандаре за тебя дорого
заплатили бы.)
- Напоминаешь. Но не это делает тебя похожей на нее, а отношение к
делу. Тамара чувствует, что происходит в уме другого человека, и дает ему
то, в чем тот нуждается. Она дает ему именно это.
- Значит, она умеет читать мысли? Тогда я не похожа на нее.
- Нет, Тамара не умеет читать мысли. Она чувствует другого человека и
понимает, что ему нужно. И это не всегда секс. А у вас разве не бывает,
что Брайану необходимо совсем другое?
- Конечно, бывает. Если он устал или понервничал. Тогда я сдерживаю
свои желания и начинаю растирать ему спину и голову. Или просто обнимаю
его и заставляю уснуть, чтобы проснувшись он мог разбудить меня "наилучшим
образом". Если он не хочет меня, я не пытаюсь съесть его заживо.
- Нет, ты очень похожа на Тамару. Морин, когда Тамара лечила меня, то
поначалу даже не пыталась лечь со мной в постель. Просто спала со мной в
одной комнате; мы вместе ели и разговаривали - когда мне хотелось
поговорить. А потом дней десять просто спала в моей постели, рядом со мной
- и ночные кошмары перестали мучить меня. Но однажды ночью я проснулся, и
Тамара молча отдалась мне. Мы занимались любовью всю ночь, а наутро я
понял, что здоров. Моя душа перестала болеть.
Ты такая же, Морин... Ты тоже все знаешь и делаешь как надо. Я так
тосковал по дому, меня так тревожила эта война - но все исчезло. Ты
прогнала все мои тревоги. Сказки мне, что ты почувствовала в ту ночь,
когда впервые увидела меня в своем доме?
- Влюбилась в тебя с первого взгляда... как глупая школьница. И
хотела немедленно лечь с тобой в постель. Я тебе уже говорила об этом.
- А как по-твоему, что чувствовал я?
- Что? Да ты торчал от меня.
- Да, верно. А я думал, что никто ничего не заметил.
- Конечно, я не видела, как у тебя вздувались брюки или что-нибудь в
этом роде. Теодор, для этого не нужно приглядываться. Мужчины смущаются
так легко. Просто я видела, что ты ощущаешь то же, что и я - а я была
возбуждена, как собачка-девочка в пору. То есть как сучка в пору - не хочу
быть жеманной в постели. И когда ты взглянул на меня в гостиной - я сразу
поняла, что мы нужны друг другу; ужасно смутилась и убежала на кухню,
чтобы успокоиться.
- Ты убежала на кухню? Ты выплыла изящно и гордо, как парусник.
- Но парусник тот летел на всех парусах. Я взяла себя в руки, но
успокоиться не смогла. Более того, все время, пока ты у нас был, мои груди
болели. Но этого ты не заметил. Я боялась, что заметит отец и больше не
пригласит тебя в гости - а мне так хотелось вновь увидеть тебя. Отец-то
меня знает, он мне говорил. Он как-то сказал мне: надо принимать себя
такой, какая ты есть, и любить себя, однако свою чувственность необходимо
сдерживать. Я пыталась - но той ночью мне было очень трудно не выдать
себя.
- Однако ты сделала это.
- Брайан тоже советует мне держать себя в узде. Но той ночью мне было
так трудно, что я... Теодор, некоторые мальчики, а иногда и мужчины, при
жестоком разочаровании занимаются... Ну... руками.
- Да. Это мастурбация. Мальчики говорят "спустить".
- Брайан тоже так говорит. А ты знаешь, что девушки и женщины тоже
могут делать что-то вроде этого?
- Знаю. В том, что одинокий человек таким образом удовлетворяет себя,
нет ничего страшного. Но это не заменяет секс.
- Не заменяет... Совершенно не заменяет. Но я рада, что ты не видишь
в этом ничего особенного. В тот вечер я поднялась наверх и залезла в
ванну. Мне это было нужно - хоть я и купалась перед обедом. И стала делать
это прямо в воде. А потом улеглась в постель и уставилась в потолок.
Полежала-полежала, встала, заперла дверь, сняла ночную рубашку и еще раз
сделала это... и еще! Думая о тебе, Теодор, вспоминая твой голос, твой
запах, прикосновение твоей руки. Прошло не меньше часа, прежде чем я
успокоилась и уснула.
(У меня на это ушло куда больше времени, дорогая. Мне бы следовало
тоже воспользоваться твоим бесхитростным методом. Но я наказывал себя за
идиотское поведение. Какой я был дурак, дорогая, - ведь любить никогда не
глупо. Но я не видел, каким образом мы можем проявить нашу любовь.)
- Как жаль, что меня не было с тобой, дорогая. Всего в какой-то миле
от тебя я страдал от этой же боли и думал о тебе.
- Теодор, я надеялась, что ты чувствуешь то же, что и я. Ты был нужен
мне, и я хотела, чтобы ты испытывал то же чувство. И мне ничего не
оставалось, как закрыть дверь и заняться этим, думая о тебе. Рядом была
только Этель в колыбельке, но она еще слишком мала, чтобы что-то замечать.
Ой! Я потеряла тебя, дорогой!
- Ты потеряла не меня, а лишь презренную часть моей взыгравшей плоти.
Скоро она вновь обретет должное положение: ведь ты обещала дать мне вторую
возможность. Изменим позицию? Подушку под плечо? Налево или направо? Мне
бы не следовало лежать на тебе так долго, но я не хотел шевелиться.
- И я не хотела - пока могла удержать часть тебя в себе. Ты не
слишком тяжел, а у меня широкие бедра... Вы, сэр, позволяете женщине
вздохнуть. Хочешь, ляжем на бок? На какой?
- Тебе так нравится?
- Как тебе удобно. Ох, Теодор, мне кажется, что я любила тебя
давным-давно и ты вновь возвратился ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205