А Шура сказал, что ему его Кот гораздо серьёзнее, чем любые выборы!!! И запил…
– Ты-то это откуда знаешь?! – спросил я и поймал себя на элементарной ревности. – Тебе-то это откуда известно?
И это объяснил Кот-Бродяга – предприниматель хренов.
Шура знал, что мы дружим, и всё просил Кота-Бродягу помочь ему в поисках. Бродяга его понимал, Но рассказать про наше последнее приключение – побег из пилипенковского фургончика – не смог. Образования не хватило…
От тоски Шура стал иногда приглашать Бродягу к нам домой. Кормил моим хеком и разговаривал с ним обо мне всякие разговоры. А сам пил водку.
А потом однажды сказал, что теперь в этой стране его больше ничто не удерживает!..
Пару месяцев оформлял документы, держал Бродягу в курсе всех своих дел. А месяц тому назад зазвал его в гости – Бродяга по этому случаю слямзил у Сурена палку твердокопчёной колбасы для Шуры, пришёл не с пустыми лапами, и Шура сказал, что завтра он улетает в Америку. В самый её большой город…
Бродяга забыл, как называется этот город, потому что в эту ночь Шура надрался так, что его потом до утра выворачивало! И Бродяге было не до названий американских городов…
Наутро Шура уехал, оставив Бродяге свою старую визитную карточку, где трясущейся с похмелюги рукой записал название этого города в Америке.
– Где эта карточка?! – рявкнул я.
– Не рычи, – спокойно сказал Бродяга-предприниматель. – Вот…
И вытащил откуда-то замызганную Шурину карточку. Я её сразу узнал. Они у нас на письменном столе в коробочке всегда лежали.
На карточке было что-то накарябано Шуриным пьяным почерком. Но что, я прочитать не смог. Тут уже у меня образования не хватило…
– И всё? – спросил я.
– Нет, – ответил Бродяга. – Он просил, если я случайно встречу тебя или ты сам откуда-нибудь вернёшься, передать тебе на словах следующее:
«МАРТЫН! Я ТЕБЯ БУДУ ЖДАТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!..»
* * *
Всё! Всё! Всё!
Никаких слёз! Никаких рассопливаний!..
Взять себя в лапы, успокоиться, наметить конкретный план действий и не ждать у моря погоды, а вкалывать, вкалывать, вкалывать! Пахать, не разгибаясь, пока я не совершу всё, что наметил, всё, что мне необходимо, всё – без чего мне другой жизни просто-напросто на хрен не нужно!
Первым делом – необходимо выяснить, что там на этой Шуриной визитке накарябано?
– Митя, посмотри, что я принёс от своего кореша. Ну того, без хвоста… Это визитная карточка Моего Шуры. Он там рукой написал, где он будет жить в этой Америке. Ты можешь прочесть?
– «Нью-Йорк»… – прочитал Митя.
– Это далеко?
– У-у-у… Бляха-муха, не то слово!
– Дальше Мюнхена?
– Раз в десять!
– А как туда попадают?
– Кто как. На самолёте – часов пятнадцать – двадцать лететь, на пароходе – недели две плывут, минимум… Хрен его знает. Но если тебе нужно…
– Очень, Митя!
– Нет вопросов. Выясним. А как ты его найдёшь в этом Нью-Йорке?
– Не знаю.
– Там, говорят, одних жителей двенадцать миллионов!.
– Я, Митя, в цифрах не того… Это много?
– Как три Петербурга!
– Ох… – только и сказал я. – Давай-ка, Митя, посоветуемся с Мюнхеном. Доставай мой телефончик…
Наша чёрная «Волга» стояла на углу улицы имени Софьи Ковалевской и проспекта Науки, почти напротив кинотеатра «Современник». То есть мы даже не выехали из района, где мы с Шурой шатались сотни и тысячи раз. Мы всего лишь немного отъехали от моего бывшего дома и остановились на маленькое совещание.
