Во время вторых сумерек я подняла голову, после того как весь день
при ходьбе смотрела только вниз, чтобы видеть, куда поставить ногу. Меня
поразило, насколько близко мы подошли к горам. Нет, не близко, подумалось
мне, мы уже в них самих.
В нескольких километрах по обе стороны возвышались гигантские
вершины. Эта суровая, без каких-либо деревьев, полоса между вершинами была
обязана своим существованием тектоническому сдвигу во время одного из
ранних периодов. Вот это-то и был упомянутый дикаркой горный проход. Мы
находились уже гораздо выше уровня болот, а подъем все не кончался.
Над холодной водой протекавшей речки клубился туман.
Дикарка достала из трещины на склоне, не заслуживавший даже того,
чтобы называться пещерой, кожаные мешки с пищей и материалом для палатки.
Мы расчистили участок поверхности, чтобы на нем можно было жечь мох, и
укрылись, как смогли, от ветра.
Уснуть было нелегко. Мы надели на себя всю одежду, какая у нас до сих
пор сохранилась, и все равно нас пробирало до костей. Я много раз
просыпалась и растирала себе руки и ноги, чтобы активизировать
кровообращение.
Я думала, что если погода не изменится, тогда возможно, у нас есть
шанс. Если же усилится ветер... или будет мороз... или пойдет дождь...
Если мы за день-то есть завтра - не осилим этот перевал и не
доберемся до лежащих за ним земель, шансы будут против нас.
Я погрузилась в сон, не спрашивая себя, что могло находиться по ту
сторону гор.
В предрассветных сумерках на фоне неба, усыпанного звездами словно
пылью, стали видны бледные скалы всех молочных оттенков - от голубого до
светло-серого, - казавшиеся мягкими, и все же один их вид создавал у меня
впечатление острых, как лезвие ножа, кромок и обжигающе-холодных ветров.
Здесь я вплотную могла почувствовать ледяную реальность скал: темную,
влажную, массивную и твердую.
Перед нами и всюду вокруг нас в северное небо взлетали скалистые
стены. Три, пять, шесть тысяч метров высотой при поразительной крутизне. А
голубая даль смягчала их очертания серыми и белыми оттенками.
Наступало утро, а у нас был впереди долгий день.
Чем выше мы лезли, тем хуже рос мох - блаженством было идти вдруг без
прежних усилий, - а на крутом склоне валялись большие, отколотые обломки
скал. Холод, исходивший из камней, мучил наши тела сквозь бекамиловые
пальто, а в воздухе висел пар от дыхания.
К полудню с вершин поползли первые хвосты тумана.
На северных сторонах глыб, неподвластных погоде, лежал старый,
смешанный с грязью снег прошлой зимы. Слышалось эхо шорохов. Я слышала и
шум, мчавшейся в долину воды.
Обжигающая боль поселилась у меня под ребрами. Воздух сушил горло и
легкие. Холод в сочетании с физической усталостью не допускали
удовольствия вести разговоры; так как каждый из нас продолжал лезть вверх,
замкнувшись в своем внутреннем мире. Дикарка всегда шла впереди, то
исчезала в сгущавшемся тумане, то снова возникала, как виденье.
Для того, чтобы поставить одну ногу впереди другой, требовалась
концентрация всего моего внимания и всех усилий. Туман оседал на меня в
виде капель воды на волосах и промочил их, мои губы с каждым вздохом
становились холоднее.
Дважды я мгновенно засыпала, когда приседала, чтобы отдохнуть, но
холод снова будил меня. И каждый раз становилось все труднее подыматься.
Меня испугало то, что я так скоро и так сильно устала. Было и еще
одно чувство, которое я испытала, но не могла определить - это было скорее
опустошенность, чем усталость, - которое напугало меня гораздо больше,
если бы я была в состоянии побеспокоиться об этом.
Туман клубился, шел волнами, он промочил нас насквозь, как мелкий
моросящий дождь, и прошло много времени, пока до меня не дошло значение
этого обстоятельства - сейчас мы шли вниз по склону.
Я увидела рядом с собой стекавшую в долину ледяную воду, туман
рассеялся, когда мы достигли нижней границы облачности, и мы все
остановились, чтобы приготовиться к длительному спуску.
Холод уменьшился, когда подул ветер. Не было никакой радости от того,
что мы оставили перевал позади себя, не было и момента, чтобы посмотреть
назад; теперь мы могли лишь продолжать идти.
- Нам повезло, - нехотя сказал Блейз, когда мы отдыхали, - чуть позже
этот перевал перекрывается снегом. Сейчас, наверное, идет вторая или
третья неделя риардха.
Я вздрогнула от неожиданного движения. Дикарка опять уже была на
ногах и начала спуск по длинному склону. Скалы тянулись вниз множеством
разломов и поперечных холмистых структур. На тундре лежал ясный свет и
окрашивал ее в цвет светлого золота.
Даже я понимала, что при более плохой погоде у нас не было бы шансов
выжить и что даже при хорошей погоде, находясь на верху более длительное
время, мы не могли надеяться на благоприятный исход. Здесь ничто не росло,
а охотой мало что можно было добить. Здесь перед нами лежали ребра суши и
кости всей Орте. Это была суровая земля; нам предстояло приспособиться к
ее условиям, или она погубила бы нас.
Дикарка шла вперед - единственный наш проводник.
Запас пищи был спрятан в ущелье, проходившем вниз от стены Мира,
однако половина его испортилась.
Узкие, белые ручейки, текшие с вершин, становились в долинах ревущими
потоками, стремившимися вниз с огромной силой. Они были так холодны, что в
них могла замерзнуть руки.
Мы находились там весь следующий день, в этом воздухе, казавшемся нам
теплым после того, которым мы дышали на перевале. Мы спустились ниже не
более чем на девятьсот или тысячу метров, а все плоскогорье лежало выше
Топей.
- Куда ты идешь? - спрашивала я дикарку в разных вариантах, какие мне
только приходили в голову.
- Мы - люди Кирриах, - сказала она и протянула свою смуглую руку в
северо-западном направлении. Это было все, чего я от нее добилась.
Я подумала, что мы приближаемся к своему концу. Так или иначе.
Существует предел выживания человека в экстремальных условиях. Есть
предел, который решает, сколько ночей можно обходиться без достаточного
количества сна... О, боже, как я жаждала одной-единственной ночи
ненарушенного сна! Существует предел перенесения голода. А рано или поздно
погода ухудшится.
Дикарка сможет выжить. Она была очень выносливой даже по ортеанским
представлениям. Но мы, все остальные, лишались последних сил.
Я проспала большую часть дня. Всякий раз, ненадолго просыпаясь, я
видела Марика и Блейза, дремавших возле костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166