ко всему, что кажется враж-
дебным и тягостным, я отношусь так: богу я не повинуюсь, а соглашаюсь с
ним и следую за ним не по необходимости, а от всей души. Что бы со мной
ни случилось, ничего я не приму с печальным или злым лицом. Нет налога,
который я платил бы против воли. А все то, над чем мы стонем, чему ужа-
саемся, есть лишь налог на жизнь. Так что, мой Луцилий, и не надейся, и
не старайся получить от него освобожденье. (3) Тебя беспокоила боль в
мочевом пузыре, письма пришли не слишком приятные, одолели непрестанные
убытки; подойду еще ближе: ты боялся за свою жизнь. Так разве ты, когда
желал себе дожить до старости, не знал, что желаешь и всего этого? Это
все неизбежно в долгой жизни, как в долгой дороге неизбежны и пыль, и
грязь, и дожди. - (4) "Я хотел жить, но так, чтобы быть избавленным от
всего неприятного". - Такие по-женски расслабленные речи мужу не приста-
ли! Посмотри сам, как ты примешь такое мое пожелание, - а я произношу
его не только от чистого сердца, но и с твердостью сердца: да избавят
тебя все боги и богини от постоянных ласк фортуны! (5) Спроси сам себя:
если бы кто из богов дал тебе власть выбирать, где захотел бы ты жить, -
в обжорном ряду или в лагере? А ведь жить, Луцилий, значит нести военную
службу. И кто не знает покоя, кто идет вверх и вниз по трудным кручам,
кто совершает опаснейшие вылазки, - те храбрые мужи, первые в стане, а
те, кого нежит постыдный покой, покуда другие трудятся, - те голубки,
позором избавленные от опасности. Будь здоров.
Письмо XCVII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Ты ошибаешься, Луцилий, если думаешь, будто только наш век пови-
нен в таких пороках, как страсть к роскоши, пренебрежение добрыми нрава-
ми и все прочее, в чем каждый упрекает свое столетье. Это свойства лю-
дей, а не времен: ни один век от вины не свободен. А если ты начнешь из-
мерять распущенность каждого, то, стыдно сказать, никогда не грешили так
открыто, как на глазах у Катона. (2) Некоторые думают, будто деньги были
заплачены в том суде, где Клодий обвинялся в тайном блуде с женою Цезаря
и в осквернении таинств жертвоприношения1, совершаемого, как принято го-
ворить, от лица народа, видеть которое всякому мужчине возбраняется так
строго, что даже нарисованных животных-самцов чем-нибудь прикрывают.
Верно, судьи получили и деньги, но вдобавок (и это куда позорнее денеж-
ной сделки!) - возможность поблудить на закуску с замужними женщинами и
подростками из знатных семей.
(3) В самом преступленье было меньше греха, чем в его оправдании. Об-
виненный в прелюбодеянье поделился тем, в чем был обвинен, и перестал
беспокоиться о своем благополучии, лишь когда уподобил себе своих судей.
И это в суде, где сам Катон если и не заседал, то давал показания! Я
приведу слова Цицерона, так как поверить в это невозможно2:
(4) "Он пригласил к себе, пообещал, поручился, роздал. Вот уж, благие
боги, гнусное дело! Как самую дорогую мзду кое-кто из судей получил ночи
с некоторыми женщинами и свиданья с некоторыми подростками из знатных
семей". - (5) Не ко времени сетовать из-за денег, когда главное надбав-
ка! - "Хочешь жену этого сурового мужа? Получай! Хочешь супругу того бо-
гача? И ее доставлю тебе в постель! Не захочешь блудить - считай меня
виновным. И та красавица, которую ты хочешь, придет к тебе, и ночь с
этим я обещаю тебе безотлагательно: обещанье будет выполнено еще до сро-
ка вынесения приговора". - Раздаривать прелюбо деянья хуже, чем совер-
шать их: ведь не по доброй воле шли на них матери семейств. (6) Эти Кло-
диевы судьи требовали от сената охраны, необходимой им только в случае
обвинительного приговора, - и получили ее. А Катул остроумно сказал им
на это, после оправдания подсудимого:
"Зачем вы добиваетесь охраны? Чтобы у вас деньги не отняли?" Но среди
этих шуточек ушел безнаказанно тот, кто до суда был блудодеем, на суде -
сводником, кто от наказанья избавился еще гнуснее, чем заслужил его. (7)
Бывают ли, по-твоему, нравы развращеннее, если ни священно-действо, ни
суд - не преграда для похоти, если на чрезвычайном следствии, устроенном
по постановлению сената, совершается преступленье тяжелее расследуемого?
