– строго спросил я её, чтобы скрыть своё замешательство.
– Ненавижу автомобили! Это моя форма протеста… – прошептала она и тут же недвусмысленно стала задирать хвост вверх и чуть вбок, подворачивая под меня свой задик. – Ну!.. У тебя есть другие предложения?
– О чёрт!.. – на секунду растерялся я.
Оставляя свой задранный хвост у самого моего носа, Лола изогнулась так, что сумела повернуть свою наглую, сытую, холёную рожицу дорогой потаскухи ко мне и спросить, глядя мне прямо в глаза:
– А может быть, ты – кастрат?..
– Вот я тебе сейчас покажу, какой я кастрат, шалава французская! – рявкнул я и показал этой Лоле всё, на что я был способен.
Выяснилось, что на нервной почве я был способен на многое. Достаточно сказать, что я затрахал эту красотку с бантиком так, что в руках её Хозяйки, которая совершенно не понимала, что там в кустах происходит с её Лолочкой, чуть не лопнул поводок! А он мне, кстати, изрядно мешал. Если бы не поводок, я бы ей вообще «показал небо в алмазах»! Я не очень представляю себе, что это такое, но в сходных ситуациях так всегда говорил Шура Плоткин. А Шура, как известно, знает толк в таких штуках…
Я первым выдрался из этих кустов, подбежал к скамейке, где сидели Водила, Лысый и Алик, и сам впрыгнул в сумку.
– Ай да Кыся!.. Ай да умница… – ласково сказал Водила и очень трогательно погладил меня своей шершавой огромной лапой.
Уже из сумки я видел, как Хозяйка вытащила Лолу за поводок из-под кустов к мусорному баку. Но, Боже мой, в каком виде?! Бывший бантик, теперь мокрая, измочаленная моими зубами, драная грязно-голубая ленточка неопрятно свисала до самой земли, роскошная белая шубка свалялась и была вся забита каким-то пересохшим мусором, у сбруйки поводка лопнул один из ремешочков, сбруйка перекосилась, съехала Лоле на морду, и она, лёжа на спине, пыталась содрать её с себя всеми четырьмя лапами. Поэтому из кустов Лолу удалось вытащить только волоком. Хозяйка была в ужасе!..
Но мне на это было уже наплевать. Уж слишком эта французская говнюшка была целенаправленна! Слишком механистична. Вот уж точно – «ни любви, ни тоски, ни жалости…», как говорил Шура. И потом, это гнусное свойство, которое я ненавижу и в Кошках, и в Котах в равной степени. Когда во время ЭТОГО думают только о себе, только о своих ощущениях. Будто партнёр для них – всего лишь бездушная трахательная машина.
Ну, хорошо – я ЭТО всегда могу. А попадись ей другой Кот? Да у него от такого хамского напора и наплевательского отношения вообще на эту Лолу не встал бы никогда! Несмотря на её внешнюю привлекательность.
Поэтому сейчас, с лёгким сердцем и пустыми яйцами, я с удовольствием покачивался в сумке, которую нёс на своём широком плече мой Водила, и всё дальше и дальше удалялся от тех кустов, откуда слышался голос Лолиной Хозяйки:
– Так ты сделала наконец это своё «пи-пи» или нет, я тебя спрашиваю, лахудра?!
* * *
Туалеты находились рядом с прозрачным магазином, сквозь широкие стёкла которого просматривалась почти вся стоянка грузовиков и заправочные колонки под уютными навесами.
Водила снял с плеча сумку и протянул её Алику и Лысому:
– Подержите Кысю, ребята. Я схожу отолью и заскочу в лавочку – чего-нибудь попить в дорожку прихвачу. А ты, Кыся, слушай всё, что дяди будут говорить, – потом мне доложишь.
Алик и Лысый рассмеялись, но как только Водила скрылся в туалете, Алик тут же засунул руку ко мне в сумку, тщательно обшарил её и с улыбкой сказал Лысому:
– Киса – кисой, а диктофончик тоже мог оказаться в сумочке. Ты уже разговаривал с ним?
– Да вы что?! Когда? Вы бы видели, что у нас в порту было!
– Я видел, – спокойно сказал Алик. – Вы этого кота должны под хвост целовать, идиоты. То есть не вы идиоты, а те, кто придумал такой способ транспортировки. Инструмент от Бармена получил?
– Какой инструмент?..
– Который пиф-паф делает.
– А… Да, получил.
– Я так и думал. Вот и засунь его себе в задницу. Или выброси к чертям собачьим. Один кретин дал, второй кретин взял. Когда же вы наконец всё поймёте, что тут вам не Россия-матушка – с пистолетами разгуливать. Здесь полиция не шутит и в лапу не берёт.
– А если он не захочет?.. Как же…
– Никак. Всё, что надо будет, я сам сделаю.
В это время мой Водила вышел из туалета.
