При последних словах я невольно улыбнулся, но не сказал ни слова.
– Я так и думал, – вздохнул Тенедос. – Тогда позвольте высказать некоторые предположения. Во-первых, Совет Десяти был прав, утверждая, что Кейт бурлит и готовится к новому восстанию. Давайте дальше предположим, что Совет Десяти желает сокрушить этот мятеж бронированным кулаком, чего не случалось при жизни последних двух поколений. В таком случае, разве гибель посла не будет достаточной причиной для того, чтобы отправить в Спорные Земли части регулярной армии, а не просто карательную экспедицию? Если Нумантия получит такой повод для вторжения, Кейт может сколько угодно взывать к Майсиру, но вряд ли король Байран прислушается к их мольбам. Ага, я вижу, вы не знаете, что Кейт постоянно разыгрывает нумантийскую и майсирскую карты? Потому-то ни одна страна не может присоединить Спорные Земли к своим владениям, не рискуя оскорбить своего великого соседа.
Убийство полномочного посла может также послужить поводом к тому, чтобы провинция Дара расширила свои границы, аннексировав Юрей и положив конец давнему спору между нами, Каллио и Майсиром о истинной принадлежности этого чудесного уголка.
– Я ничего не смыслю в подобных материях, – заявил я. – Я солдат, а не политик.
На этот раз улыбка Тенедоса была жалостливой.
– Дамастес, друг мой, – мягко произнес он. – Близится время, когда всем нумантийцам придется стать политиками.
Он собирался что-то добавить, но в этот момент послышался крик часового. Колонна капитана Меллета подходила по дороге, и через несколько минут все увидели пыльное облако, приближавшееся к нам.
Я не ожидал прибытия пехоты до начала следующего дня, но Меллет сказал, что он был пристыжен моим порывом и заставил солдат маршировать с удвоенной скоростью, посменно позволяя им отдыхать на повозках и рискуя нарваться на засаду при движении в сумерках.
– Я решил, что этого от нас не ожидают, и поэтому у хиллменов не будет времени устроить западню, – сказал он. – Так и случилось.
Лагерная рутина и определение нового порядка направления нашего движения заняли остаток дня. Все это время я продолжал размышлять над словами Провидца Тенедоса. Все знают, что я не отличаюсь быстротой мышления, зато я чрезвычайно дотошен и работаю над идеей или концепцией до тех пор, пока она окончательно не прояснится в моем разуме. Однако речи Тенедоса все еще озадачивали меня поутру, когда встало солнце и мы отправились в Сайану.
Теперь, когда в спешке не было необходимости, мы могли двигаться так, как диктовала логика и общепринятая практика, прикрывая фланги пехотой и высылая пикеты на вершину каждого следующего холма. Местность стала более пологой, и мы развили вполне приличную скорость.
Первые деревни, которые мы миновали, были пусты, за исключением детей, женщин и глубоких стариков. Горцы что-то замышляли, и я надеялся, что они преследуют более отдаленные цели, чем уничтожение нашей колонны.
Третья деревня выглядела почти такой же, как и первые две. Лейш Тенедос ехал впереди, рядом со мной. Хотя я не слышал никаких подозрительных звуков, но по какой-то непонятной причине обернулся и увидел мальчишку. Он спрятался за глинобитной стеной и целился мне в грудь из старого лука размером с него самого. У меня не было времени уклониться, и я услышал голос своей судьбы в предупреждающих криках собратьев по оружию, но тут гнилое дерево, из которого был сделан лук, разломилось надвое, как раз под захватом руки маленького лучника. Мальчишка вскрикнул от ярости и бросился бежать, но один из уланов, которого звали Карьян, галопом догнал его и втащил, лягающегося и извивающегося словно угорь, к себе на лошадь, уложив поперек седла.
Я спешился и подошел к лошади Карьяна. Ухватив мальчишку за волосы, я приподнял его голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
– Ты хотел убить меня?
– Кшишти ! – выругался он.
Кшишти – непристойное слово одного из горских диалектов, означающее мужчину, который переспал со своей матерью.
– Кшишти нумантиец! – этого было достаточно для того, чтобы жестоко наказать мальчишку.
Тенедос рассмеялся.
– Львенок всегда считает себя взрослым львом, не так ли?
– Убить его, сэр? – проворчал Карьян, положив руку на свой кинжал.
– Нет, – ответил я. – Отпусти его. Я не убиваю младенцев.
Улан помедлил, но подчинился, швырнув мальчишку на землю. Он должен был упасть ничком, но успел сгруппироваться в воздухе и приземлился на ноги. Оскалившись, он озирался по сторонам, как пойманное в ловушку хищное животное.
– Уходи, – приказал я. – В следующий раз не забудь взять новый лук, а не дедовскую рухлядь.
В ответ на этот совет мальчишка плюнул мне в лицо и убежал, растворившись в кривом проулке между хижинами, прежде чем я успел вытереть глаза.
– Вот так вознаграждается милосердие на этих холмах, – насмешливо-скорбным тоном заметил Тенедос. – Возможно, вам следовало убить его, легат. Львята вырастают, становятся львами, и тогда с ними не так легко справиться.
– Возможно, – согласился я, взяв фляжку с седла Лукана и ополоснув лицо. По выражению лица Карьяна я видел, что он полностью согласен с таким мнением. – Но я надеюсь, что мальчишка запомнит мой поступок, и может быть, когда вырастет – если он вырастет – вернет кому-нибудь этот дар.
Я взглянул на Карьяна.
– Не трудитесь показывать мне, что вы думаете об этой идее, солдат. И спасибо за расторопность. В следующий раз я тоже буду чуть проворнее, чем сейчас.
Кавалерист усмехнулся в бороду, и мы поехали дальше.
Мне приходилось признать, что хиллмены ничем не отличаются друг от друга. И женщины, и старики были едины в своем желании получить хотя бы полминуты для предательского удара кинжалом в спину неосторожного нумантийца, а затем еще минуту для того, чтобы обобрать труп.
Сулемское ущелье превратилось в проход почти в милю шириной, окруженный низкими и пологими холмами. Мы внимательно следили за придорожными оврагами, прорезавшими сушу словно следы кинжальных ударов, но уже не ожидали серьезного нападения.
Некоторое время Лейш Тенедос ехал в молчании, а потом сказал:
– Случай с этим мальчишкой представляет собой хорошую головоломку для начинающего судьи. Должен ли я проявить милосердие и надеяться, что мое решение прервет бесконечную цепь убийств, влекущих за собой новые убийства? Или мне следует избрать другой путь и навсегда покончить с этой проблемой? Мертвые не могут мстить.
Мне не хотелось комментировать его замечание. Внезапно меня посетила другая мысль.
– Сэр, вчера вы говорили о своих радикальных идеях, – начал я, тщательно подбирая слова. – В Никее живет много людей с разными взглядами, и некоторые из них более чем радикальны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160