..» – она спокойно может ехать домой, не забыв забрать рождественский подарок от благодарного ей Фридриха фон Тифенбаха.
То же касается и герра Лемке с его коллегой – только ёлка! И ещё цветы… И всё! И вот вам подарки к Рождеству!
А на стол Фридрих фон Тифенбах при помощи двух дам – Тани Кох и Моники – всё накроет сам. Это он ужасно любит делать с детства!
Так что, майн либен дамен унд геррен, вы свободны и дай Бог вам всем счастья! Вы этого достойны.
В предпраздничной суматохе мне забыли дать пожрать. Пришлось даже наорать на фрау Розенмайер! Правда, я это сделал так, чтобы никто, кроме неё, моего хриплого мява не слышал. Компрометировать Человека в такой день – последнее дело. Ни в какой день этого делать нельзя, а в такой – особенно.
Уж как она расстроилась! Так сожалела о своей забывчивости, что мгновенно бросила в такую электрическую печку (называется «Микровелле») огромную замороженную форелищу. И та через три минуты была уже мягкой, в меру тёплой и такой вкусной; что я простил фрау Розенмайер всё на свете и даже потёрся о её ноги своей рожей. Не так чтобы очень, но…
Как цитировал Шура кого-то из английских королей, «ничто не стоит так дёшево и ничто не ценится так дорого, как вежливость…»
* * *
К двенадцати часам дня мы с Фридрихом наконец, слава Богу, остались совсем одни в нашем огромном и прекрасном доме. К приёму гостей было всё приготовлено, и у нас оставалась ещё уйма времени, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть перед началом рождественских торжеств.
Я подумал, что, пока не раздался телефонный звонок от Гельмута Хартманна с сообщением, что «ЕГО АВТОМОБИЛЬ ОПЯТЬ НЕ ЗАВОДИТСЯ», волноваться мне нечего и у меня есть в запасе пара часов для болтовни с Фридрихом.
Тема сегодняшнего разговора должна была быть продолжением вчерашней прерванной темы: почему Коты и Кошки лучше Собак? И почему Собаки не любят Кошек и Котов?
Ещё вчера я пытался объяснить Фридриху, что Собаки подсознательно ощущают собственный комплекс неполноценности и дико завидуют независимым и гордым, свободным и не поддающимся дрессировке Котам и Кошкам! То есть Коты и Кошки поддаются дрессуре, но только тогда, когда, этого хотят сами.
Я даже пытался провести аналогию с Человечеством. Те Собаки, которые ведут себя независимо и гордо, как Коты, к Котам ненависти не испытывают… То же самое и с Людьми. Независимые и гордые – интернациональны! Им не нужно цепляться за пресловутое, пошло и искусственно выдуманное, якобы расовое превосходство над другими нациями… А это судорожное цепляние за «превосходство своей расы» – от бездарности, от зажатости, отсутствия душевной широты, от постоянного ожидания пинка в зад!.. А Коты раскованны с детства. Они Любят, и их Любят. И в этой Любви они обретают Свободу!..
Конрад Лоренц, великий Человек, написавший такую, с моей Котовой точки зрения, гениальную книгу, как «Человек находит друга», – и то ошибся, утверждая, что Коты привязаны не к Людям, а к Дому! Неверно это… Плевали Коты на все дома в мире! Коту важно, что за Человек живёт в этом доме, рядом с этим Котом… Вот что важно.
…Только я было собрался с мыслями, чтобы продолжить этот разговор с Фридрихом, – мне были очень интересны его соображения на этот счёт, – как вдруг раздался стук в дверь гостиной!..
Мы, свято уверенные, что пребываем в доме одни, потрясённо переглянулись, и я тут же вспрыгнул на камин, оттуда на высокий резной буфет и занял максимально выгодную позицию для нападения.
Стук повторился.
– Да, да!.. Пожалуйста! – удивлённо крикнул Фридрих.
Дверь в гостиную отворилась, и вошёл оранжерейно-парниковый помощник герра Лемке.
– Прошу прощения, герр фон Тифенбах, – мягко улыбнулся он. – Я, комиссар криминальной полиции Гюнтер Шмеллинг.
* * *
Что у нас потом в доме творилось – просто не описать!
Когда комиссар Шмеллинг, без всяких там нагнетаний и запугиваний, очень спокойно поведал уважаемому герру фон Тифенбаху, что сегодня в рождественский вечер в его доме может раздаться взрыв, Фридрих очень удивился и спросил: кому это понадобилось?
– Сейчас это уточняется, – уклончиво ответил Шмеллинг и попросил разрешения попытаться отыскать, и обезвредить взрывное устройство, заложенное в доме ещё недели две или три тому назад.
– Какого чёрта тогда не взорвали меня раньше? – спросил Фридрих.
– Чтобы взрыв прозвучал в тот момент, когда вы займётесь фейерверком. Тогда это могло бы выглядеть рядовым несчастным случаем.