– Сейчас, мужики! Секунду. Только в лавку заскочу ещё… – И распахнул перед собой стеклянную дверь магазина. Прямо из сумки я видел через широкие окна, как Водила стал набирать разные продукты в маленькую корзиночку, которую он взял у входа.
– Бармен сказал, что пакет нужно перегрузить к вам в машину во время ночёвки в Нюрнберге, – почтительно произнёс Лысый и показал на Водилу.
– А он и не собирается ночевать в Нюрнберге, – усмехнулся Алик, а у меня мороз пошёл по коже. – Ты не видел, сколько он солярки заправил в оба бака? А я видел. И сейчас, смотри, он запасается питьём и едой до самого Мюнхена. С одной стороны, это неплохо – чем дольше товар будет у него в машине, тем меньше риска…
Ну надо же! Как этот молоденький сукин сын всё просекает?!
Вот уж действительно Профессионал.
А ещё я чувствовал, как Алик смотрит на Лысого и холодно прикидывает, когда удобнее всего будет переселить Лысого с этого света на другой – до перегрузки или сразу же после? Ибо теперь нужды в Лысом уже почти не было. Всё, что мог, он уже сделал – обеспечил погрузку товара в машину моего Водилы, проследил за отправкой, а вот самое важное – поговорить с Водилой, попытаться его купить, дать возможность «фирме» всегда иметь под руками такого Водилу – мужика крепкого и авторитетного и, судя по всему, к сожалению, очень неглупого, – Лысый так и не смог сделать. То ли перетрусил, то ли упустил подходящий момент для такого разговора, а может быть, и решил сэкономить для себя те пять тысяч зелёных, которые предназначались моему Водиле…
Теперь этот глуповатый и алчный лысый человек представлял собой очень опасное свидетельское звено в этой и без того бездарной цепочке. А это звено нужно было ещё на корабле отсечь самым безжалостным образом! Там это сделать было так удобно…
Всё это дерьмо теперь должен своими руками разгребать Алик – человек тонкий, интеллигентный и глубоко порядочный в своём деле. За достаточно серьёзный куш, однако не избавляющий от целого ряда омерзительных ощущений, не говоря уже о прямом риске.
– Сколько весит этот пакет с фанерой?
Ответ Лысого сразу же продлил ему жизнь почти до Мюнхена:
– Сто семьдесят килограммчиков. Полтора метра на полтора. Сам грузил…
Алик понял, что одному ему такой пакет не перегрузить, а Водила вряд ли будет ему помощником, и милостиво сказал Лысому:
– Ладно. Поживём – увидим. Тормознём его у самого Мюнхена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
– Ненавижу автомобили! Это моя форма протеста… – прошептала она и тут же недвусмысленно стала задирать хвост вверх и чуть вбок, подворачивая под меня свой задик. – Ну!.. У тебя есть другие предложения?
– О чёрт!.. – на секунду растерялся я.
Оставляя свой задранный хвост у самого моего носа, Лола изогнулась так, что сумела повернуть свою наглую, сытую, холёную рожицу дорогой потаскухи ко мне и спросить, глядя мне прямо в глаза:
– А может быть, ты – кастрат?..
– Вот я тебе сейчас покажу, какой я кастрат, шалава французская! – рявкнул я и показал этой Лоле всё, на что я был способен.
Выяснилось, что на нервной почве я был способен на многое. Достаточно сказать, что я затрахал эту красотку с бантиком так, что в руках её Хозяйки, которая совершенно не понимала, что там в кустах происходит с её Лолочкой, чуть не лопнул поводок! А он мне, кстати, изрядно мешал. Если бы не поводок, я бы ей вообще «показал небо в алмазах»! Я не очень представляю себе, что это такое, но в сходных ситуациях так всегда говорил Шура Плоткин. А Шура, как известно, знает толк в таких штуках…
Я первым выдрался из этих кустов, подбежал к скамейке, где сидели Водила, Лысый и Алик, и сам впрыгнул в сумку.
– Ай да Кыся!.. Ай да умница… – ласково сказал Водила и очень трогательно погладил меня своей шершавой огромной лапой.
Уже из сумки я видел, как Хозяйка вытащила Лолу за поводок из-под кустов к мусорному баку. Но, Боже мой, в каком виде?! Бывший бантик, теперь мокрая, измочаленная моими зубами, драная грязно-голубая ленточка неопрятно свисала до самой земли, роскошная белая шубка свалялась и была вся забита каким-то пересохшим мусором, у сбруйки поводка лопнул один из ремешочков, сбруйка перекосилась, съехала Лоле на морду, и она, лёжа на спине, пыталась содрать её с себя всеми четырьмя лапами. Поэтому из кустов Лолу удалось вытащить только волоком. Хозяйка была в ужасе!..
Но мне на это было уже наплевать. Уж слишком эта французская говнюшка была целенаправленна! Слишком механистична. Вот уж точно – «ни любви, ни тоски, ни жалости…», как говорил Шура. И потом, это гнусное свойство, которое я ненавижу и в Кошках, и в Котах в равной степени. Когда во время ЭТОГО думают только о себе, только о своих ощущениях. Будто партнёр для них – всего лишь бездушная трахательная машина.
