Меньше всего мы нуждались в измене с нашего тыла, а наше милосердие умерло еще в начале жестокого пути из Сайаны.
Держась в стороне от дороги, мы направились на юг через долину, пробираясь от укрытия к укрытию, внимательно осматривая каждый овраг, каждый распадок, прежде чем пройти мимо.
Как и ожидалось, мы вышли на вторую засаду неподалеку от южного входа в долину. Хиллмены и их лошади нашли укрытие от пронизывающего ветра в устье узкого каньона. Глубина каньона не превышала пятнадцати футов, но этого было достаточно для маскировки. Имея богатый опыт нападений из засады, они никогда не стали бы занимать открытые позиции раньше срока, а их дозорные, расположенные дальше к югу, еще не дали сигнала о приближении каравана. Очевидно, заклятье Тенедоса работало, поскольку их джаки, если они там были, не ощутили нашего присутствия.
Мы выползли на скалу над ними. Наложив стрелы и натянув тетивы, мы одновременно поднялись и выстрелили вниз, в самую гущу противника. Послышалось несколько криков и даже мольбы о пощаде, на которые никто не ответил. Когда последний горец свалился со стрелой в горле и снег щедро окрасился кровью, мы спустились в каньон с мечами наголо. Во время стрельбы мы старались не попадать в их лошадей – нам были необходимы вьючные животные.
Когда мы двинулись дальше, лошади оставались единственными живыми существами, выжившими после нашей атаки.
Хиллмены поставили трех дозорных у южного входа в долину. Двоих мы убили бесшумно, но третий почуял неладное и убежал в клубящуюся снежную тьму, прежде чем мы успели остановить его.
Йонг выругался.
– Если бы мы убили всех до одного, то совершили бы великое дело, – сказал он. – Это было бы настоящей легендой, которой суждена долгая жизнь в горах.
– Она проживет дольше, если будет кому рассказывать ее, – заметил Карьян. Йонг утвердительно хмыкнул.
Мы тяжело дышали и с ног до головы были забрызганы вражеской кровью, но не чувствовали усталости, возвращаясь на трофейных лошадях к ожидавшим товарищам. Весть о нашем успехе передалась по колонне, и я услышал крики радости. Не всегда же нам быть беспомощными жертвами!
Мы вошли в долину, остановились у каньона на время, достаточное для того, чтобы забрать остальных лошадей и избавить трупы от теплой одежды, а затем двинулись дальше. Нужно было как можно быстрее покинуть это место.
Наконец, незадолго до наступления темноты, ущелье снова стало расширяться, и мы нашли большую площадку, где можно было поставить кольцо из повозок.
Я сидел, прислонившись к колесу повозки, рядом со стреноженным Луканом и точил кинжал. От меня дурно пахло, зато я почти согрелся, накинув на плечи вонючую куртку из овчины, снятую с трупа горного бандита.
Снегопад почти прекратился. Я поднял голову и увидел маленькую Эллори, протягивавшую мне чашку с дымящимся напитком. Я выпил глоток горячего чая и почувствовал, как тепло распространяется по всему телу. Эллори опустилась рядом со мной.
– Я много думала, Дамастес.
– О чем же?
– Ты сказал, что мы будем партнерами.
– Да, конечно.
– Если мы партнеры, и если я хочу открыть гостиницу, то это значит, что ты поможешь мне?
– Неплохая идея, – сказал я. – Но я солдат, поэтому мне придется проводить много времени в походах.
– Ничего страшного. Моя мама... – голос девочки на мгновение прервался, затем она овладела собой, – мама говорила, что мужчине не следует подолгу оставаться рядом с кухней, иначе он начнет слишком много о себе думать.
– Наверное, твоя мама была права.
– Может быть, Жакоба присоединится к нам, – продолжала девочка. – Я знаю, ты ей нравишься. А она тебе нравится?
– Э-ээ... думаю, да. Да, нравится.
– Она нравится тебе больше, чем я?
Я осторожно подбирал слова.
– Вы обе мне нравитесь... но по-разному, понимаешь?
– М-мм... А когда я вырасту, ты будешь любить нас обеих одинаково?
Я не стал отвечать на этот вопрос, предпочитая сменить тему.
– Ты не знаешь, есть ли у тебя родственники, с которыми ты могла бы пожить, пока не станешь достаточно взрослой и самостоятельной, чтобы открыть нашу гостиницу?
– Не думаю, – в ее голосе звучала тоска. – Я не знаю, куда мне идти.
– Зато я знаю, – неожиданно сказал я. – Я знаю место, где никогда не бывает холодно.
– Никогда-никогда? – удивленно спросила Эллори.
– Честное слово. Там тепло и зелено, а вокруг есть много разных животных, с которыми можно играть.
