ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

-
"Но ведь будущее-то наступит!" - А ты взгляни, есть ли верные признаки
приближения беды. Ведь страдаем мы по большей части от подозрений, нас
морочит та, что нередко оканчивает войны, а еще чаще приканчивает людей
поодиночке, - молва. Так оно и бывает, мой Луцилий: мы сразу присоединя-
емся к общему мнению, не проверяя, что заставляет нас бояться, и, ни в
чем не разобравшись, дрожим и бросаемся в бегство, словно те, кого выг-
нала из лагеря пыль, поднятая пробегающим стадом овец, или те, кого за-
пугивают неведомо кем распространяемые небылицы. (9) Не знаю как, но
только вымышленное тревожит сильнее. Действительное имеет свою меру, а о
том, что доходит неведомо откуда, пугливая душа вольна строить догадки.
Нет ничего гибельней и непоправимей панического страха: всякий иной
страх безрассуден, а этот - безумен.
(10) Рассмотрим же это дело повнимательней. Вероятно, что случится
беда. Но не сей же миг! И как часто нежданное случается! Как часто ожи-
даемое не сбывается! Даже если нам предстоит страданье, что пользы бе-
жать ему навстречу? Когда оно придет, ты сразу начнешь страдать, а поку-
да рассчитывай на лучшее. Что ты на этом выгадаешь? Время! (11) Ведь не-
редко вмешивается нечто такое, из-за чего надвигающаяся беда, как она ни
близка, или задерживается в пути, или рассеется, или падет на голову
другому. Среди пожара открывалась дорога к бегству, рухнувший дом мягко
опускал некоторых на землю, рука, поднесшая к затылку меч, порой отводи-
ла его, и жертве удавалось пережить палача. Ведь и злая судьба непосто-
янна. Может быть, беда случится, а может, и не случится; пока же ее нет,
и ты рассчитывай на лучшее. (12) Иногда, даже когда нет явных признаков,
предвещающих недоброе, душа измышляет мнимые, или толкует к худшему сло-
ва, которые можно понять двояко, или преувеличивает чью-нибудь обиду и
думает не о том, сильно ли обиженный рассержен, а о том, много ли может
сделать рассерженный. Но ведь если бояться всего, что может случиться,
то незачем нам и жить, и горестям нашим не будет предела. Тут пусть по-
может тебе рассудительность, тут собери все душевные силы, чтобы отбро-
сить даже очевидный страх, а не сможешь, так одолей порок пороком -
умерь страх надеждой. Пусть наверняка придет пугающее нас - еще вернее
то, что ожидаемое с ужасом - утихнет, а ожидаемое с надеждой - обманет.
(13) Поэтому взвесь надежды и страхи и всякий раз, когда ясного ответа
не будет, решай в свою пользу - верь в то, что считаешь для себя лучшим.
Но пусть даже страх соберет больше голосов, ты все-таки склоняйся в дру-
гую сторону и перестань тревожиться, думая про себя о большинстве людей,
которые мечутся в волнении, даже если ничего плохого с ними и не проис-
ходит, и не грозит им наверное. Ведь всякий, однажды потеряв покой, го-
тов дать себе волю и не станет поверять испуг действительностью. Никто
не скажет:
"Кто это говорит - говорит пустое, он либо сам все выдумал, либо дру-
гим поверил". Нет, мы сдаемся переносчикам слухов1 (14) и трепещем перед
неизвестным как перед неотвратимым, забывая меру настолько, что малейшее
сомнение превращается в ужас.
Но мне стыдно так разговаривать с тобою и подносить тебе такие слабые
лекарства. Пусть другие говорят: "Может, это и не случится!" Ты говори:
"Что с того, если случится? Посмотрим, кто победит! А может быть, все
будет мне на пользу и такая смерть прославит всю мою жизнь. Цикута окон-
чательно сделала Сократа великим. Вырви у Катона2 меч, отстоявший его
свободу, - и ты отнимешь у него немалую часть славы". (15) Впрочем, я
слишком долго тебя уговариваю, хотя нужны тебе не уговоры, а лишь напо-
минанье. Я не увожу тебя прочь от твоей природы, - ты рожден для того, о
чем я толкую. Но тем более должен ты умножать и украшать данное тебе
благо.
(16) Кончаю это письмо, только припечатаю его своей печатью, то есть
поручу ему передать тебе какое-нибудь прекрасное изречение. "Беда глу-
пости еще и в том, что она все время начинает жизнь сначала". Вдумайся
сам, Луцилий, лучший из людей, в смысл изречения - и ты поймешь, до чего
противно легкомыслие тех, кто ежедневно закладывает основания новой жиз-
ни, кто перед кончиной начинает надеяться заново. (17) Огляди всех поо-
диночке - и сразу попадутся тебе на глаза старики, что с особым усердием
готовятся занимать должности, путешествовать, торговать. Что гнуснее
старика, начинающего жизнь сначала? Я не прибавил бы имени того, кем эти
слова сказаны, если бы они не были так мало известны и принадлежали бы к
тем расхожим изречениям Эпикура, которые я позволил себе и хвалить, и
присваивать. Будь здоров.

Письмо XIV
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Я согласен, что нам от природы свойственна любовь к собственному
телу, что мы должны беречь его, не отрицаю, что можно его и холить, но
отрицаю, что нужно рабски ему служить. Слишком многое порабощает раба
собственного тела - того, кто слишком за него боится и все мерит его
меркой. (2) Мы должны вести себя не так, словно обязаны жить ради своего
тела, а так, словно не можем жить без него. Чрезмерная любовь к нему
тревожит нас страхами, обременяет заботами, обрекает на позор. Кому
слишком дорого тело, тому честность недорога. Нет запрета усердно о нем
заботиться, но когда потребует разум, достоинство, верность, - надо
ввергнуть его в огонь.
(3) И все же, насколько возможно, будем избегать не только опаснос-
тей, но и неудобств и скроемся под надежной защитой, исподволь обдумав,
как можно прогнать то, что внушает страх. Таких вещей три, если я не
ошибаюсь: мы боимся бедности, боимся болезней, боимся насилия тех, кто
могущественней нас. (4) В наибольший трепет приводит нас то, чем грозит
чужое могущество: ведь такая беда приходит с великим шумом и смятением.
Названные мною естественные невзгоды - бедность и болезни - подкрадыва-
ются втихомолку, не внушая ужаса ни слуху, ни зрению, зато у третьей бе-
ды пышная свита: она приходит с мечами и факелами, с цепями и зверьми,
натравив их стаю на нашу плоть. (5) Вспомни тут же и о темницах, и о
крестах, и о дыбе, и о крюке, и о том, как выходит через рот насквозь
пропоровший человека кол, как разрывают тело мчащиеся в разные стороны
колесницы, как напитывают горючей смолой тунику из горючей ткани, - сло-
вом, обо всем, что выдумала жестокость. (6) Так нечего и удивляться, ес-
ли сильнее всего ужас перед бедствием, столь многоликим и так страшно
оснащенным. Как палач, чем больше он выложит орудий, тем большего дос-
тигнет, ибо один их вид побеждает даже способного вытерпеть пытку, - так
нашу душу легче всего подчиняет и усмиряет та угроза, которой есть что
показать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166