ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

(12) Слишком легок и не сосредоточен еще на самом себе дух того,
кого любой голос и случайный звук заставляют насторожиться. Значит, есть
в нем тревога и ранее возникший страх, которые и будоражат любопытство.
Как говорит наш Вергилий,
Я, кто недавно ни стрел, летевших в меня, не боялся,
Ни бессчетных врагов, толпой мне путь преграждавших,
Ныне любых ветерков, любого шума пугаюсь:
Страшно за ношу мою и за спутника страшно не меньше.4
(13) Первый - это мудрец, которого не пугают ни занесенные копья, ни
сшибающиеся мечи тесно сплоченных отрядов, ни грохот разрушаемого горо-
да; второй же - человек неискушенный, он боится за свое добро и пугается
всякого шума, любой звук кажется ему грохотом и валит с ног, малейшее
движение лишает его чувств. Поклажа делает его робким.
(14) Возьми на выбор любого из тех счастливцев, что много несут на
себе и много тащат за собой, - и ты увидишь, что
Страшно за ношу ему и за спутника страшно. ..
Знай, ты достиг спокойствия, если никакой крик до тебя не доносится,
если тебя ничей голос - ни зазывный, ни угрожающий, ни впустую нарушаю-
щий тишину - не выведет из себя. - (15) "Как так? Но разве не лучше
иногда побыть вдали от шума?" - Признаюсь, ты прав. И я переберусь с
этого места: ведь я хотел только испытать себя и закалиться. Какая мне
надобность мучиться дольше, если Улисс давно нашел простое средство, и
оно спасло его спутников даже от сирен? Будь здоров.

Письмо LVII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Когда мне понадобилось вернуться из Бай в Неаполь, я легко пове-
рил, что на море буря, - лишь бы снова не пытать судьбу на корабле. Од-
нако по дороге оказалось столько грязи, что поездка эта была все равно
как плаванье. В тот день я вытерпел все, что назначено терпеть атлетам
{: после умащения нас осыпала пыль неаполитанского склепа2. (2) Нет ни-
чего длиннее этого застенка и ничего темнее факелов в нем, которые поз-
воляют не что-нибудь видеть во мраке, а видеть самый мрак. Впрочем, даже
будь там светло, пыль застила бы свет. Она и под открытым небом неприят-
на и тягостна; что же говорить о месте, где она клубится сама в себе и,
запертая без малейшей отдушины, садится на тех, кто ее поднял. Так приш-
лось нам терпеть две несовместимые неприятности зараз: на одной дороге,
в один день мы страдали и от грязи, и от пыли.
(3) Однако и эта темнота дала мне повод для размышлений: я почувство-
вал в душе некую перемену - не страх, но подавленность, вызванную новиз-
ной непривычного места и его гнусностью. Я не говорю о себе - ведь мне
далеко до людей терпеливых, а до совершенных и подавно, - но и у того,
над кем фортуна потеряла власть, душа тут заболит и лицо побледнеет. (4)
Есть вещи, Луцилий, от которых ничьей добродетели не уйти3: ими природа
напоминает о неизбежности смерти. Каждый нахмурится при виде грустного
зрелища, каждый вздрогнет от неожиданности, у каждого потемнеет в гла-
зах, если он, стоя у края бездны, взглянет в ее глубину. Это - не страх,
а естественное чувство, неподвластное разуму. (5) Так храбрецы, готовые
пролить свою кровь, не могут смотреть на чужую, так некоторые падают без
чувств, если взглянут на свежую или старую, загноившуюся рану либо при-
коснутся к ней, а другие легче вынесут удар меча, чем его вид. (6) И я
почувствовал, повторяю, если не смятенье, то перемену в душе; зато, сно-
ва увидав первый проблеск света, я ощутил, как она воспрянула без моего
ведома и принужденья. Потом я принялся сам с собою рассуждать, как глупо
одного бояться больше, другого меньше, хотя исход всюду один. В самом
деле, какая разница, рухнет ли на тебя будка или гора? Никакой! И все же
иные больше боятся обвала горы, хоть и то и другое одинаково смертонос-
но. Вот до чего слеп страх: он видит не исход, а только орудия.
(7) Ты, верно, думаешь, что я говорю как стоики, которые полагают,
будто душа человека, раздавленного большой тяжестью, не может уцелеть,
но немедля рассеивается, не имея свободного выхода? - Нет! И мне кажет-
ся, что утверждающие это заблуждаются. (8) Как нельзя придавить пламя
(оно обтекает любой гнет и вырывается наружу), как невозможно рассечь
ударом или пронзить острием воздух, ибо он, поддавшись, сразу же слива-
ется снова, так и душу, которая состоит из тончайшего вещества, нельзя
удержать и придавить в теле: благодаря этой тонкости она прорывается
сквозь все, что бы ни навалилось сверху. Как молнии, даже когда она ши-
роко сотрясает и озаряет все вокруг, открыт выход через самую узкую щел-
ку, так и душе, чье вещество тоньше огненного, по всему телу свободен
путь к бегству. (9) Вопрос только в том, может ли она остаться бессмерт-
ной. Но в этом даже не сомневайся; если она пережила тело, то никоим об-
разом погибнуть не может - по той самой причине, по которой не погибает
никогда, ибо нет бессмертия с каким-нибудь исключением, и тому, что веч-
но, невозможно повредить. Будь здоров.

Письмо LVIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Вчера я, как никогда прежде, понял всю бедность и даже скудость
нашего языка. Случайно заговорив о Платоне, мы натолкнулись на бессчет-
ное множество таких предметов, которые нуждаются в именах и не имеют их
или таких, что имели имя, но потеряли его из-за нашей привередливости.
Но терпима ли привередливость при такой бедности? (2) Насекомое, у гре-
ков называемое оГотрое, преследующее скот и разгоняющее его по всему
урочищу, наши называли "оводом". В этом поверь хотя бы Вергилию:
Возле Силарских лесов и Альбурна, где падубов рощи,
Есть - и много его - насекомое с римским названием
Овод - а греки его называют по-своему "оистрос".
Жалит и резко жужжит; испуганный гудом, по лесу
Весь разбегается скот.1
Я думаю, понятно, что слово это исчезло. (3) Или, чтобы тебе не ждать
долго, вот еще: раньше употреблялись простые слова - например, говорили
"решить спор железом". Доказательство даст тот же Вергилий:
Сам Латин дивится, увидев
Вместе могучих мужей, что родились в разных пределах
Мира и встретились здесь, чтобы спор их решило железо 2
А теперь мы говорим "разрешить спор", простое слово вышло из употреб-
ленья. (4) В старину говорили "велю" вместо "повелю" - тут поверь не
мне, а надежному свидетелю Вергилию:
Вы же, куда я велю, за мною следуйте в битву.3
(5) Я так усердно этим занимаюсь не затем, чтобы показать, как много
времени потерял я у грамматика, но чтобы ты понял, как много слов из Эн-
ния и Акция оказались в забвенье, если позабыты даже некоторые слова из
того, кого мы ежедневно берем в руки 4.
(6) Ты спросишь, для чего такое долгое предисловие, куда оно метит. -
Не скрою:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166