- Да. Разведчик не вернулся.
- И тебя это мучает, - негромко сказал Озобар.
- А тебя бы не мучило? Я всегда, не дрогнув, посылаю солдат на
смерть, но на этот раз мне пришлось обманывать, лгать. Этот парень был
ужасным занудой, но все же он заслуживал лучшей доли, чем быть преданным
своим генералом.
- Ты выбрала его, потому что он был ленив и беспечен. Так что можно
сказать, его убила собственная беспечность.
- Да, можно сказать и так - только это будет ложь. Надеюсь, этой
уловкой мы все же выиграем время... хотя и немного. Очень скоро дароты
поймают другого разведчика, или же кто-то из них подберется к стенам так
близко, что сможет прочесть мысли солдат.
- Пять дней. Это все, что нам нужно.
Озобар укрыл баллисту просмоленным холстом и вместе с Карис вернулся
в кузницу, где еще дышал теплом остывающий горн.
- Ты разобрался с тем, как уменьшить откат катапульты? - спросила
она.
- Разумеется. Я утяжелил поперечные бревна. Катапульта стала чуть
менее маневренной, но бьет все так же точно. Неклен вполне освоился с
этой машиной, и его команда работает отменно.
- Что ж, - сказала Карис, - будем надеяться, что это так.
- Хочешь еще печенья? Она улыбнулась.
- Нет. Я, пожалуй, пойду. У меня еще есть дела.
Снаружи вдруг донесся утробный рык, и Карис торопливо распахнула
дверь кузницы. Ворюга, оскалившись, рычал на рослую, едва различимую в
тени человеческую фигуру.
- Отзови пса, - проворчал Форин, - не то я ему шею сломаю.
Карис попрощалась с Озобаром и вышла в ночь. Ворюга затрусил рядом с
ней, все еще настороженно поглядывая на рыжебородого великана.
- Что тебе нужно? - устало спросила Карис.
- Поговорить, - ответил Форин.
- У меня нет времени на разговоры.
- Нет времени или нет желания? - уточнил он и остановился. Карис
сделала еще два шага, затем резко развернулась к нему.
- Зря мы переспали, - нарочито грубо бросила она. - Это была ошибка,
а я не могу позволить себе таких ошибок. Если тебя это утешит, могу
сказать, что та ночь была восхитительной и я никогда ее не забуду. Но
этого больше не повторится, ясно? Так что прекрати слоняться вокруг
меня, точно чокнутый лунатик!
Она ожидала, что Форин разозлится - но он вдруг расхохотался.
- Я не чокнутый, Карис, и не лунатик. Знаешь, я ведь никогда особенно
не верил в любовь - что с первого взгляда, что с десятого. И, по правде
говоря, я и сам не знаю, можно ли мое чувство к тебе называть любовью.
Если б ты в ту ночь осталась, мы бы потолковали начистоту - и тогда,
быть может, сегодняшняя встреча была бы вовсе не нужна. Но ведь ты не
осталась, Карис. Ты сбежала. Почему?
- Сейчас слишком поздно, и я устала, - отвернувшись, бросила Карис.
- Умереть не боишься, зато боишься жить? Верно? Карис резко
обернулась к нему.
- Да что вы за народ такой - мужчины? - презрительно фыркнула она. -
Почему вы вечно не в силах смириться с отказом? Ты мне не нужен, ясно?
Один раз ты сделал свое дело - и неплохо, а больше и не надо!
Форин снова рассмеялся - легко, искренне.
- Само собой, никому не нравится, когда его гонят взашей. Я ведь с
этим и не спорю, Карис. Мне другое трудно понять - почему ты меня
боишься?
- Боюсь? Ах ты, наглая свинья! Я никого и ничего в этом мире не
боюсь, ясно? Мой отец постарался на славу и отучил меня бояться. А
теперь убирайся с глаз моих!
Форин горько усмехнулся и пошел прочь. Через залитую лунным светом
улицу до Карис донесся его голос:
- Я не твой отец, Карис.
Раздраженная сверх меры, она вернулась во дворец. В покоях ждал ее
Неклен.
- Ты подобрал людей? - с порога спросила Карис. И так хлопнула
дверью, что Ворюга едва успел проскочить в комнату.
- Подобрал. Сотня носильщиков и шестьдесят санитаров, чтобы помогать
врачам. Ты знаешь, что в городе осталось всего четыре врача?
- Теперь знаю.
- Может, мне прийти завтра, принцесса?
- Не смей называть меня принцессой! - Карис устало опустилась в
кресло и вдруг спросила:
- Как считаешь, я боюсь жить?
Неклен широко ухмыльнулся.
- Что ты хочешь услышать?
- Правду.
- В жизни не встречал женщины, которая хотела бы услышать правду.
Речь идет о Венте или том долговязом уроде в жучьих доспехах?
- По-твоему, он урод?
- А по твоему, нет? - отпарировал Неклен. - Нос у него как лепешка,
рожа плоская, глазки маленькие… И насколько я помню, зеленые. Никогда не
доверяй мужчинам с зелеными глазами.
- Откуда ты знаешь, что это именно он? Ой что, говорил обо мне?
- Нет, принцесса. Если уж ты так хочешь услышать правду - я узнал это
от тебя. Всякий раз, когда он рядом, ты не можешь оторвать от него глаз.
Так это он обвинил тебя в том, что ты боишься жить?
- Да. Ты с ним согласен?
- Почем мне знать? - отозвался Неклен. - Однако, девочка моя, ты меня
удивляешь. Тебя явно тянет к этому парню, а ведь ты никогда не грешила
застенчивостью.
- Я однажды с ним спала. После этого он решил, что я ему принадлежу А
я не хочу никому принадлежать! - запальчиво крикнула Карис. - Не хочу,
чтобы меня использовали!
- Разве Гириак тебя использовал? - мягко спросил Неклен.
- Нет, конечно... но я же его не любила.
- А Форина любишь?
- Я этого не сказала! - отрезала Карис.
- По-моему, ты и сама не знаешь, что говоришь. Карис откинулась на
спинку кресла и устало вздохнула.
И вдруг рассмеялась.
- Это точно. Дай-ка мне кувшин, дорогой мой старый дурень. Пора как
следует напиться!
***
Ранним утром четвертого дня, перед самым рассветом, Вент покинул свои
покои во дворце и прошагал полмили, отделявшие дворец от северной стены.
С гор дул по-зимнему стылый ветер, и стройный мечник теснее запахнулся в
овчинный плащ.
Проходя мимо старых казарм, он увидел троих людей, которые волокли на
тележке большой котел. От котла исходил запах горячей луковой похлебки.
У самых ворот несколько десятков рабочих клали каменные стены поперек
проулков, ответвлявшихся от главной улицы. Между рабочими расхаживали
Карис и Озобар. Вент прошел мимо, стараясь подавить раздражение. За эти
дни Карис ни разу не приглашала его в свою спальню. Вент и сам удивлялся
тому, как сильно это его задело. Он не был влюблен в Карис и нисколько
не желал, чтобы их связь стала постоянной. "Что же ты тогда злишься?" -
спросил сам себя Вент, поднимаясь по крутым ступенькам "а стену. И
горько усмехнулся - ответ налицо. Карис тоже его не любит. Трудно
пережить такой удар по самолюбию.
Часовые на стене, присев на корточки, прятались за зубцами от
пронизывающего ветра.
- Похлебку везут, ребята, - бросил им Вент.
- Что, сударь, опять луковая? - мрачно спросил солдат постарше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105