Было даже несколько групп, члены которых громко распевали имя Сайонджи.
Когда я доложил об этом Тенедосу, он удовлетворенно кивнул.
– Как я уже говорил, наступает ее время.
Преступность тоже увеличилась. Наряду с обычными кражами и ограблениями происходили чудовищные и бессмысленные злодеяния, совершаемые не только отчаявшимися бедняками, но и некоторыми из тех, кто считался достойнейшими гражданами города.
Я представлял себе Никею в виде прекрасного шелкового покрывала, за которое с разных концов одновременно тянули тысячи тысяч рук. Медленно, очень медленно покрывало начинало рваться на части.
Один из личных слуг Маран принес записку от нее. Она просила встретиться с ней завтра утром, в том самом ресторане, где мы с ней начали наш роман. Слово «важно» в конце записки было подчеркнуто дважды.
Я снова был вынужден умолять адъютанта предоставить мне увольнительную на этот день. Он нахмурился и пробурчал что-то про «молодых капитанов, которым нужно уделять больше внимания своим обязанностям», однако удовлетворил мою просьбу.
Меня одолевало беспокойство, подстегиваемое мыслью о том, что граф Лаведан узнал о нашем романе. Я даже предположил, что Маран забеременела – ведь наша связь продолжалась уже четыре месяца. После той первой безумной ночи я пытался применять меры предосторожности, но она отказалась от них.
Однако выяснилось, что неприятности были не у Маран, а у ее подруги.
Амиэль, рыдая, сидела на кушетке, а Маран старалась утешить ее. Постепенно успокоившись, она рассказала мне о том, что случилось.
Около пяти лет назад они с мужем взяли к себе на службу супружескую чету Тансенов. Те зарекомендовали себя наилучшим образом, и в конце концов лорд Кальведон предложил им переехать в один из коттеджей, расположенных на территории поместья. Тансены выполняли самые разнообразные поручения, от ухода за садом до покупки продуктов, и даже иногда составляли компанию своим хозяевам, изнывавшим от скуки. У них было двое детей. «Чудесные крошки, – сказала Амиэль. – Если бы я могла иметь детей, мне хотелось бы, чтобы они были такими же милыми!»
В то утро госпожа Тансен должна была присоединиться к Амиэль, собиравшейся нанести визит своей модистке. Она не явилась в особняк Кальведонов к назначенному сроку, поэтому Амиэль пошла посмотреть, в чем дело...
– Я подумала, что, возможно, у них заболел ребенок, и собиралась сказать ей, чтобы она не беспокоилась и оставалась дома – я уже взрослая девочка и могу самостоятельно купить ленты для шляпок.
Дверь коттеджа была приоткрыта. Амиэль распахнула ее и закричала от ужаса.
На полу лежало тело женщины и одного из ее детей. В другой комнате лежал ее муж. Все трое были мертвы – задушены желтым шелковым шнуром.
– Но это еще не самое худшее, – Амиэль снова начала всхлипывать. – Я зашла в маленькую комнату, где у них находилась детская. Малышка... она тоже была мертва. Убита, как и остальные! Какое чудовище могло совершить подобное злодеяние?
Я знал ответ. Товиети. Итак, желтые удавки стали в Никее чем-то более реальным, чем шепотки знахарей или золотой талисман на груди аристократки, купленный за большие деньги у одного из многочисленных шарлатанов.
Но какое это имеет отношение ко мне? Разве она не сообщила о случившемся в городскую стражу?
Сообщила... Но ей показалось, что им нет дела до этого. А может быть... может быть, они просто боятся.
– Очень может быть.
– Более того, – продолжала Амиэль, размышляя вслух. – Они вели себя так, словно выполняли какую-то надоевшую работу. Я знаю, Тансены не были так богаты, как я... но они были моими друзьями!
– Что ей делать? – спросила Маран. – Я позвала тебя, потому что однажды, еще в те дни, когда вы с Тенедосом давали показания перед Советом Десяти, мой муж упомянул о том, что в Спорных Землях вы встретились с сектой душителей. После этого слушания сразу были объявлены закрытыми.
Я сказал, что не вправе обсуждать этот вопрос, но в словах ее мужа есть доля истины. Я знал этих людей и понимал, как они опасны.
– Если они проникли в наше поместье так незаметно, что охрана не подняла тревогу... то ведь они могут вернуться, – прошептала Амиэль. – Кого они захотят убить на этот раз? Меня? Моего мужа? Что мне делать?
Про себя я подумал, что если Товиети решили убить человека, то он, пожалуй, не сможет чувствовать себя в безопасности и посреди армейского лагеря. Вслух я поинтересовался, есть ли у них апартаменты в городе. Есть? Прекрасно. Тогда они должны переехать туда сегодня же вечером. А что касается безопасности... Я внезапно вспомнил об одном человеке – нет, о четверых людях, которые едва ли могли оказаться приспешниками Тхака.