Митя достал мой сказочный телефон, нажал нужную кнопку, приложил телефон к своему уху, и через несколько секунд мы оба услышали голос Тани:
– Доктор Кох. Я-а, битте!
Митя откашлялся и сказал напряжённым голосом:
– Здравия желаю! Младший лейтенант милиции Сорокин Дмитрий Павлович. Соединяю с господином Кысей!..
И Митя приставил трубку к моему уху.
– Какой ужас, Кыся! Что случилось?! Почему ты попал в милицию? – взволновалась Таня.
Я быстренько успокоил её, объяснил, кто такой Митя и как мне с ним повезло, и рассказал всю историю посещения моего опустевшего дома…
– Немедленно возвращайся в Мюнхен! – закричала Таня. – У тебя оплаченный билет на самолёт в оба конца! Здесь у тебя есть дом, и не один, и тебя здесь все любят и ждут! Пусть они сейчас же везут тебя на аэродром!..
– Подожди, Таня! Не торопись… – прервал я её с лёгким раздражением. – Ты можешь со мной говорить? Я не в больницу к тебе попал?
– Нет, говори сколько хочешь. Мы только что с Фолькмаром вернулись из клиники. У нас была сегодня очень серьёзная операция, и я боялась, что ты позвонишь именно в то время, когда я буду ассистировать Фолькмару… Когда ты вылетишь? Мы тебя встретим!..
– Таня! Таня… Я не могу сейчас никуда вылететь… Я не знаю, смогу ли я в ближайшее время вообще попасть в Мюнхен. Мне в Нью-Йорк нужно! А до этого…
Я вспомнил своего несчастного Водилу и сказал Тане в Мюнхен:
– А до этого у меня здесь ещё куча дел!..
Таня чуть не заплакала:
– Кот, родненький… Чем я могу тебе помочь? Может быть, тебе дать Фолькмара?..
– Нет, – твёрдо сказал я. – Соедини меня с Фридрихом.
Мгновенно в трубке что-то тихо щёлкнуло, и я услышал спокойный хрипловатый голос Фридриха фон Тифенбаха:
– Здравствуй, мой дорогой… Я подключился, как только услышал вызов. Я так и думал, что это звонишь ты. Вот видишь, как многому я у тебя научился!.. А так как у нас с Таней телефоны скоммутированы, можешь не повторять всего того, что ты говорил ей. Я слышал. Ты убеждён, что твой Шура живёт в Нью-Йорке?
– Так он написал на своей визитной карточке. Здравствуй, Фридрих!.. Прости меня, пожалуйста, у меня здесь совсем голова кругом пошла…
– Я слышу. Не нервничай. Я не могу немедленно позвонить в Вашингтон одному своему приятелю-конгрессмену – сейчас в Америке ещё очень раннее утро, и он скорее всего ещё спит. А ночью – нашей, мюнхенской ночью – я позвоню ему и посоветуюсь с ним по всем твоим проблемам. О'кей?
– О'кей… – тихо сказал я. – А это удобно?
– Что? – не понял Фридрих.
– Звонить конгрессмену…
– Удобно. Мы с ним когда-то вместе кончали университет в Гарварде. Делай, пожалуйста, свои дела спокойно и без лишней экзальтации. Тебе ещё нужно найти своего больного приятеля-шофёра.
– Да, – сказал я.
Сердце моё разрывалось между Мюнхеном и Петербургом.
– Вот и ищи. А завтра в это же время, пожалуйста, позвони мне и Тане. Хорошо?
– Хорошо… – еле выговорил я, и слёзы сами потекли у меня из глаз.
Ну что я за слабак стал?! Так бы сам себе и набил морду!..
– Бис морген, Фридрих, – сказал я. – До завтра, Танечка,
И сам нажал кнопку отключения. Митя спрятал телефон в сумку, осторожно погладил меня по голове.