Не скрою, я был просто поражён! Ведь существуют же Настоящие Собаки на свете!.. Такие, как Дженни, как Рэкс!.. Я – Кот… Со мной всё понятно. Но чтобы Собаки так грандиозно сумели передать важнейшую информацию, не растеряв по дороге ни одной мельчайшей детали, – уму непостижимо! Ай да Рэксик!!! Не Пёс, а Личность…
– Делайте всё, что вы считаете нужным, – сказал Фридрих. – Вам помочь?
– Что вы, герр фбн Тифенбах! Помощников у меня более чем достаточно.
Шмеллинг вынул из кармана телефонную трубку, нажал всего лишь одну кнопку и сказал всего лишь два слова. И обратился к Фридриху:
– Я, с вашего разрешения, открою ворота на территорию, чтобы наши машины не скапливались у вашего дома со стороны улицы.
– Поступайте так, как сочтёте необходимым. За то время, которое вы работали в этом доме, надеюсь, вы знаете, как открыть ворота?
– Конечно, – усмехнулся Шмеллинг.
– Да… А откуда вы так прекрасно постигли садово-оранжерейное ремесло? – спросил Фридрих. – Герр Лемке не мог на вас нарадоваться.
– Дело в том, что лет тридцать тому назад, по студенческому обмену, я заканчивал Лесотехническую академию в Ленинграде.
– Так вы знаете русский язык?!…
– Естественно. Поэтому я и работаю в русском отделе КРИПО.
И комиссар Шмеллинг пошёл к входным дверям, чтобы нажать кодовые кнопки, открывающие изнутри наши ворота в сад.
* * *
Их было шестеро и Рэкс. И приехали они не на полицейских, а на обычных частных автомобилях.
Два паренька, которые, как я понял, охраняли нас с Фридрихом на прогулках всю последнюю неделю. Недаром я почувствовал, когда они выдрючивались вокруг нас на своих велосипедах, что от них пахло оружием!..
Сам Шмеллинг и уголовно-разыскной руководитель Рэкса – мой старый и симпатичный знакомый Клаус. Можно сказать, друг ещё с тех автобановских времён, когда он единственный взял меня тогда под защиту и запретил отлучать меня от Водилы…
И два очень серьёзных мужичка из того «взрывного» отдела, о котором мне в прошлую встречу говорил Рэкс. Мужички были обвешаны кучей приборов и работали не на страх, а на совесть!
Не было уголка в нашем огромном доме, который бы не обшарила эта бригада из шести специалистов и одного Рэкса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
То же касается и герра Лемке с его коллегой – только ёлка! И ещё цветы… И всё! И вот вам подарки к Рождеству!
А на стол Фридрих фон Тифенбах при помощи двух дам – Тани Кох и Моники – всё накроет сам. Это он ужасно любит делать с детства!
Так что, майн либен дамен унд геррен, вы свободны и дай Бог вам всем счастья! Вы этого достойны.
В предпраздничной суматохе мне забыли дать пожрать. Пришлось даже наорать на фрау Розенмайер! Правда, я это сделал так, чтобы никто, кроме неё, моего хриплого мява не слышал. Компрометировать Человека в такой день – последнее дело. Ни в какой день этого делать нельзя, а в такой – особенно.
Уж как она расстроилась! Так сожалела о своей забывчивости, что мгновенно бросила в такую электрическую печку (называется «Микровелле») огромную замороженную форелищу. И та через три минуты была уже мягкой, в меру тёплой и такой вкусной; что я простил фрау Розенмайер всё на свете и даже потёрся о её ноги своей рожей. Не так чтобы очень, но…
Как цитировал Шура кого-то из английских королей, «ничто не стоит так дёшево и ничто не ценится так дорого, как вежливость…»
* * *
К двенадцати часам дня мы с Фридрихом наконец, слава Богу, остались совсем одни в нашем огромном и прекрасном доме. К приёму гостей было всё приготовлено, и у нас оставалась ещё уйма времени, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть перед началом рождественских торжеств.
Я подумал, что, пока не раздался телефонный звонок от Гельмута Хартманна с сообщением, что «ЕГО АВТОМОБИЛЬ ОПЯТЬ НЕ ЗАВОДИТСЯ», волноваться мне нечего и у меня есть в запасе пара часов для болтовни с Фридрихом.
Тема сегодняшнего разговора должна была быть продолжением вчерашней прерванной темы: почему Коты и Кошки лучше Собак? И почему Собаки не любят Кошек и Котов?
Ещё вчера я пытался объяснить Фридриху, что Собаки подсознательно ощущают собственный комплекс неполноценности и дико завидуют независимым и гордым, свободным и не поддающимся дрессировке Котам и Кошкам! То есть Коты и Кошки поддаются дрессуре, но только тогда, когда, этого хотят сами.
