ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Оставь все это, от чего мы цепене-
ем в ужасе. Прикажи, чтобы смолкли стоны и крики и горестные вопли, ис-
торгаемые пытками. Разве ты - не та самая боль, которую презрел этот вот
подагрик, которую другой, страдая желудком, выносит среди удовольствий,
которую терпит женщина в родах? Ты легка, если я могу тебя вынести, ты
коротка, если не могу.
(15) Все это ты часто слышал, часто говорил сам. Но думай об этом
всегда и покажи на деле, правильно ли ты услышал и правду ли говорил.
Ведь нет ничего постыднее обычного упрека нам: мы, мол, - философы на
словах, а не на деле. Что же ты? Разве только сейчас узнал, что тебе
грозит смерть, изгнание, боль? На то ты и родился! Так будем считать не-
избежным все, что может случиться. (16) Но я знаю, ты наверняка уже сде-
лал все, что я советую тебе. А сейчас я тебе советую не погружаться ду-
шой в тревоги о суде, не то она ослабеет и останется без сил в тот миг,
когда должна будет воспрянуть. От того, что касается одного тебя, отвле-
ки ее на то, что касается всех, говори себе так: мое тело смертно и
хрупко, и не только несправедливость или сила могущественных грозят ему
болью - нет, сами наслаждения оборачиваются муками. От пиров портится
желудок, от попоек цепенеют и дрожат жилы, похоть расслабляет руки, но-
ги, все суставы. (17) Я обеднею - значит, окажусь среди большинства. Бу-
ду изгнан - сочту себя уроженцем тех мест, куда меня сошлют. Попаду в
оковы - что с того? Разве сейчас я не опутан? Природа уже связала меня
весом моего грузного тела. Я умру? Но это значит, я уже не смогу забо-
леть, не смогу попасть в оковы, не смогу умереть! (18) Я не так глуп,
чтобы затянуть здесь Эпикурову песенку и повторять, что страх перед пре-
исподней - вздор, что не крутится колесо Иксиона, Сизиф не толкает пле-
чом свой камень вверх по склону, ничьи внутренности не могут ежедневно
отрастать7, чтобы их снова терзали. Нет столь ребячливых, чтобы они боя-
лися Цербера, и тьмы, и призрачной плоти, одевающей голые кости. Смерть
или уничтожает нас, или выпускает на волю. У отпущенных, когда снято с
них бремя, остается лучшее, у уничтоженных не остается ничего, ни хоро-
шего, ни плохого - все отнято.
(19) Позволь мне привести здесь твой собственный стих, но прежде по-
советовать, чтобы ты считал его написанным не только для других, но и
для себя. Позорно говорить одно, а чувствовать другое, но насколько по-
зорнее писать одно, а чувствовать другое! Я помню, ты однажды рассуждал
о том, что мы не сразу попадаем в руки смерти, а постепенно, шаг за ша-
гом. (20) Каждый день мы умираем, потому что каждый день отнимает у нас
частицу жизни, и даже когда мы растем, наша жизнь убывает. Вот мы утра-
тили младенчество, потом детство, потом отрочество. Вплоть до вчерашнего
дня все минувшее время погибло, да и нынешний день мы делим со смертью.
Как водяные часы делает пустыми не последняя капля, а вся вытекшая
раньше вода, так и последний час, в который мы перестаем существовать,
не составляет смерти, а лишь завершает ее: в этот час мы пришли к ней, -
а шли мы долго. (21) Когда ты описал все это с обычным твоим красноречи-
ем, как всегда величавым, но особенно сильным, когда ты посвящаешь свои
слова истине, ты сказал:
Смерть, уносящая нас, - лишь последняя смерть среди многих.
Лучше читай самого себя, чем мое письмо. Ты воочию убедишься, что
смерть, которой мы боимся, - последняя, но не единственная.
(22) Вижу, куда ты смотришь: ищешь, что вставил я в это письмо, чьи
мужественные слова, какое полезное наставление. Надо послать тебе
что-нибудь касательно того предмета, которым мы сейчас занимались. Эпи-
кур порицает жаждущих смерти не меньше, чем одержимых страхом перед нею;
вот что он говорит: "Нелепо стремиться к смерти, пресытившись жизнью,
если как раз из-за твоего образа жизни теперь приходится стремиться к
смерти". (23) Также и в другом месте он говорит: "Что может быть неле-
пее, чем желать смерти после того, как всю жизнь тебе не давал покоя
страх смерти?" К этим двум ты можешь прибавить еще одно изречение той же
чеканки: "Только люди бывают так неразумны и даже безумны, что некоторых
заставляет умереть страх смерти". (24) Возьми любое из этих изречений, -
и каждое укрепит твой дух, чтобы ты терпеливо сносил и жизнь и смерть.
Ведь нужны непрестанные побуждения и ободрения для того, чтобы мы изба-
вились и от чрезмерной любви к жизни и от чрезмерной ненависти к ней.
Даже когда разум убеждает нас, что пора кончать, нельзя поступать необ-
думанно и мчаться очертя голову. (25) Мудрый и мужественный должен не
убегать из жизни, а уходить. И прежде всего нужно избегать той страсти,
которой охвачены столь многие, - сладострастной жажды смерти. Ибо помимо
прочих душевных склонностей есть, Луцилий, еще и безотчетная склонность
к смерти, и ей нередко поддаются люди благородные и сильные духом, но
нередко также и ленивые и праздные. Первые презирают жизнь, вторым она в
тягость. (26) И некоторые, устав и делать, и видеть одно и то же, пресы-
щаются и чувствуют даже не ненависть, а отвращение к жизни; и к нему же
толкает нас сама философия, если мы говорим: "Доколе все одно и то же?
Снова просыпаться и засыпать, чувствовать голод и утолять его, страдать
то от холода, то от зноя? Ничто не кончается, все следует одно за другим
по замкнутому кругу. Ночь настигает день, а день - ночь, лето переходит
в осень, за осенью спешит зима, а ей кладет предел весна. Все проходит,
чтобы вернуться, ничего нового я не делаю, не вижу, - неужто же это не
надоест когда-нибудь до тошноты?" И немало есть таких, кому жизнь кажет-
ся не горькой, а ненужной. Будь здоров.

Письмо XXV
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Что касается обоих наших друзей, то идти тут следует разными пу-
тями: пороки одного мы должны исправлять, пороки другого - искоренять. Я
не буду себя сдерживать: ведь если я оставлю его в покое, значит, я не
люблю его. - Ты скажешь: "Как так? Ты надеешься удержать под своей опе-
кой сорокалетнего питомца? Взгляни на его возраст, твердый и неподатли-
вый: такого не переделать, лепят только мягкое". - (2) Яне знаю, что мне
удастся, но предпочитаю остаться без успеха, чем без веры. Не отчаивай-
ся, и застарелые болезни можно лечить, если восстать против невоздерж-
ности, если принудить больных и делать, и терпеть многое, что им не по
нраву, Я и второму-то не очень доверяю: разве что он еще краснеет, наг-
решив. Этот стыд нужно поддерживать, ибо пока он не покинет душу, есть и
надежда на лучшее. А с ветераном, по-моему, надо действовать осторожнее,
чтобы он не отчаялся в самом себе. (3) И то время, когда он ненадолго
успокоился и вроде бы исправился, было самым подходящим, чтобы взяться
за него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166