Как бы то ни было, офицеры дружно отсалютовали мне, прежде чем разойтись. Однако я знал, что их мнение обо мне еще не сформировалось, а отношение ко мне определится после первой стычки с врагом.
В своем обращении к полку, собравшемуся на берегу озера, я использовал понравившееся мне сравнение с животными, в честь которых были названы наши эскадроны. Я сказал, что они должны думать обо мне как о новом командире, у которого нет ни предрассудков, ни любимчиков. Каждый из них в отдельности и все в целом очищались от прежних грехов и получали новые возможности.
– Служите верно, служите с честью... и оставайтесь в живых. Да сгинет враг!
Уорренты выкрикнули приветствие, остальные присоединились к ним.
Когда я заканчивал свою речь, прибыли Йонг и Петре. Я помахал им, подзывая к себе.
– Примите поздравления, мой капитан, – сказал Йонг. – Я обещал вам, что когда-нибудь вы станете генералом, и теперь вы далеко продвинулись на этом пути.
– Спасибо, но пока отложим это в сторону. С охраной Кальведонов покончено. Ты назначаешься капитаном: я хочу, чтобы ты принял командование эскадроном Гепарда. Их капитан утонул, когда они спускались вниз по реке. Этот эскадрон – подразделение полковой разведки, и я уверен, что ты сможешь кое-чему научить их.
Йонг ухмыльнулся.
– Не спорю, но как эти нумантийцы отнесутся к тому, что их возглавит один из презренных хиллменов?
– Отнесутся с пониманием, – сухо ответил я. – Потому что среди рядовых всегда найдется место для бывших сержантов и офицеров.
– Слушаюсь, домициус. Я немедленно отправлюсь инспектировать свой эскадрон. Еще одна вещь, сэр: у меня есть сообщение для вас.
– Давай его сюда.
– Я могу только показать его. – Я взглянул в том направлении, куда указывал Йонг, и на другой стороне парка, неподалеку от лагеря нашего полка, увидел Маран, сидевшую на лошади. Я помахал ей, хотя домициусу, пожалуй, следовало бы держаться с бо льшим достоинством. Она помахала в ответ, затем повернула лошадь и галопом поскакала к башне. Я ощутил прилив любви и гордости: она понимала, что у меня нет времени на разговоры.
Настала очередь Петре.
– Возьми эскадрон Тигра, – сказал я. – У тебя не будет проблем – это лучший эскадрон полка. Я бы сделал тебя своим адъютантом, но, признаться, ты слишком хорош для этого. И, кстати, Мерсиа: теперь ты тоже капитан.
Он выглядел так, как будто я только что усадил его на трон Майсира.
– Спасибо, Дамастес... то есть, домициус. Теперь мы можем показать им все, что умеем, верно?
Мы улыбнулись друг другу, словно заговорщики. Потом он отсалютовал и торопливо вышел.
Эскадронный проводник Карьян подошел ко мне последним. Я сказал, что отныне он будет моей правой рукой. Я не мог повысить его, поскольку место полкового проводника было уже занято. По-видимому, Карьян привык к внезапным переменам в своей карьере – он лишь хмыкнул и сказал, что позаботится о наших лошадях, чтобы к утру они были в полной готовности.
За три часа до рассвета, когда я с удовлетворением подумал, что, возможно, мы будем готовы к назначенному сроку, появился вестовой от генерала Турбери, попросивший меня прибыть в башню на военный совет.
Из большой гостиной вынесли всю мебель; на стенах висели крупномасштабные карты Никеи. Командиры полков, недавно прибывших в столицу, один за другим выступали с докладами. За ними наступила очередь домициусов и капитанов четырех никейских полков, включая моего бывшего командующего, домициуса Лехара.
Я был заинтригован, увидев как Кутулу и несколько его ассистентов совещаются с Тенедосом. Каждый из них держал большую коробку с документами.
Генерал потребовал внимания и сообщил, что сейчас будет говорить Провидец, который определит наши боевые задачи.
Тенедос подошел к карте и, не пользуясь записями, объяснил каждому из нас суть нашей миссии и показал, в какие части города мы будем выдвигаться. Он сообщил, что каждому домициусу будет предоставлено по два адъютанта из офицеров никейских полков и городской стражи.
– Внимательно прислушивайтесь к их словам, джентльмены, поскольку они располагают точной информацией, – сказал Тенедос. – Вас будут сопровождать и другие стражники, перед которыми поставлены особые задачи.
Он ненадолго замолчал.
– Желаю вам успеха. В этот день мы будем сражаться за Нумантию и за наше будущее.