Ну, хорошо – я ЭТО всегда могу. А попадись ей другой Кот? Да у него от такого хамского напора и наплевательского отношения вообще на эту Лолу не встал бы никогда! Несмотря на её внешнюю привлекательность.
Поэтому сейчас, с лёгким сердцем и пустыми яйцами, я с удовольствием покачивался в сумке, которую нёс на своём широком плече мой Водила, и всё дальше и дальше удалялся от тех кустов, откуда слышался голос Лолиной Хозяйки:
– Так ты сделала наконец это своё «пи-пи» или нет, я тебя спрашиваю, лахудра?!
* * *
Туалеты находились рядом с прозрачным магазином, сквозь широкие стёкла которого просматривалась почти вся стоянка грузовиков и заправочные колонки под уютными навесами.
Водила снял с плеча сумку и протянул её Алику и Лысому:
– Подержите Кысю, ребята. Я схожу отолью и заскочу в лавочку – чего-нибудь попить в дорожку прихвачу. А ты, Кыся, слушай всё, что дяди будут говорить, – потом мне доложишь.
Алик и Лысый рассмеялись, но как только Водила скрылся в туалете, Алик тут же засунул руку ко мне в сумку, тщательно обшарил её и с улыбкой сказал Лысому:
– Киса – кисой, а диктофончик тоже мог оказаться в сумочке. Ты уже разговаривал с ним?
– Да вы что?! Когда? Вы бы видели, что у нас в порту было!
– Я видел, – спокойно сказал Алик. – Вы этого кота должны под хвост целовать, идиоты. То есть не вы идиоты, а те, кто придумал такой способ транспортировки. Инструмент от Бармена получил?
– Какой инструмент?..
– Который пиф-паф делает.
– А… Да, получил.
– Я так и думал. Вот и засунь его себе в задницу. Или выброси к чертям собачьим. Один кретин дал, второй кретин взял. Когда же вы наконец всё поймёте, что тут вам не Россия-матушка – с пистолетами разгуливать. Здесь полиция не шутит и в лапу не берёт.
– А если он не захочет?.. Как же…
– Никак. Всё, что надо будет, я сам сделаю.
В это время мой Водила вышел из туалета.
– Сейчас, мужики! Секунду. Только в лавку заскочу ещё… – И распахнул перед собой стеклянную дверь магазина. Прямо из сумки я видел через широкие окна, как Водила стал набирать разные продукты в маленькую корзиночку, которую он взял у входа.
– Бармен сказал, что пакет нужно перегрузить к вам в машину во время ночёвки в Нюрнберге, – почтительно произнёс Лысый и показал на Водилу.
– А он и не собирается ночевать в Нюрнберге, – усмехнулся Алик, а у меня мороз пошёл по коже. – Ты не видел, сколько он солярки заправил в оба бака? А я видел. И сейчас, смотри, он запасается питьём и едой до самого Мюнхена. С одной стороны, это неплохо – чем дольше товар будет у него в машине, тем меньше риска…
Ну надо же! Как этот молоденький сукин сын всё просекает?!
Вот уж действительно Профессионал.
А ещё я чувствовал, как Алик смотрит на Лысого и холодно прикидывает, когда удобнее всего будет переселить Лысого с этого света на другой – до перегрузки или сразу же после? Ибо теперь нужды в Лысом уже почти не было. Всё, что мог, он уже сделал – обеспечил погрузку товара в машину моего Водилы, проследил за отправкой, а вот самое важное – поговорить с Водилой, попытаться его купить, дать возможность «фирме» всегда иметь под руками такого Водилу – мужика крепкого и авторитетного и, судя по всему, к сожалению, очень неглупого, – Лысый так и не смог сделать. То ли перетрусил, то ли упустил подходящий момент для такого разговора, а может быть, и решил сэкономить для себя те пять тысяч зелёных, которые предназначались моему Водиле…
Теперь этот глуповатый и алчный лысый человек представлял собой очень опасное свидетельское звено в этой и без того бездарной цепочке. А это звено нужно было ещё на корабле отсечь самым безжалостным образом! Там это сделать было так удобно…
Всё это дерьмо теперь должен своими руками разгребать Алик – человек тонкий, интеллигентный и глубоко порядочный в своём деле. За достаточно серьёзный куш, однако не избавляющий от целого ряда омерзительных ощущений, не говоря уже о прямом риске.
– Сколько весит этот пакет с фанерой?
Ответ Лысого сразу же продлил ему жизнь почти до Мюнхена:
– Сто семьдесят килограммчиков. Полтора метра на полтора. Сам грузил…
Алик понял, что одному ему такой пакет не перегрузить, а Водила вряд ли будет ему помощником, и милостиво сказал Лысому:
– Ладно. Поживём – увидим. Тормознём его у самого Мюнхена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161