Расследовали, может ли кто остаться цел после прелюбодеянья; выяснили,
что без прелюбодеянья нельзя остаться целым. (8) И это совершалось рядом
с Помпеем и Цезарем, рядом с Цицероном и Катоном, - тем Катоном, в чьем
присутствии народ не позволил себе даже потребовать обычной на Флоралии
забавы: чтобы шлюхи сбросили платье3. Или, по-твоему, люди на зрелищах
были тогда строже, чем в суде? Такие дела и делаются и делались, и рас-
пущенность в городах временами шла на убыль благодаря строгости и стра-
ху, но никогда - сама по себе. (9) Поэтому напрасно ты думаешь, что лишь
теперь похоти дано больше всего воли, а законам - меньше всего. Нынче
молодежь куда скромнее, чем когда обвиняемый отпирался перед судьями,
отрицая прелюбодеянье, а судьи перед обвиняемым сознавались в нем, когда
блудили по причине предстоящего суда, когда Клодий, угождая теми же по-
роками, в которых провинился, сводничал во время самого слушанья дела.
Кто поверит, что ожидавший приговора за одно прелюбодеянье откупился
многими!
(10) Всякий век рождает Клодиев, не всякий - Катонов. Мы падки на все
скверное, потому что тут непременно найдутся и вожатый и спутник, да и
без вожатого, без спутника дело пойдет: дорога к порокам ведет не под
уклон, а под откос. И вот что многих делает неисправимыми: во всех ис-
кусствах для тех, кто ими занимается, погрешности постыдны и для сделав-
шего промах вредны, а в жизни грехи сладки. (11) Не радуется кормчий,
если корабль перевернется; не радуется оратор, если по вине защитника
подсудимый проиграет дело; не радуется врач, когда хоронят больного; а
вот преступленье против себя для всех приятно. Тот радуется прелюбоде-
янью, на которое раззадорила его трудность дела; этот радуется обману и
краже; и никто не разочаруется в злых делах, пока не разочаруется в их
удаче. Все это происходит от дурной привычки. (12) Можешь убедиться сам.
что в душах, даже далеко зашедших во зле, остается ощущенье добра, и они
не то что не ведают позора, но пренебрегают им: ведь все прячут свои
грехи и, пусть даже все сойдет счастливо, пользуются плодами, а само де-
ло скрывают. Только чистая совесть хочет выйти и встать на виду; злон-
равью и во тьме страшно. (13) По-моему, остроумно сказал Эпикур: "Может
случиться, что злодей скроется, но чтоб он был в этом уверен, быть не
может". Или же, если. по-твоему, так можно сделать понятнее смысл ска-
занного: провинившемуся мало пользы скрыться, потому что у него, даже
если будет в этом удача, уверенности в удаче не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
дебным и тягостным, я отношусь так: богу я не повинуюсь, а соглашаюсь с
ним и следую за ним не по необходимости, а от всей души. Что бы со мной
ни случилось, ничего я не приму с печальным или злым лицом. Нет налога,
который я платил бы против воли. А все то, над чем мы стонем, чему ужа-
саемся, есть лишь налог на жизнь. Так что, мой Луцилий, и не надейся, и
не старайся получить от него освобожденье. (3) Тебя беспокоила боль в
мочевом пузыре, письма пришли не слишком приятные, одолели непрестанные
убытки; подойду еще ближе: ты боялся за свою жизнь. Так разве ты, когда
желал себе дожить до старости, не знал, что желаешь и всего этого? Это
все неизбежно в долгой жизни, как в долгой дороге неизбежны и пыль, и
грязь, и дожди. - (4) "Я хотел жить, но так, чтобы быть избавленным от
всего неприятного". - Такие по-женски расслабленные речи мужу не приста-
ли! Посмотри сам, как ты примешь такое мое пожелание, - а я произношу
его не только от чистого сердца, но и с твердостью сердца: да избавят
тебя все боги и богини от постоянных ласк фортуны! (5) Спроси сам себя:
если бы кто из богов дал тебе власть выбирать, где захотел бы ты жить, -
в обжорном ряду или в лагере? А ведь жить, Луцилий, значит нести военную
службу. И кто не знает покоя, кто идет вверх и вниз по трудным кручам,
кто совершает опаснейшие вылазки, - те храбрые мужи, первые в стане, а
те, кого нежит постыдный покой, покуда другие трудятся, - те голубки,
позором избавленные от опасности. Будь здоров.
Письмо XCVII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Ты ошибаешься, Луцилий, если думаешь, будто только наш век пови-
нен в таких пороках, как страсть к роскоши, пренебрежение добрыми нрава-
ми и все прочее, в чем каждый упрекает свое столетье. Это свойства лю-
дей, а не времен: ни один век от вины не свободен. А если ты начнешь из-
мерять распущенность каждого, то, стыдно сказать, никогда не грешили так
открыто, как на глазах у Катона. (2) Некоторые думают, будто деньги были
заплачены в том суде, где Клодий обвинялся в тайном блуде с женою Цезаря
и в осквернении таинств жертвоприношения1, совершаемого, как принято го-
ворить, от лица народа, видеть которое всякому мужчине возбраняется так
строго, что даже нарисованных животных-самцов чем-нибудь прикрывают.
