Он очень любил слова "восход" и "закат", всюду совал
их. Когда кто-то, рассердившись на читавшего весь день, отказывался
впредь ходить на его чтения, Натта Пинарий 4 сказал: "А у меня не будет
лучшего случая показать мою щедрость, и я готов слушать его с восхода до
заката". (12) И когда Монтан произнес такие стихи:
Феб начинает уже воздымать свой пламенник жаркий,
Сея алеющий свет, а печальная ласточка утром
Корм начинает носить болтливым птенцам, возвращаясь
То и дело к гнезду и всех оделяя из клюва...
Вар, римский всадник из окружения Марка Виниция5, ловец хороших обе-
дов, которые он зарабатывал злоязычьем, воскликнул: "Бута дремать. начи-
нает!" (13) А потом, когда Монтан прочитал:
Вот уже пастухи загнали стада свои в хлевы,
Ночь начинает уже тишиною окутывать земли
Спящие.. .
тот же Вар сказал: "Что он говорит? Уже ночь? Пойду приветствовать"
Буту!" Эта его вывернутая наизнанку жизнь была известна всем и каждому,
хотя в то время, повторяю, многие жили как он.
(14) А причина этому - не какая-то особая приятность, которую некото-
рые находят в ночи, а неприязнь ко всему общепринятому; вдобавок, нечис-
той совести свет в тягость; и еще, кто и желает и презирает все смотря
по тому, дорого или дешево оно куплено, те совсем уж гнушаются даровым
светом. Далее, любители удовольствий хотят, чтобы, пока они живы, их
жизнь стала предметом общих толков, и если о них молчат, они полагают,
что стараются впустую. Им плохо каждый раз, когда молва не заметит како-
го-нибудь их поступка. Многие проедают имущество, у многих есть любовни-
цы, и чтобы твое имя не затерялось среди всех, мало роскошничать, - нуж-
но сделать что-нибудь особенное. В городе, где все так заняты, о простом
беспутстве не заговорят. (15) Я слышал, как Педон Альбинован6, остроум-
нейший рассказчик, вспоминал о Спурии Папинии, чей дом стоял ниже его
дома: "Слышу в третьем часу ночи удары бичей; спрашиваю, что он делает,
отвечают: ведет расчеты. В шестом часу ночи слышу: сильнейший вопль;
спрашиваю, что это; отвечают: пробует голос. В восьмом часу ночи спраши-
ваю, что значит этот стук колес; отправляется на прогулку, - отвечают
мне. (16) Перед рассветом - беготня, зовут слуг, виночерпии и повара су-
етятся. Спрашиваю, что такое? Говорят, что вышел из бани, потребовал ме-
дового питья и полбяной похлебки". - А на вопрос: "Что же, обед занимал
у него весь день?" - был ответ: "Ничуть не бывало: жил он очень умерен-
но, и если что и тратил, так только ночи". А тем, кто называл этого че-
ловека жадным и скаредным, Педон говорил: "Можете еще назвать его ночным
зверем". (17) Ты не должен удивляться, обнаружив у пороков столь стран-
ные черты: пороки бесчисленны и многолики, установить их разновидности
невозможно. Прямой путь один, окольных много, и они еще петляют то так,
то этак. То же самое и нравы людей: кто следует природе, у тех нрав поч-
ти одинаков, - покладистый и свободный; а у извращенных нравы не схожи
ни между собою, ни с нравами всех прочих. (18) Но главная причина этой
болезни, по-моему, в том, что они гнушаются общепринятым образом жизни.
Как отличаются они от всех и одеждой, и изысканностью обедов, и изящест-
вом повозок, так же они хотят выделяться и выбором времени. Кто грехами
добивается дурной славы как награды, тому обычные грехи не нужны. А
ее-то и ищут все, кто, так сказать, живет наоборот. (19) Вот почему, Лу-
цилий, нам и нужно держаться дороги, указанной природой, и с нее не ук-
лоняться. Тем, кто идет ею, все легко и просто; кто старается идти в об-
ратную сторону, для тех жить - все равно что грести против течения. Будь
здоров.

Письмо CXXIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Утомленный дорогой, не столько долгой, сколько трудной, я прибыл
к себе в Альбанскую усадьбу глубокой ночью. Здесь ничего не готово - я
один готов. Приходится вытянуть усталое тело на ложе. Медлительность по-
варов и пекарей меня не сердит, ибо я говорю самому себе:что легко при-
нимаешь, то и не тяжело; не стоит негодовать ни на что, если ты сам не
преувеличил повода своим негодованием. (2) Мой пекарь не испек хлеба, -
но хлеб есть у смотрителя усадьбы, у домоправителя, у издольщика. - Ты
скажешь, что хлеб у них плох. - Подожди - и станет хорош. Голод превра-
тит его для тебя в самый тонкий пшеничный. Не нужно только есть, прежде
чем голод не прикажет. Подожду и я и не сяду за стол раньше, чем не по-
лучу хорошего хлеба или перестану брезговать плохим. (3) Необходимо при-
выкать к малому. И время, и место даже для тех из нас, кто богат и всем
обеспечен, порою мешают получить желанное1. Никто не может иметь все,
чего захочет, - зато всякий может не хотеть того, чего не имеет, и с ра-
достью обойтись тем, что под рукой. Кроткий и привыкший терпеть дурное
обращенье желудок - немалый залог свободы.
(4) Трудно измерить наслажденье, доставляемое мне тем, что усталость
моя проходит сама собою. Мне не нужно ни бани, ни притираний, никакого
лекарства, кроме времени. То, что сделал со мною труд, исправит покой.
Скромный ужин тут будет для меня приятнее вступительного пира. (5) Ведь
я неожиданно испытал свою душу, а такое испытание и проще и надежнее.
Когда человек подготовится и заставит себя быть терпеливым, тогда не так
ясно, какова его подлинная стойкость; самые верные доказательства - те,
которые он представил без подготовки, если смотрел на трудности не
только равнодушно, но и кротко, если не вспылил и не затеял ссоры; если
сам себе восполнил отсутствием желанья все, чего не получил; если думал,
что и того, и этого не хватает не ему, а его привычке. (6) Ведь только
не имея некоторых вещей, мы узнаем, что многие из них нам и не нужны. Мы
пользовались ими не по необходимости, а потому что они у нас были.
А как много вещей мы приобретаем потому только, что другие их приоб-
ретают, что они есть у большинства! Одна из причин наших бед - та, что
мы живем по чужому примеру и что не разум держит нас в порядке, а при-
вычка сбивает с пути. Чему мы и не захотели бы подражать, если бы так
делали немногие, за тем идем следом, стоит всем за это приняться (как
будто, чем чаще что-нибудь делается, тем оно честнее), и место истины
занимает для нас заблужденье, едва оно станет всеобщим. (7) Все путе-
шествуют так, чтобы впереди них мчалась нумидийская конница и двигался
отряд скороходов; стыдно, если никто не будет сгонять встречных прочь с
дороги, если столб пыли не будет оповещать всех, что едет порядочный че-
ловек. У всех есть мулы, чтобы возить сосуды из хрусталя и мурры и чаши
чеканки знаменитых мастеров; стыдно, если кому-нибудь покажется, что вся
твоя поклажа не боится тряски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166