Я заметил, как несколько высокопоставленных офицеров обменялись взглядами, и легко смог понять, о чем они думают, – ведь перед ними выступал не ученый педант, не имеющий понятия о грубых реальностях войны. Возможно, Провидец Тенедос заслуживал того уважения, с которым к нему относились армейские командиры.
Генерал Турбери распустил нас, произнеся напоследок несколько воодушевляющих фраз, и мы разошлись по своим командным пунктам.
Через неделю Тенедос сообщил мне, что генерал Турбери в тот вечер предложил ему генеральский чин, но он отказался. Я спросил, почему, и Тенедос ответил:
– Честно говоря, я не хочу, чтобы старые порядки оставили даже незначительный след на моей репутации. Разумеется, я умолчал об этом и сказал генералу, что, по-моему, я принесу больше пользы, если буду наблюдать за происходящим со стороны.
Я был поражен. У меня имелось смутное представление о целях Тенедоса, и красные диагональные нашивки генерала были бы большим шагом на пути к их достижению. Но Провидец всегда предпочитал играть по-крупному и выигрывать.
Было еще темно, когда войска двинулись в Никею. Рота за ротой, армия маршировала в указанные районы. За солдатами шли стражники.
В первую очередь солдаты стали сдирать со стен или заливать белой краской вывески и надписи с угрозами. Затем они начали прочесывать улицу за улицей, двигаясь методично и неторопливо, согласно приказу.
Сначала устанавливался контроль над четырьмя углами квартала, где выставлялись внешние посты, а уж затем группы солдат вламывались в здания, дом за домом, в количестве не менее одного взвода. Каждая лавка, каждое помещение подвергалось дотошному осмотру. Кричали женщины, плакали дети. Мужчины пытались сопротивляться, но все было тщетно. Если количество ценных вещей оказывалось незначительным, стражники записывали имена горожан и отпускали их с предупреждением. Золото, драгоценности, большие запасы продуктов и богатые гардеробы передавались стражникам. Большинство совершеннолетних мужчин препровождались во временные тюремные бараки, спешно сколачиваемые перед дворцом Совета Десяти.
В случае находки желтого шелкового шнура или серьезных улик – например, оружия охраны или окровавленной одежды – все обитатели дома выводились на улицу, где содержались под усиленной охраной до выяснения всех обстоятельств.
Обыски продолжали, дом за домом, квартира за квартирой, до полной зачистки квартала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
В своем обращении к полку, собравшемуся на берегу озера, я использовал понравившееся мне сравнение с животными, в честь которых были названы наши эскадроны. Я сказал, что они должны думать обо мне как о новом командире, у которого нет ни предрассудков, ни любимчиков. Каждый из них в отдельности и все в целом очищались от прежних грехов и получали новые возможности.
– Служите верно, служите с честью... и оставайтесь в живых. Да сгинет враг!
Уорренты выкрикнули приветствие, остальные присоединились к ним.
Когда я заканчивал свою речь, прибыли Йонг и Петре. Я помахал им, подзывая к себе.
– Примите поздравления, мой капитан, – сказал Йонг. – Я обещал вам, что когда-нибудь вы станете генералом, и теперь вы далеко продвинулись на этом пути.
– Спасибо, но пока отложим это в сторону. С охраной Кальведонов покончено. Ты назначаешься капитаном: я хочу, чтобы ты принял командование эскадроном Гепарда. Их капитан утонул, когда они спускались вниз по реке. Этот эскадрон – подразделение полковой разведки, и я уверен, что ты сможешь кое-чему научить их.
Йонг ухмыльнулся.
– Не спорю, но как эти нумантийцы отнесутся к тому, что их возглавит один из презренных хиллменов?
– Отнесутся с пониманием, – сухо ответил я. – Потому что среди рядовых всегда найдется место для бывших сержантов и офицеров.
– Слушаюсь, домициус. Я немедленно отправлюсь инспектировать свой эскадрон. Еще одна вещь, сэр: у меня есть сообщение для вас.
– Давай его сюда.
– Я могу только показать его. – Я взглянул в том направлении, куда указывал Йонг, и на другой стороне парка, неподалеку от лагеря нашего полка, увидел Маран, сидевшую на лошади. Я помахал ей, хотя домициусу, пожалуй, следовало бы держаться с бо льшим достоинством. Она помахала в ответ, затем повернула лошадь и галопом поскакала к башне. Я ощутил прилив любви и гордости: она понимала, что у меня нет времени на разговоры.
Настала очередь Петре.