– Оставьте мне свой городской адрес, – сказал я. – Сегодня вечером один человек придет к вам. Щедро платите ему и его спутникам, которых он приведет с собой, и в точности выполняйте его распоряжения. Вы можете доверять ему, хотя с первого взгляда вам может показаться, что он не заслуживает доверия. Он держал мою жизнь в своих руках и не раз спасал меня от смерти. Его зовут Йонг.
Когда я закончил свой рассказ об убийстве слуг Амиэль и о том, как странно отреагировала на преступление городская стража, Тенедос ничего не ответил, но повернулся к молодому стражнику.
– Кутулу?
– Да, ничего удивительного в этом случае нет, – подтвердил тот. – За последние два месяца в городе было совершено четыреста шестнадцать подобных убийств, подпадающих под нашу юрисдикцию. Жертвами становятся и бедные, и богатые, без разбора. Иногда их грабят, иногда нет. Создается такое впечатление, что эта кампания убийств развязана не столько с целью наживы, сколько для того, чтобы создать панику и посеять ужас в сердцах людей.
– Однако открытых протестов нет, – заметил я.
– Мы делаем все возможное, чтобы не распространять слухи, – пояснил Кутулу.
– Почему? – спросил Тенедос.
– Таково специальное распоряжение Совета Десяти.
– Какого черта! – взорвался я. – Что это даст? Если закрыть глаза на зло, то оно не исчезнет. Чего они хотят – чтобы Тхак танцевал на их проклятых костях?
– Тхак? – с озадаченным видом повторил Кутулу.
Тенедос посмотрел на меня.
– Продолжай, Дамастес. Мы более не обязаны соблюдать запреты Совета Десяти. Наступают гораздо более опасные времена, чем им кажется... да, пожалуй, и нам тоже. Расскажи ему обо всем.
Вечером следующего дня, когда я ехал к Маран, какой-то всадник выехал из переулка и направился в мою сторону. Я узнал его, прежде чем он заметил меня, и остановил Лукана рядом с повозкой, доверху нагруженной продуктами.
Это был Эллиас Малебранш. Он был одет в плащ с капюшоном, откинутым на плечи. Лорд подъехал ближе, но не узнал меня, поскольку я слез с седла и сделал вид, будто осматриваю подковы Лукана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Когда я доложил об этом Тенедосу, он удовлетворенно кивнул.
– Как я уже говорил, наступает ее время.
Преступность тоже увеличилась. Наряду с обычными кражами и ограблениями происходили чудовищные и бессмысленные злодеяния, совершаемые не только отчаявшимися бедняками, но и некоторыми из тех, кто считался достойнейшими гражданами города.
Я представлял себе Никею в виде прекрасного шелкового покрывала, за которое с разных концов одновременно тянули тысячи тысяч рук. Медленно, очень медленно покрывало начинало рваться на части.
Один из личных слуг Маран принес записку от нее. Она просила встретиться с ней завтра утром, в том самом ресторане, где мы с ней начали наш роман. Слово «важно» в конце записки было подчеркнуто дважды.
Я снова был вынужден умолять адъютанта предоставить мне увольнительную на этот день. Он нахмурился и пробурчал что-то про «молодых капитанов, которым нужно уделять больше внимания своим обязанностям», однако удовлетворил мою просьбу.
Меня одолевало беспокойство, подстегиваемое мыслью о том, что граф Лаведан узнал о нашем романе. Я даже предположил, что Маран забеременела – ведь наша связь продолжалась уже четыре месяца. После той первой безумной ночи я пытался применять меры предосторожности, но она отказалась от них.
Однако выяснилось, что неприятности были не у Маран, а у ее подруги.
Амиэль, рыдая, сидела на кушетке, а Маран старалась утешить ее. Постепенно успокоившись, она рассказала мне о том, что случилось.
Около пяти лет назад они с мужем взяли к себе на службу супружескую чету Тансенов. Те зарекомендовали себя наилучшим образом, и в конце концов лорд Кальведон предложил им переехать в один из коттеджей, расположенных на территории поместья. Тансены выполняли самые разнообразные поручения, от ухода за садом до покупки продуктов, и даже иногда составляли компанию своим хозяевам, изнывавшим от скуки. У них было двое детей. «Чудесные крошки, – сказала Амиэль. – Если бы я могла иметь детей, мне хотелось бы, чтобы они были такими же милыми!»
В то утро госпожа Тансен должна была присоединиться к Амиэль, собиравшейся нанести визит своей модистке. Она не явилась в особняк Кальведонов к назначенному сроку, поэтому Амиэль пошла посмотреть, в чем дело...