Я даже пытался провести аналогию с Человечеством. Те Собаки, которые ведут себя независимо и гордо, как Коты, к Котам ненависти не испытывают… То же самое и с Людьми. Независимые и гордые – интернациональны! Им не нужно цепляться за пресловутое, пошло и искусственно выдуманное, якобы расовое превосходство над другими нациями… А это судорожное цепляние за «превосходство своей расы» – от бездарности, от зажатости, отсутствия душевной широты, от постоянного ожидания пинка в зад!.. А Коты раскованны с детства. Они Любят, и их Любят. И в этой Любви они обретают Свободу!..
Конрад Лоренц, великий Человек, написавший такую, с моей Котовой точки зрения, гениальную книгу, как «Человек находит друга», – и то ошибся, утверждая, что Коты привязаны не к Людям, а к Дому! Неверно это… Плевали Коты на все дома в мире! Коту важно, что за Человек живёт в этом доме, рядом с этим Котом… Вот что важно.
…Только я было собрался с мыслями, чтобы продолжить этот разговор с Фридрихом, – мне были очень интересны его соображения на этот счёт, – как вдруг раздался стук в дверь гостиной!..
Мы, свято уверенные, что пребываем в доме одни, потрясённо переглянулись, и я тут же вспрыгнул на камин, оттуда на высокий резной буфет и занял максимально выгодную позицию для нападения.
Стук повторился.
– Да, да!.. Пожалуйста! – удивлённо крикнул Фридрих.
Дверь в гостиную отворилась, и вошёл оранжерейно-парниковый помощник герра Лемке.
– Прошу прощения, герр фон Тифенбах, – мягко улыбнулся он. – Я, комиссар криминальной полиции Гюнтер Шмеллинг.
* * *
Что у нас потом в доме творилось – просто не описать!
Когда комиссар Шмеллинг, без всяких там нагнетаний и запугиваний, очень спокойно поведал уважаемому герру фон Тифенбаху, что сегодня в рождественский вечер в его доме может раздаться взрыв, Фридрих очень удивился и спросил: кому это понадобилось?
– Сейчас это уточняется, – уклончиво ответил Шмеллинг и попросил разрешения попытаться отыскать, и обезвредить взрывное устройство, заложенное в доме ещё недели две или три тому назад.
– Какого чёрта тогда не взорвали меня раньше? – спросил Фридрих.
– Чтобы взрыв прозвучал в тот момент, когда вы займётесь фейерверком. Тогда это могло бы выглядеть рядовым несчастным случаем.
Не скрою, я был просто поражён! Ведь существуют же Настоящие Собаки на свете!.. Такие, как Дженни, как Рэкс!.. Я – Кот… Со мной всё понятно. Но чтобы Собаки так грандиозно сумели передать важнейшую информацию, не растеряв по дороге ни одной мельчайшей детали, – уму непостижимо! Ай да Рэксик!!! Не Пёс, а Личность…
– Делайте всё, что вы считаете нужным, – сказал Фридрих. – Вам помочь?
– Что вы, герр фбн Тифенбах! Помощников у меня более чем достаточно.
Шмеллинг вынул из кармана телефонную трубку, нажал всего лишь одну кнопку и сказал всего лишь два слова. И обратился к Фридриху:
– Я, с вашего разрешения, открою ворота на территорию, чтобы наши машины не скапливались у вашего дома со стороны улицы.
– Поступайте так, как сочтёте необходимым. За то время, которое вы работали в этом доме, надеюсь, вы знаете, как открыть ворота?
– Конечно, – усмехнулся Шмеллинг.
– Да… А откуда вы так прекрасно постигли садово-оранжерейное ремесло? – спросил Фридрих. – Герр Лемке не мог на вас нарадоваться.
– Дело в том, что лет тридцать тому назад, по студенческому обмену, я заканчивал Лесотехническую академию в Ленинграде.
– Так вы знаете русский язык?!…
– Естественно. Поэтому я и работаю в русском отделе КРИПО.
И комиссар Шмеллинг пошёл к входным дверям, чтобы нажать кодовые кнопки, открывающие изнутри наши ворота в сад.
* * *
Их было шестеро и Рэкс. И приехали они не на полицейских, а на обычных частных автомобилях.
Два паренька, которые, как я понял, охраняли нас с Фридрихом на прогулках всю последнюю неделю. Недаром я почувствовал, когда они выдрючивались вокруг нас на своих велосипедах, что от них пахло оружием!..
Сам Шмеллинг и уголовно-разыскной руководитель Рэкса – мой старый и симпатичный знакомый Клаус. Можно сказать, друг ещё с тех автобановских времён, когда он единственный взял меня тогда под защиту и запретил отлучать меня от Водилы…
И два очень серьёзных мужичка из того «взрывного» отдела, о котором мне в прошлую встречу говорил Рэкс. Мужички были обвешаны кучей приборов и работали не на страх, а на совесть!
Не было уголка в нашем огромном доме, который бы не обшарила эта бригада из шести специалистов и одного Рэкса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161