– Возьми эскадрон Тигра, – сказал я. – У тебя не будет проблем – это лучший эскадрон полка. Я бы сделал тебя своим адъютантом, но, признаться, ты слишком хорош для этого. И, кстати, Мерсиа: теперь ты тоже капитан.
Он выглядел так, как будто я только что усадил его на трон Майсира.
– Спасибо, Дамастес... то есть, домициус. Теперь мы можем показать им все, что умеем, верно?
Мы улыбнулись друг другу, словно заговорщики. Потом он отсалютовал и торопливо вышел.
Эскадронный проводник Карьян подошел ко мне последним. Я сказал, что отныне он будет моей правой рукой. Я не мог повысить его, поскольку место полкового проводника было уже занято. По-видимому, Карьян привык к внезапным переменам в своей карьере – он лишь хмыкнул и сказал, что позаботится о наших лошадях, чтобы к утру они были в полной готовности.
За три часа до рассвета, когда я с удовлетворением подумал, что, возможно, мы будем готовы к назначенному сроку, появился вестовой от генерала Турбери, попросивший меня прибыть в башню на военный совет.
Из большой гостиной вынесли всю мебель; на стенах висели крупномасштабные карты Никеи. Командиры полков, недавно прибывших в столицу, один за другим выступали с докладами. За ними наступила очередь домициусов и капитанов четырех никейских полков, включая моего бывшего командующего, домициуса Лехара.
Я был заинтригован, увидев как Кутулу и несколько его ассистентов совещаются с Тенедосом. Каждый из них держал большую коробку с документами.
Генерал потребовал внимания и сообщил, что сейчас будет говорить Провидец, который определит наши боевые задачи.
Тенедос подошел к карте и, не пользуясь записями, объяснил каждому из нас суть нашей миссии и показал, в какие части города мы будем выдвигаться. Он сообщил, что каждому домициусу будет предоставлено по два адъютанта из офицеров никейских полков и городской стражи.
– Внимательно прислушивайтесь к их словам, джентльмены, поскольку они располагают точной информацией, – сказал Тенедос. – Вас будут сопровождать и другие стражники, перед которыми поставлены особые задачи.
Он ненадолго замолчал.
– Желаю вам успеха. В этот день мы будем сражаться за Нумантию и за наше будущее.
Я заметил, как несколько высокопоставленных офицеров обменялись взглядами, и легко смог понять, о чем они думают, – ведь перед ними выступал не ученый педант, не имеющий понятия о грубых реальностях войны. Возможно, Провидец Тенедос заслуживал того уважения, с которым к нему относились армейские командиры.
Генерал Турбери распустил нас, произнеся напоследок несколько воодушевляющих фраз, и мы разошлись по своим командным пунктам.
Через неделю Тенедос сообщил мне, что генерал Турбери в тот вечер предложил ему генеральский чин, но он отказался. Я спросил, почему, и Тенедос ответил:
– Честно говоря, я не хочу, чтобы старые порядки оставили даже незначительный след на моей репутации. Разумеется, я умолчал об этом и сказал генералу, что, по-моему, я принесу больше пользы, если буду наблюдать за происходящим со стороны.
Я был поражен. У меня имелось смутное представление о целях Тенедоса, и красные диагональные нашивки генерала были бы большим шагом на пути к их достижению. Но Провидец всегда предпочитал играть по-крупному и выигрывать.
Было еще темно, когда войска двинулись в Никею. Рота за ротой, армия маршировала в указанные районы. За солдатами шли стражники.
В первую очередь солдаты стали сдирать со стен или заливать белой краской вывески и надписи с угрозами. Затем они начали прочесывать улицу за улицей, двигаясь методично и неторопливо, согласно приказу.
Сначала устанавливался контроль над четырьмя углами квартала, где выставлялись внешние посты, а уж затем группы солдат вламывались в здания, дом за домом, в количестве не менее одного взвода. Каждая лавка, каждое помещение подвергалось дотошному осмотру. Кричали женщины, плакали дети. Мужчины пытались сопротивляться, но все было тщетно. Если количество ценных вещей оказывалось незначительным, стражники записывали имена горожан и отпускали их с предупреждением. Золото, драгоценности, большие запасы продуктов и богатые гардеробы передавались стражникам. Большинство совершеннолетних мужчин препровождались во временные тюремные бараки, спешно сколачиваемые перед дворцом Совета Десяти.
В случае находки желтого шелкового шнура или серьезных улик – например, оружия охраны или окровавленной одежды – все обитатели дома выводились на улицу, где содержались под усиленной охраной до выяснения всех обстоятельств.
Обыски продолжали, дом за домом, квартира за квартирой, до полной зачистки квартала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160