– Я подумала, что, возможно, у них заболел ребенок, и собиралась сказать ей, чтобы она не беспокоилась и оставалась дома – я уже взрослая девочка и могу самостоятельно купить ленты для шляпок.
Дверь коттеджа была приоткрыта. Амиэль распахнула ее и закричала от ужаса.
На полу лежало тело женщины и одного из ее детей. В другой комнате лежал ее муж. Все трое были мертвы – задушены желтым шелковым шнуром.
– Но это еще не самое худшее, – Амиэль снова начала всхлипывать. – Я зашла в маленькую комнату, где у них находилась детская. Малышка... она тоже была мертва. Убита, как и остальные! Какое чудовище могло совершить подобное злодеяние?
Я знал ответ. Товиети. Итак, желтые удавки стали в Никее чем-то более реальным, чем шепотки знахарей или золотой талисман на груди аристократки, купленный за большие деньги у одного из многочисленных шарлатанов.
Но какое это имеет отношение ко мне? Разве она не сообщила о случившемся в городскую стражу?
Сообщила... Но ей показалось, что им нет дела до этого. А может быть... может быть, они просто боятся.
– Очень может быть.
– Более того, – продолжала Амиэль, размышляя вслух. – Они вели себя так, словно выполняли какую-то надоевшую работу. Я знаю, Тансены не были так богаты, как я... но они были моими друзьями!
– Что ей делать? – спросила Маран. – Я позвала тебя, потому что однажды, еще в те дни, когда вы с Тенедосом давали показания перед Советом Десяти, мой муж упомянул о том, что в Спорных Землях вы встретились с сектой душителей. После этого слушания сразу были объявлены закрытыми.
Я сказал, что не вправе обсуждать этот вопрос, но в словах ее мужа есть доля истины. Я знал этих людей и понимал, как они опасны.
– Если они проникли в наше поместье так незаметно, что охрана не подняла тревогу... то ведь они могут вернуться, – прошептала Амиэль. – Кого они захотят убить на этот раз? Меня? Моего мужа? Что мне делать?
Про себя я подумал, что если Товиети решили убить человека, то он, пожалуй, не сможет чувствовать себя в безопасности и посреди армейского лагеря. Вслух я поинтересовался, есть ли у них апартаменты в городе. Есть? Прекрасно. Тогда они должны переехать туда сегодня же вечером. А что касается безопасности... Я внезапно вспомнил об одном человеке – нет, о четверых людях, которые едва ли могли оказаться приспешниками Тхака.
– Оставьте мне свой городской адрес, – сказал я. – Сегодня вечером один человек придет к вам. Щедро платите ему и его спутникам, которых он приведет с собой, и в точности выполняйте его распоряжения. Вы можете доверять ему, хотя с первого взгляда вам может показаться, что он не заслуживает доверия. Он держал мою жизнь в своих руках и не раз спасал меня от смерти. Его зовут Йонг.
Когда я закончил свой рассказ об убийстве слуг Амиэль и о том, как странно отреагировала на преступление городская стража, Тенедос ничего не ответил, но повернулся к молодому стражнику.
– Кутулу?
– Да, ничего удивительного в этом случае нет, – подтвердил тот. – За последние два месяца в городе было совершено четыреста шестнадцать подобных убийств, подпадающих под нашу юрисдикцию. Жертвами становятся и бедные, и богатые, без разбора. Иногда их грабят, иногда нет. Создается такое впечатление, что эта кампания убийств развязана не столько с целью наживы, сколько для того, чтобы создать панику и посеять ужас в сердцах людей.
– Однако открытых протестов нет, – заметил я.
– Мы делаем все возможное, чтобы не распространять слухи, – пояснил Кутулу.
– Почему? – спросил Тенедос.
– Таково специальное распоряжение Совета Десяти.
– Какого черта! – взорвался я. – Что это даст? Если закрыть глаза на зло, то оно не исчезнет. Чего они хотят – чтобы Тхак танцевал на их проклятых костях?
– Тхак? – с озадаченным видом повторил Кутулу.
Тенедос посмотрел на меня.
– Продолжай, Дамастес. Мы более не обязаны соблюдать запреты Совета Десяти. Наступают гораздо более опасные времена, чем им кажется... да, пожалуй, и нам тоже. Расскажи ему обо всем.
Вечером следующего дня, когда я ехал к Маран, какой-то всадник выехал из переулка и направился в мою сторону. Я узнал его, прежде чем он заметил меня, и остановил Лукана рядом с повозкой, доверху нагруженной продуктами.
Это был Эллиас Малебранш. Он был одет в плащ с капюшоном, откинутым на плечи. Лорд подъехал ближе, но не узнал меня, поскольку я слез с седла и сделал вид, будто осматриваю подковы Лукана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160