ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ради честности все нужно вы-
терпеть; а будь еще какое-нибудь благо, кроме честного, нужды в этом не
было бы.
Об этом я писал пространнее в предыдущем письме, а сейчас бегло пе-
ресказал все в сжатом виде. (27) Однако такое мнение никогда не покажет-
ся тебе истинным, если ты сам не возвысишься духом и не спросишь самого
себя: если вдруг потребуется умереть за отчизну и купить спасенье всех
граждан ценой собственной жизни, разве не склонил бы я голову под меч не
только безропотно, но и охотно? Если ты готов на это, значит, другого
блага нет: ведь ради обладания им ты от всего отступился. Видишь, какова
сила честности! За родину ты отдал бы жизнь даже в тот самый миг, как
узнал бы, что это нужно сделать. (28) Радость от прекрасного поступка мы
успеваем иногда вкусить за ничтожно короткий срок, и хотя плод совершен-
ного подвига не достается умершему, непричастному делам человеческим,
нам отрадно само созерцание предстоящего подвига, и человек храбрый и
справедливый, видя перед собою все, за что платит он жизнью и отдает ду-
шу: свободу отчизны, общее спасение, - испытывает высочайшее наслажденье
и радуется опасности. (29) Но и тот, у кого отнята даже последняя вели-
кая радость, доставляемая помыслами о подвиге, ринется на смерть без
промедленья, довольный тем, что поступает по долгу и справедливости.
Представь ему все доводы, отнимающие мужество. Скажи: "Твой поступок
ожидает быстрое забвение, и граждане будут судить о тебе неблагосклон-
но". А он ответит: "Это все не имеет касательства к моему подвигу, я же
созерцаю только его и знаю, что поступлю честно; вот я и иду, куда ведет
и призывает честность".
(30) Значит, она и есть единственное благо, коль скоро это чувствует
не только совершенный, но и просто благородный по врожденным задаткам
дух. Все остальное летуче и изменчиво, им нельзя владеть без тревоги.
Даже если все дары милостивой фортуны достались одному, они тяжело обре-
меняют владельца и гнетут его, да и раздавить могут. (31) Ни один, кого
ты видишь в пурпуре, нс счастливее тех, кому разыгрываемая на подмостках
драма вручала жезл и царское облаченье; пусть перед глазами народа высо-
ко шествуют они на своих котурнах, - удалившись, они тотчас разуваются и
вновь делаются обычного роста. Никто из тех, кого возвысили богатство и
почести, не бывает велик. А почему он кажется великим? Ты мерить его
вместе с подставкой. Карлик не бывает велик, пусть хоть стоит на горе;
колосс сохранит свою величину, поставь его хоть в яму. (32) Это заблуж-
денье - наш общий недуг; потому-то мы и обманываемся, что ценим человека
не таким, как он есть, а с добавленьем всего, чем он украшен. Если хо-
чешь знать истинную цену человека и понять, каков он, взгляни на него,
когда он гол. Пусть сбросит с себя и наследственное достоянье, и почес-
ти, и все обманчивые прикрасы фортуны; пусть сбросит саму плоть: смотри
на его душу, - какова она и велика ли своим или заемным величием. (33)
Если он увидит блеск мечей и не опустит глаз, если знает, что нет ника-
кой разницы, вылетит ли его душа из уст, или из перерезанного горла, -
зови его блаженным. Либо если ему объявят о предстоящих телесных муках,
посланных случаем или несправедливостью власть имущего, а он спокойно
услышит и о цепях, и об изгнании, и обо всем, что попусту пугает челове-
ческий дух, и скажет:
"Я не вижу нежданных и новых
Бед и трудов впереди: их лицо привычно мне, дева!
Знал и прежде о них, и в душе их все одолел я.4
Ты возвещаешь мне сегодня, а я возвещал себе это всегда и, будучи че-
ловеком, готовился к человеческому уделу". (34) Удар предвиденного нес-
частья не так жесток. А глупцам, доверяющим фортуне, всякий пово рот
обстоятельств кажется нежданным и новым, и немалая доля несчастья для
невежд - в его новизне. Знай же, что пережитые в мыслях тяготы благодаря
привычке переносятся мужественнее. (35) Потому-то мудрец привыкает к бу-
дущим бедам, и то, что другие облегчают себе долготерпеньем, он облегча-
ет долгим размышленьем. Мы слышим иногда от невежд такие слова: "Знал ли
я, что меня ждет такое?"5 - Мудрец знает, что его ждет все; что бы ни
случилось, он говорит: "Я знал". Будь здоров.

Письмо LXXVII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Сегодня неожиданно показались в виду александрийские корабли, ко-
торые обычно высылаются вперед, чтобы возвестить скорый приход идущего
вслед флота 1. Именуются они "посыльными". Их появленье радует всю Кам-
панию: на молу в Путеолах стоит толпа и среди всей толпы кораблей разли-
чает по парусной оснастке суда из Александрии: им одним разрешено подни-
мать малый парус, который остальные распускают только в открытом море.
(2) Ничто так не ускоряет ход корабля, как верхняя часть паруса; она-то
и толкает его всего сильнее. Поэтому, едва ветер крепчает и становится
больше, чем нужно, рею приспускают: ведь по низу он дует слабее. Как
только суда зайдут за Капрею и тот мыс2,
Где Паллада глядит со своей скалистой вершины,
все они поневоле должны довольствоваться одним парусом, - кроме алек-
сандрийских, которые и приметны благодаря малому парусу.
(3) Эта беготня спешащих на берег доставила мне, ленивцу, большое
удовольствие, потому что я должен был получить письма от своих, но не
спешил узнать, какие новости о моих делах они принесут. Уже давно нет
для меня ни убытка, ни прибыли. Даже не будь я стариком, мне следовало
бы думать так, а теперь и подавно: ведь какую бы малость я ни имел, де-
нег на дорогу у меня остается больше, чем самой дороги, - особенно с тех
пор, как я вступил на такой путь, по которому нет необходимости пройти
до конца. (4) Нельзя считать путешествие совершенным, если ты остановил-
ся на полпути и не доехал до места; а жизнь не бывает несовершенной, ес-
ли прожита честно. Где бы ты ни прервал ее, она вся позади, лишь бы хо-
рошо ее прервать. А прерывать ее часто приходится и не по столь уж важ-
ным причинам, так как и то, что нас держит, не так уж важно.
(5) Туллий Марцеллин, которого ты хорошо знал, провел молодость спо-
койно, но быстро состарился и, заболев недугом хоть и не смертельным, но
долгим, тяжким и многого требующим от больного, начал раздумывать о
смерти. Он созвал множество друзей; одни, по робости, убеждали его в том
же, в чем убеждали бы и себя, другие - льстивые и угодливые - давали та-
кой совет, какой, казалось им, будет по душе сомневающемуся. (6) Только
наш друг-стоик3, человек незаурядный и - говорю ему в похвалу те слова,
которых он заслуживает, - мужественный и решительный, указал наилучший,
на мой взгляд, выход. Он сказал: "Перестань-ка, Марцеллин, мучиться так,
словно обдумываешь очень важное дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166