Верно, судьи получили и деньги, но вдобавок (и это куда позорнее денеж-
ной сделки!) - возможность поблудить на закуску с замужними женщинами и
подростками из знатных семей.
(3) В самом преступленье было меньше греха, чем в его оправдании. Об-
виненный в прелюбодеянье поделился тем, в чем был обвинен, и перестал
беспокоиться о своем благополучии, лишь когда уподобил себе своих судей.
И это в суде, где сам Катон если и не заседал, то давал показания! Я
приведу слова Цицерона, так как поверить в это невозможно2:
(4) "Он пригласил к себе, пообещал, поручился, роздал. Вот уж, благие
боги, гнусное дело! Как самую дорогую мзду кое-кто из судей получил ночи
с некоторыми женщинами и свиданья с некоторыми подростками из знатных
семей". - (5) Не ко времени сетовать из-за денег, когда главное надбав-
ка! - "Хочешь жену этого сурового мужа? Получай! Хочешь супругу того бо-
гача? И ее доставлю тебе в постель! Не захочешь блудить - считай меня
виновным. И та красавица, которую ты хочешь, придет к тебе, и ночь с
этим я обещаю тебе безотлагательно: обещанье будет выполнено еще до сро-
ка вынесения приговора". - Раздаривать прелюбо деянья хуже, чем совер-
шать их: ведь не по доброй воле шли на них матери семейств. (6) Эти Кло-
диевы судьи требовали от сената охраны, необходимой им только в случае
обвинительного приговора, - и получили ее. А Катул остроумно сказал им
на это, после оправдания подсудимого:
"Зачем вы добиваетесь охраны? Чтобы у вас деньги не отняли?" Но среди
этих шуточек ушел безнаказанно тот, кто до суда был блудодеем, на суде -
сводником, кто от наказанья избавился еще гнуснее, чем заслужил его. (7)
Бывают ли, по-твоему, нравы развращеннее, если ни священно-действо, ни
суд - не преграда для похоти, если на чрезвычайном следствии, устроенном
по постановлению сената, совершается преступленье тяжелее расследуемого?
Расследовали, может ли кто остаться цел после прелюбодеянья; выяснили,
что без прелюбодеянья нельзя остаться целым. (8) И это совершалось рядом
с Помпеем и Цезарем, рядом с Цицероном и Катоном, - тем Катоном, в чьем
присутствии народ не позволил себе даже потребовать обычной на Флоралии
забавы: чтобы шлюхи сбросили платье3. Или, по-твоему, люди на зрелищах
были тогда строже, чем в суде? Такие дела и делаются и делались, и рас-
пущенность в городах временами шла на убыль благодаря строгости и стра-
ху, но никогда - сама по себе. (9) Поэтому напрасно ты думаешь, что лишь
теперь похоти дано больше всего воли, а законам - меньше всего. Нынче
молодежь куда скромнее, чем когда обвиняемый отпирался перед судьями,
отрицая прелюбодеянье, а судьи перед обвиняемым сознавались в нем, когда
блудили по причине предстоящего суда, когда Клодий, угождая теми же по-
роками, в которых провинился, сводничал во время самого слушанья дела.
Кто поверит, что ожидавший приговора за одно прелюбодеянье откупился
многими!
(10) Всякий век рождает Клодиев, не всякий - Катонов. Мы падки на все
скверное, потому что тут непременно найдутся и вожатый и спутник, да и
без вожатого, без спутника дело пойдет: дорога к порокам ведет не под
уклон, а под откос. И вот что многих делает неисправимыми: во всех ис-
кусствах для тех, кто ими занимается, погрешности постыдны и для сделав-
шего промах вредны, а в жизни грехи сладки. (11) Не радуется кормчий,
если корабль перевернется; не радуется оратор, если по вине защитника
подсудимый проиграет дело; не радуется врач, когда хоронят больного; а
вот преступленье против себя для всех приятно. Тот радуется прелюбоде-
янью, на которое раззадорила его трудность дела; этот радуется обману и
краже; и никто не разочаруется в злых делах, пока не разочаруется в их
удаче. Все это происходит от дурной привычки. (12) Можешь убедиться сам.
что в душах, даже далеко зашедших во зле, остается ощущенье добра, и они
не то что не ведают позора, но пренебрегают им: ведь все прячут свои
грехи и, пусть даже все сойдет счастливо, пользуются плодами, а само де-
ло скрывают. Только чистая совесть хочет выйти и встать на виду; злон-
равью и во тьме страшно. (13) По-моему, остроумно сказал Эпикур: "Может
случиться, что злодей скроется, но чтоб он был в этом уверен, быть не
может". Или же, если. по-твоему, так можно сделать понятнее смысл ска-
занного: провинившемуся мало пользы скрыться, потому что у него, даже
если будет в этом удача, уверенности в удаче не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166