– Я слышал, они с тобой вроде не по-нашему разговаривали? – уважительно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
– Ты-то это откуда знаешь?! – спросил я и поймал себя на элементарной ревности. – Тебе-то это откуда известно?
И это объяснил Кот-Бродяга – предприниматель хренов.
Шура знал, что мы дружим, и всё просил Кота-Бродягу помочь ему в поисках. Бродяга его понимал, Но рассказать про наше последнее приключение – побег из пилипенковского фургончика – не смог. Образования не хватило…
От тоски Шура стал иногда приглашать Бродягу к нам домой. Кормил моим хеком и разговаривал с ним обо мне всякие разговоры. А сам пил водку.
А потом однажды сказал, что теперь в этой стране его больше ничто не удерживает!..
Пару месяцев оформлял документы, держал Бродягу в курсе всех своих дел. А месяц тому назад зазвал его в гости – Бродяга по этому случаю слямзил у Сурена палку твердокопчёной колбасы для Шуры, пришёл не с пустыми лапами, и Шура сказал, что завтра он улетает в Америку. В самый её большой город…
Бродяга забыл, как называется этот город, потому что в эту ночь Шура надрался так, что его потом до утра выворачивало! И Бродяге было не до названий американских городов…
Наутро Шура уехал, оставив Бродяге свою старую визитную карточку, где трясущейся с похмелюги рукой записал название этого города в Америке.
– Где эта карточка?! – рявкнул я.
– Не рычи, – спокойно сказал Бродяга-предприниматель. – Вот…
И вытащил откуда-то замызганную Шурину карточку. Я её сразу узнал. Они у нас на письменном столе в коробочке всегда лежали.
На карточке было что-то накарябано Шуриным пьяным почерком. Но что, я прочитать не смог. Тут уже у меня образования не хватило…
– И всё? – спросил я.
– Нет, – ответил Бродяга. – Он просил, если я случайно встречу тебя или ты сам откуда-нибудь вернёшься, передать тебе на словах следующее:
«МАРТЫН! Я ТЕБЯ БУДУ ЖДАТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!..»
* * *
Всё! Всё! Всё!
Никаких слёз! Никаких рассопливаний!..
Взять себя в лапы, успокоиться, наметить конкретный план действий и не ждать у моря погоды, а вкалывать, вкалывать, вкалывать! Пахать, не разгибаясь, пока я не совершу всё, что наметил, всё, что мне необходимо, всё – без чего мне другой жизни просто-напросто на хрен не нужно!
Первым делом – необходимо выяснить, что там на этой Шуриной визитке накарябано?
– Митя, посмотри, что я принёс от своего кореша. Ну того, без хвоста… Это визитная карточка Моего Шуры. Он там рукой написал, где он будет жить в этой Америке. Ты можешь прочесть?
– «Нью-Йорк»… – прочитал Митя.
– Это далеко?
– У-у-у… Бляха-муха, не то слово!
– Дальше Мюнхена?
– Раз в десять!
– А как туда попадают?
– Кто как. На самолёте – часов пятнадцать – двадцать лететь, на пароходе – недели две плывут, минимум… Хрен его знает. Но если тебе нужно…
– Очень, Митя!
– Нет вопросов. Выясним. А как ты его найдёшь в этом Нью-Йорке?
– Не знаю.
– Там, говорят, одних жителей двенадцать миллионов!.
– Я, Митя, в цифрах не того… Это много?
– Как три Петербурга!
– Ох… – только и сказал я. – Давай-ка, Митя, посоветуемся с Мюнхеном. Доставай мой телефончик…
Наша чёрная «Волга» стояла на углу улицы имени Софьи Ковалевской и проспекта Науки, почти напротив кинотеатра «Современник». То есть мы даже не выехали из района, где мы с Шурой шатались сотни и тысячи раз. Мы всего лишь немного отъехали от моего бывшего дома и остановились на маленькое совещание.
