– У нас тоже, – сказал Фридрих. – Выслушай их, пожалуйста. Как я полагаю, тебе потом будет легче сообщить нам свои новости. Мы разыскали твоего Александра Плоткина в Нью-Йорке через конгресс Соединённых Штатов. Помог мой вашингтонский приятель.
– Ой… – сказал я, уж и не помню по-какому.
– Мы также выяснили, что из Петербурга пассажирские суда в Америку не ходят. А на самолёты, вылетающие за пределы России, Котов без сопровождающих их Людей почему-то не сажают. Может быть, ваши власти боятся, что Кот может угнать самолёт в другую сторону? Так он и так вроде бы летит «ИЗ», а не «В»… Не знаю. Мы поняли только одно – тебе, наверное, придётся плыть грузовым Пароходом. Завтра у меня назначены телефонные переговоры с каким-то очень важным господином из Балтийского морского пароходства, и я надеюсь…
– Не нужно, Фридрих! – прервал я его. – Через полтора часа я уже уплываю именно на таком пароходе.
– Ах, Кыся! Я знал, что ты – гениальный Кот! Но то, что ты ещё и такой администратор…
– Это не я, – честно признался я Фридриху. – Тут очень помогли мои друзья и один новый знакомый Кот из Торгового порта.
– Как называется судно? – тут же деловито спросила Таня.
– Как называется судно? – переспросил я у Кота Торгового порта по-Животному, от волнения напрочь забыв название своего парохода.
– «Академик Абрам Ф. Иоффе»… – почтительным шёпотом подсказал мне этот жулик.
– Судно называется «Академик Абрам Ф. Иоффе»! – повторил я уже в трубку по-шелдрейсовски.
– Записываю… – сказал Фридрих. – Странное, правда, название для российского флота, но… Времена меняются, и мы надеемся, что к лучшему. Итак, Кыся, слушай меня внимательно! Мы сейчас же снова свяжемся с твоим Плоткиным, и он будет встречать тебя в нью-йоркском грузовом порту. В регистровом отделе компании Ллойда я постараюсь точно выяснить сроки вашего прибытия в Штаты, чтобы твой Шура не бегал в порт каждый день. Так что плыви спокойно. И я позволю себе дать один небольшой совет – помоги своему Шуре, поддержи его. Первый год-полтора эмиграция – очень трудная штука. Важно, чтобы кто-то был всё время рядом. Ты меня понял?
– Я тебя очень люблю, Фридрих, – сказал я. – Я вас всех очень, очень люблю!
* * *
Мой телефонный разговор с Мюнхеном прямо из машины окончательно добил Кота торгового порта…
Когда же после долгого пути к нужному причалу, потом проскока на судно по трапу при помощи разных отвлекающих манёвров мимо вахтенного и пограничника, после поиска наиболее укромного и тёплого местечка в машинном отделении, куда, как сказал Кот торгового порта, «даже таможня не заглядывает!», я был спрятан глубоко за пазухой этого «Академика…», и Кот торгового порта получил мою рождественскую красно-золотую жилетку из моих собственных лап, он мне выдал последние инструкции:
– Полсуток – не высовываться! Почувствовал под собой открытое море, сразу же вылезай и иди представляться капитану. И постарайся ему понравиться. Как – это уже твоё дело. Ну а дальше, как говорится, счастливого плавания… Чао!
– Погоди, – спросил я его на прощание, – а почему ты сам сидишь на берегу, а не плаваешь на этих судах по всему свету? При твоих знакомствах, связях, возможностях…
– А на хрена мне это?! – усмехнулся этот Кот, пытаясь напялить на себя мою жилетку. – Во-первых, я с детства боюсь воды, а во-вторых, зачем мне плавать, когда ко мне всё само плывёт? Как видишь, за такой жилеткой мне совсем не обязательно было плыть в Германию…
А ещё через полчаса я из своего тёплого закутка услышал отрывистые команды, весёлый мат, смех, разные технические крики и резко усилившийся грохот корабельных двигателей.
Затем, сквозь все эти звуки – еле слышный плеск воды за бортом, кто-то, кажется, что-то запел, и я понял, что мы отошли от причала.
Я лихорадочно стал вспоминать – всё ли я сделал в Петербурге, обо всём ли сказал Мите – младшему лейтенанту милиции Дмитрию Павловичу Сорокину, по совместительству – водителю чёрной «Волги» и телохранителю высокопоставленных Котов дальнего зарубежья?..
То, что Митя выполнит все мои просьбы в лучшем виде, сомнений не было. Важно – не забыл ли я сам поручить ему что-то важное, вот в чём дело! Потому что прощание происходило в какой-то торопливой сумятице дел и чувств, при постороннем Коте торгового порта, и я вполне мог что-либо упустить из виду!..
Первое! Спутниковый телефон я оставил Мите. Вдруг нужны будут какие-нибудь лекарства для Водилы? Митя позвонит в Мюнхен, и Таня все лекарства пришлёт с «Люфтганзой»…
Второе. О Рудольфе и его семействе Митя сам обещал позаботиться. Я втихаря предложил было Рудику: давай, мол, вместе в Америку! А он показал глазами на Котят, на Маню и только лапами развёл…
Третье. Моему бесхвостому корешу Коту-Бродяге передать привет! Ему помогать не надо. Очень самостоятельный Кот, тонко чувствующий и момент, и ситуацию…
Четвёртое. Спустя месяц позвонить в Мюнхен, узнать у Тани наш нью-йоркский адрес и прислать все сведения, чтобы мы с Шурой могли бы выслать Мите приглашение в Америку. Хоть он и шутил, но, по-моему, шутил совершенно серьёзно.
Кажется, всё… Вроде бы ничего не забыл.
А вот уже и двигатели работают не так громко, и вода за бортом слышнее, и в моём закутке под ремонтным верстаком на дне инструментального ящика тепло и уютно, и спать хочется – сил нет! Видать, умудохался я за эти два петербургских дня, передергался.
Я улёгся на бок, прижал лапой своё рваное ухо и на секунду прикрыл глаза…
…И сразу же увидел своего любимого Шуру Плоткина! Шура стоял на сверкающем жёлтом берегу и смотрел в синюю океанскую даль, из которой я должен был приплыть к нему…
А вокруг него сидели штук пятнадцать потрясающих, соблазнительных и невероятно сексапильных АМЕРИКАНСКИХ КОШЕК!..
И все они, вместе с Шурой, ждали меня!
* * *
На следующее утро я, никем не замеченный, аккуратненько покинул свой инструментальный ящик, проскочил через всё машинное отделение, быстренько отыскал противопожарный ящик с песком и сделал все свои, сами понимаете какие, дела. Они из меня буквально рвались наружу!
Я тщательно всё закопал передними лапами поглубже, притоптал задними и отметил про себя, что ничего лучшего, чем наш обычный русский противопожарный песочек, для Кошачьих дел Человечество не придумало.
На иностранных судах я не плавал и поэтому не имею понятия, чем они там тушат свои пожары. Но, повторяю, когда за бортом плещет вода и этим своим звуком дико провоцирует и усиливает твоё желание немедленно опорожнить себя, – дороже ящика с песком ничего и вообразить нельзя!
Поэтому, что бы там ни говорили, будто во времена Советской власти всё было плохо и неправильно, я, Кот Мартын, в просторечии – Кыся, от имени всего нашего Вида совершенно искренне восклицаю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161