Я начал рассказывать ей о поместье моих родителей. Если у девочки не осталось родственников, они могут взять ее к себе – там более чем достаточно женщин, которые будут рады позаботиться о ней. Эллори слушала внимательно, с широко распахнутыми глазами. Когда иссякли похвалы, расточаемые мною в адрес Симабу, мы немного посидели в молчании.
– Может быть, я заведу себе котенка, – наконец сказала она. – У меня был один... там , но он убежал.
– У тебя будет хоть десять котят, если захочешь, – пообещал я.
– Вот здорово! – Эллори встала, затем быстро наклонилась и поцеловала меня в щеку.
– Фу! – воскликнула она. – От тебя ужасно пахнет!
Она рассмеялась и убежала в темноту.
Еще два дня мы плелись вперед, не подвергаясь новым нападениям, но люди по-прежнему умирали от холода. Пурга возобновилась едва ли не с удвоенной яростью. Мы тупо брели вперед, заставляя себя переставлять ноги, поскольку ничего иного не оставалось.
Затем, когда до конца Сулемского ущелья оставалось идти менее одного дня, Тенедос подошел ко мне.
– Заклинание уничтожено, – сообщил он. – Я чувствую, что его больше нет.
– Тхак?
– Не знаю. Я не пробовал выяснять – если это в самом деле кристаллический демон, то он почует нас и узнает, где мы находимся.
Я решил, что на следующей остановке, через два часа хода отсюда, мы перестроимся в правильный походный порядок, прежде чем возобновить движение. Если наш магический щит уничтожен, то даже потратив лишних полдня, мы не сможем ухудшить свое положение. Сейчас мы были не более чем спотыкающимся стадом двуногих животных.
Но нам так и не представилось такой возможности.
Хиллмены атаковали нас через час. Мы почти наполовину втянулись в очередную долину Сулемского ущелья, когда произошло нападение. Лишь милостью Исы мы получили заблаговременное предупреждение: одна группа горцев, лежавших в засаде, не выдержала долгого ожидания и с воплями бросилась на нас.
Нам говорили, что хиллмены никогда не атакуют единым строем – они слишком независимы, и никто из предводителей даже самого маленького отряда не пожелает поступиться своим крошечным авторитетом даже ради богатой добычи. Но, как и все остальное в Спорных Землях, это правило иногда нарушалось: сейчас хиллмены атаковали строем, плотно сомкнув ряды.
У нас осталось лишь несколько кратких мгновений, чтобы перевести штатских на дальнюю сторону дороги и заставить их лечь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Держась в стороне от дороги, мы направились на юг через долину, пробираясь от укрытия к укрытию, внимательно осматривая каждый овраг, каждый распадок, прежде чем пройти мимо.
Как и ожидалось, мы вышли на вторую засаду неподалеку от южного входа в долину. Хиллмены и их лошади нашли укрытие от пронизывающего ветра в устье узкого каньона. Глубина каньона не превышала пятнадцати футов, но этого было достаточно для маскировки. Имея богатый опыт нападений из засады, они никогда не стали бы занимать открытые позиции раньше срока, а их дозорные, расположенные дальше к югу, еще не дали сигнала о приближении каравана. Очевидно, заклятье Тенедоса работало, поскольку их джаки, если они там были, не ощутили нашего присутствия.
Мы выползли на скалу над ними. Наложив стрелы и натянув тетивы, мы одновременно поднялись и выстрелили вниз, в самую гущу противника. Послышалось несколько криков и даже мольбы о пощаде, на которые никто не ответил. Когда последний горец свалился со стрелой в горле и снег щедро окрасился кровью, мы спустились в каньон с мечами наголо. Во время стрельбы мы старались не попадать в их лошадей – нам были необходимы вьючные животные.
Когда мы двинулись дальше, лошади оставались единственными живыми существами, выжившими после нашей атаки.
Хиллмены поставили трех дозорных у южного входа в долину. Двоих мы убили бесшумно, но третий почуял неладное и убежал в клубящуюся снежную тьму, прежде чем мы успели остановить его.
Йонг выругался.
– Если бы мы убили всех до одного, то совершили бы великое дело, – сказал он. – Это было бы настоящей легендой, которой суждена долгая жизнь в горах.
– Она проживет дольше, если будет кому рассказывать ее, – заметил Карьян. Йонг утвердительно хмыкнул.
Мы тяжело дышали и с ног до головы были забрызганы вражеской кровью, но не чувствовали усталости, возвращаясь на трофейных лошадях к ожидавшим товарищам. Весть о нашем успехе передалась по колонне, и я услышал крики радости. Не всегда же нам быть беспомощными жертвами!
Мы вошли в долину, остановились у каньона на время, достаточное для того, чтобы забрать остальных лошадей и избавить трупы от теплой одежды, а затем двинулись дальше. Нужно было как можно быстрее покинуть это место.