Митя достал мой сказочный телефон, нажал нужную кнопку, приложил телефон к своему уху, и через несколько секунд мы оба услышали голос Тани:
– Доктор Кох. Я-а, битте!
Митя откашлялся и сказал напряжённым голосом:
– Здравия желаю! Младший лейтенант милиции Сорокин Дмитрий Павлович. Соединяю с господином Кысей!..
И Митя приставил трубку к моему уху.
– Какой ужас, Кыся! Что случилось?! Почему ты попал в милицию? – взволновалась Таня.
Я быстренько успокоил её, объяснил, кто такой Митя и как мне с ним повезло, и рассказал всю историю посещения моего опустевшего дома…
– Немедленно возвращайся в Мюнхен! – закричала Таня. – У тебя оплаченный билет на самолёт в оба конца! Здесь у тебя есть дом, и не один, и тебя здесь все любят и ждут! Пусть они сейчас же везут тебя на аэродром!..
– Подожди, Таня! Не торопись… – прервал я её с лёгким раздражением. – Ты можешь со мной говорить? Я не в больницу к тебе попал?
– Нет, говори сколько хочешь. Мы только что с Фолькмаром вернулись из клиники. У нас была сегодня очень серьёзная операция, и я боялась, что ты позвонишь именно в то время, когда я буду ассистировать Фолькмару… Когда ты вылетишь? Мы тебя встретим!..
– Таня! Таня… Я не могу сейчас никуда вылететь… Я не знаю, смогу ли я в ближайшее время вообще попасть в Мюнхен. Мне в Нью-Йорк нужно! А до этого…
Я вспомнил своего несчастного Водилу и сказал Тане в Мюнхен:
– А до этого у меня здесь ещё куча дел!..
Таня чуть не заплакала:
– Кот, родненький… Чем я могу тебе помочь? Может быть, тебе дать Фолькмара?..
– Нет, – твёрдо сказал я. – Соедини меня с Фридрихом.
Мгновенно в трубке что-то тихо щёлкнуло, и я услышал спокойный хрипловатый голос Фридриха фон Тифенбаха:
– Здравствуй, мой дорогой… Я подключился, как только услышал вызов. Я так и думал, что это звонишь ты. Вот видишь, как многому я у тебя научился!.. А так как у нас с Таней телефоны скоммутированы, можешь не повторять всего того, что ты говорил ей. Я слышал. Ты убеждён, что твой Шура живёт в Нью-Йорке?
– Так он написал на своей визитной карточке. Здравствуй, Фридрих!.. Прости меня, пожалуйста, у меня здесь совсем голова кругом пошла…
– Я слышу. Не нервничай. Я не могу немедленно позвонить в Вашингтон одному своему приятелю-конгрессмену – сейчас в Америке ещё очень раннее утро, и он скорее всего ещё спит. А ночью – нашей, мюнхенской ночью – я позвоню ему и посоветуюсь с ним по всем твоим проблемам. О'кей?
– О'кей… – тихо сказал я. – А это удобно?
– Что? – не понял Фридрих.
– Звонить конгрессмену…
– Удобно. Мы с ним когда-то вместе кончали университет в Гарварде. Делай, пожалуйста, свои дела спокойно и без лишней экзальтации. Тебе ещё нужно найти своего больного приятеля-шофёра.
– Да, – сказал я.
Сердце моё разрывалось между Мюнхеном и Петербургом.
– Вот и ищи. А завтра в это же время, пожалуйста, позвони мне и Тане. Хорошо?
– Хорошо… – еле выговорил я, и слёзы сами потекли у меня из глаз.
Ну что я за слабак стал?! Так бы сам себе и набил морду!..
– Бис морген, Фридрих, – сказал я. – До завтра, Танечка,
И сам нажал кнопку отключения. Митя спрятал телефон в сумку, осторожно погладил меня по голове.
– Я слышал, они с тобой вроде не по-нашему разговаривали? – уважительно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161