ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

- "Что же, нельзя будет понять, чьей
речи ты подражаешь, чьим доводам, чьим мыслям?" - Я думаю, порой и не
поймешь этого - тогда, когда великий ум придает свой чекан всему2, что
пожелал взять от любого образца, и приведет все к единству.
(9) Разве ты не видел, как много голосов в хоре? И все они сливаются
в единый звук. Есть в хоре голоса высокие, есть низкие, есть средние,
сопровождают их флейты, - но отдельные голоса скрыты, явно слышен голос
всех. (10) Я говорю о хоре, какой был известен старым философам. Во вре-
мя наших состязаний больше певцов, чем когда-то бывало зрителей в теат-
ре; все проходы заполнены рядами поющих, скамьи окружены трубачами, с
подмостков звучат флейты и органы всех родов, и из разноголосицы возни-
кает стройность. То же самое хочу я видеть и в нашей душе: пусть она
вместит много искусств, много наставлений, много примеров из разных ве-
ков, но пусть все это придет в согласие.
- (11) Ты спросишь, как этого можно достичь? - Постоянным вниманием,
- не делая ничего иначе, как по совету разума. Если ты захочешь его пос-
лушаться, он тебе скажет: "Немедля оставь все, за чем гоняются; оставь
богатства - они или опасны для владельца, или обременительны. Оставь
наслажденья, и телесные, и духовные, - они изнеживают и расслабляют. Ос-
тавь поиски почестей - это вещь спесивая, пустая и непостоянная, ей нет
конца, она всегда в тревоге, не видно ли кого впереди, нет ли кого за
плечами, всегда мучится завистью, и притом двойной. Видишь, как несчас-
тен человек, если и тот, кому завидуют, завидует тоже. (12) Видишь ты
эти дома вельмож, эти пороги, у которых шумно ссорятся пришедшие на пок-
лон? Ты натер пишься оскорблений, чтобы войти, а еще больше - когда вой-
дешь. Иди мимо лестниц богачей и вознесенных насыпями прихожих: там ты
будешь стоять не только над кручей, но и на скользком месте. Лучше нап-
равь шаг сюда, к мудрости: стремись к ее покою, к ее изобилию! (13) В
делах человеческих ко всему, что на первый взгляд возвышается только над
совсем уж низким, ведут крутые и трудные подступы. Неровною дорогой
взбираются к вершине почестей. А если тебе угодно будет взойти на эту
высоту, до которой не подняться фортуне, ты увидишь все почитаемое самым
высоким у своих ног, хоть подъем твой будет пологим. Будь здоров.

Письмо LXXXV
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Я тебя щадил и до сих пор довольствовался немногим: пропуская все
запутанное, давал тебе только отведать доказательства, приводимые нашими
в подтвержденье тому, что одной добродетели довольно, чтобы сделать
жизнь вполне счастливой. А теперь ты велишь мне изложить все умозаклю-
ченья, сколько их есть, - и наши, и придуманные с тем, чтобы выставить
нас на смех; но если я захочу это сделать, получится не письмо, а книга.
Я много раз заверял тебя, что не нахожу в доводах этого рода никакого
удовольствия. Стыдно выходить в битву во имя богов и людей, вооружившись
шилом.
(2) "Разумный человек умерен; умеренный стоек; стойкий безмятежен;
безмятежный не знает печали; кто не знает печали, тот блажен; значит,
разумный блажен, а разумности довольно для блаженной жизни". (3) Вот что
возражают на это умозаключение некоторые перипатетики. Безмятежный, и
стойкий, и не знающий печали - все это надо толковать так: "безмятежным"
зовется не тот, кто никогда не волнуется, а тот, кто волнуется редко и
умеренно; и "не знающий печали", по их словам, - это тот, кто печали не
поддается, кто грешит этим пороком не часто и не слишком сильно, ибо че-
ловеческая природа отказала нам в том, чтобы чья-нибудь душа была недос-
тупна печали, а мудреца скорбь не побеждает, не затрагивает, и прочее в
этом роде, в соответствии со своим ученьем. (4) Они не устраняют страс-
ти, а умеряют. Как мало, однако, признаем мы за мудрецом, если он
сильнее самых слабых, радостнее самых скорбных, воздержнее самых разнуз-
данных, выше самых низких! Что если кто-нибудь станет с восхищеньем хва-
лить собственное проворство, глядя на хромых и калек?
В поле летела она по верхушкам злаков высоких,
Не приминая ногой стеблей и ломких колосьев,
Мчалась и по морю, путь по волнам пролагая проворно,
Не успевая стопы омочить в соленой пучине.1
Вот что такое быстрота, если ценить ее самое по себе! Что если ты на-
зовешь здоровым того, у кого небольшой жар? Не слишком сильная болезнь -
это еще не здоровье! (5) Они говорят, что "мудрец зовется безмятежным
так же, как называются "бескосточковыми" не те финики, где вовсе нет
твердых зерен, а те, где они не так тверды". Но это неправда. Как я по-
нимаю, муж добра - не тот, в ком меньше зла, а тот, в ком его нет. Дело
не в том, чтобы пороки были малы, а в том, чтобы их не было, а иначе,
если будут хоть какие-то, они вырастут и опутают человека. Зрелое и
большое бельмо ослепляет глаз, но и небольшое замутняет его. (6) Если ты
допустишь у мудреца страсти, разум будет им не равен, и его смоет словно
потоком; особенно же если ты оставишь мудрому не одну страсть, чтобы он
с нею боролся, а все их. Целой толпою страсти, пусть и умеренные,
сильнее, чем одна, даже и неистовая. (7) Человек жаден до денег, но не
слишком, честолюбив, но умеренно, гневлив, но отходчив, непостоянен, но
не мечется туда-сюда, похотлив, но не до умопомраченья. Нет, лучше тому,
кем одна страсть владеет целиком, чем такому, кто одержим всеми понемно-
гу. (8) И потом, не так важно, насколько страсть сильна: она, какова бы
ни была, подчиняться не умеет и вразумлению не поддается. Как не слуша-
ется доводов ни одно животное, ни дикое, ни домашнее и кроткое (сама их
природа глуха к увещаньям), так не повинуются, не внемлют им страсти,
сколь бы ни были они ничтожны. Тигры и львы никогда не избавляются от
свирепости, хоть иногда их укрощают; но когда меньше всего ждешь, усми-
ренная кровожадность просыпается, так и пороки не приручаются по-настоя-
щему. (9) Далее, если разум в чем и помогает, так только в том, что не
дает страсти возникнуть; а возникнув вопреки ему, она вопреки ему и уко-
ренится, ибо легче воспрепятствовать ее рождению, чем выдержать ее на-
тиск.
Стало быть "умеренность" эта лжива и бесполезна, и думать о ней надо
так же, как о призывах не слишком сильно сходить с ума, не слишком
сильно хворать. (10) Управлять можно только добродетелью, а не душевными
недугами - их легче искоренить, чем обуздать. Есть ли сомнение в том,
что застарелые и упорные пороки человеческого духа, которые мы называем
болезнями: скупость, жестокость, распущенность, неверность долгу - уме-
рить нельзя? Значит, нельзя умерить и страсти, от которых прямой путь к
порокам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166