Наконец, незадолго до наступления темноты, ущелье снова стало расширяться, и мы нашли большую площадку, где можно было поставить кольцо из повозок.
Я сидел, прислонившись к колесу повозки, рядом со стреноженным Луканом и точил кинжал. От меня дурно пахло, зато я почти согрелся, накинув на плечи вонючую куртку из овчины, снятую с трупа горного бандита.
Снегопад почти прекратился. Я поднял голову и увидел маленькую Эллори, протягивавшую мне чашку с дымящимся напитком. Я выпил глоток горячего чая и почувствовал, как тепло распространяется по всему телу. Эллори опустилась рядом со мной.
– Я много думала, Дамастес.
– О чем же?
– Ты сказал, что мы будем партнерами.
– Да, конечно.
– Если мы партнеры, и если я хочу открыть гостиницу, то это значит, что ты поможешь мне?
– Неплохая идея, – сказал я. – Но я солдат, поэтому мне придется проводить много времени в походах.
– Ничего страшного. Моя мама... – голос девочки на мгновение прервался, затем она овладела собой, – мама говорила, что мужчине не следует подолгу оставаться рядом с кухней, иначе он начнет слишком много о себе думать.
– Наверное, твоя мама была права.
– Может быть, Жакоба присоединится к нам, – продолжала девочка. – Я знаю, ты ей нравишься. А она тебе нравится?
– Э-ээ... думаю, да. Да, нравится.
– Она нравится тебе больше, чем я?
Я осторожно подбирал слова.
– Вы обе мне нравитесь... но по-разному, понимаешь?
– М-мм... А когда я вырасту, ты будешь любить нас обеих одинаково?
Я не стал отвечать на этот вопрос, предпочитая сменить тему.
– Ты не знаешь, есть ли у тебя родственники, с которыми ты могла бы пожить, пока не станешь достаточно взрослой и самостоятельной, чтобы открыть нашу гостиницу?
– Не думаю, – в ее голосе звучала тоска. – Я не знаю, куда мне идти.
– Зато я знаю, – неожиданно сказал я. – Я знаю место, где никогда не бывает холодно.
– Никогда-никогда? – удивленно спросила Эллори.
– Честное слово. Там тепло и зелено, а вокруг есть много разных животных, с которыми можно играть.
Я начал рассказывать ей о поместье моих родителей. Если у девочки не осталось родственников, они могут взять ее к себе – там более чем достаточно женщин, которые будут рады позаботиться о ней. Эллори слушала внимательно, с широко распахнутыми глазами. Когда иссякли похвалы, расточаемые мною в адрес Симабу, мы немного посидели в молчании.
– Может быть, я заведу себе котенка, – наконец сказала она. – У меня был один... там , но он убежал.
– У тебя будет хоть десять котят, если захочешь, – пообещал я.
– Вот здорово! – Эллори встала, затем быстро наклонилась и поцеловала меня в щеку.
– Фу! – воскликнула она. – От тебя ужасно пахнет!
Она рассмеялась и убежала в темноту.
Еще два дня мы плелись вперед, не подвергаясь новым нападениям, но люди по-прежнему умирали от холода. Пурга возобновилась едва ли не с удвоенной яростью. Мы тупо брели вперед, заставляя себя переставлять ноги, поскольку ничего иного не оставалось.
Затем, когда до конца Сулемского ущелья оставалось идти менее одного дня, Тенедос подошел ко мне.
– Заклинание уничтожено, – сообщил он. – Я чувствую, что его больше нет.
– Тхак?
– Не знаю. Я не пробовал выяснять – если это в самом деле кристаллический демон, то он почует нас и узнает, где мы находимся.
Я решил, что на следующей остановке, через два часа хода отсюда, мы перестроимся в правильный походный порядок, прежде чем возобновить движение. Если наш магический щит уничтожен, то даже потратив лишних полдня, мы не сможем ухудшить свое положение. Сейчас мы были не более чем спотыкающимся стадом двуногих животных.
Но нам так и не представилось такой возможности.
Хиллмены атаковали нас через час. Мы почти наполовину втянулись в очередную долину Сулемского ущелья, когда произошло нападение. Лишь милостью Исы мы получили заблаговременное предупреждение: одна группа горцев, лежавших в засаде, не выдержала долгого ожидания и с воплями бросилась на нас.
Нам говорили, что хиллмены никогда не атакуют единым строем – они слишком независимы, и никто из предводителей даже самого маленького отряда не пожелает поступиться своим крошечным авторитетом даже ради богатой добычи. Но, как и все остальное в Спорных Землях, это правило иногда нарушалось: сейчас хиллмены атаковали строем, плотно сомкнув ряды.
У нас осталось лишь несколько кратких мгновений, чтобы перевести штатских на дальнюю сторону дороги и заставить их лечь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160