Чань помотал головой.
– Вы видели Тарр-Манор?
Чань покачал головой. Она прищурила глаза.
– Я полагаю, там была мисс Темпл с Роджером… но довольно давно, так что это не имеет значения. Хорошо. И теперь последний вопрос: разве я не самая изумительная женщина, каких вы встречали?
Чань кивнул. Она улыбнулась. Потом улыбка медленно, как солнце, сползающее за горизонт, исчезла с ее лица, и она вздохнула.
– Хорошо заканчивать на приятной мысли, хотя любое окончание всегда прискорбно. Вы для меня экзотическое блюдо… довольно сырое, но я бы хотела посмаковать вас еще. Мне жаль. – Она залезла в маленький карман своего облегающего шелкового жакета и на кончике пальца одетой в перчатку руки вытащила оттуда новую порцию синего порошка. – Можете смотреть на это как на легкий и быстрый способ воссоединиться со своей потерянной любовью…
Она сдула порошок в его лицо. Рот Чаня был закрыт, но он почувствовал, как порошок проникает через нос. В голове его возникло ощущение, что все внутри его замерзает, кровь сгустилась, разрывая вены в его черепе. Он агонизировал, но не мог пошевелиться. В ушах его раздавался громкий треск. Перед глазами все поплыло, потом остановилось, и плитки пола замерли. Он упал. Он был слеп. Он был мертв.
* * *
Люстру образовывали три больших концентрических кольца металла, в которые были вделаны кованые подсвечники… во всех трех кольцах около сотни подсвечников. Чань смотрел в высокий потолок над ним и видел, что свечей восемь еще продолжают гореть. Сколько времени прошло? Он понятия не имел. Мысли его путались совершенно. Он повернулся на живот, чтобы очистить желудок, и обнаружил, что это с ним уже случилось и, видимо, не раз. Блевотина его была синего цвета и воняла. Он перевернулся в другую сторону. Ощущение было такое, будто кто-то выпотрошил его голову и набил льдом и соломой.
Спас его собственный нос, он в этом был уверен. Порошок (или порошок в количестве, достаточном, чтобы его убить) по каким-то причинам не проник в него до конца. Он отер лицо – вокруг его рта и ноздрей были синие подтеки слизи. Она хотела убить его передозировкой, но его поврежденный нос воспрепятствовал попаданию в организм смертельной дозы, уменьшил скорость поглощения ядовитых химических веществ, что позволило ему выжить. Сколько времени прошло? Он посмотрел на круглые окна. Было уже за полночь. В комнате стоял холод, а капавший сверху воск образовал на полу неровные круги. Он попытался сесть, но не смог. Отодвинулся от блевотины и закрыл глаза.
* * *
Проснулся он, чувствуя себя явно лучше, хотя и вряд ли много лучше, чем поросенок, подвешенный на крюке. Он поднялся на колени, с отвращением ощупывая языком десны; достав платок, отер лицо. Воды в комнате, похоже, не было. Чань встал и открыл глаза. Темнота окружила его, но он не упал. Он увидел лежавший на полу чайник, поднял и встряхнул – там оставались какие-то капли. Стараясь не пораниться о разбитый носик, он нацедил горького чая, пополоскал рот и выплюнул на пол. Глотнул еще и проглотил, потом поставил разбитый чайник на поднос. Увидев свою трость под столом, он ощутил прилив радости и понял, что это был жест презрения – ее оставили здесь главным образом для того, чтобы она была найдена вместе с его телом. Даже в своем нынешнем ослабленном состоянии, Чань был полон решимости заставить их пожалеть об этом.
В комнате был фонарь, и Чань после нескольких минут поисков нашел спички. Дверь, как и раньше, открылась в темноту, но теперь Чань шел не вслепую и при этом уже имел представление о том, куда идти. Он шел несколько минут, не встретив на пути никого и не слыша никаких звуков, он шел по всевозможным хранилищам, комнатам для совещаний и залам. Он не видел ни одной из тех комнат, по которым проходил с Баскомбом и Ксонком, и просто шел и шел, перемежая левые повороты с правыми, чтобы выдержать общее направление вперед. В конечном счете эти маневры привели его в тупик – он вышел к большой запертой двери. Она была либо запечатана, либо забита с другой стороны. Чань закрыл глаза. Он снова почувствовал тошноту. В ожесточении он стукнул по двери ногой.
С другой стороны раздался приглушенный голос:
– Мистер Баскомб?
Вместо того чтобы ответить, Чань стукнул в дверь еще раз и услышал, как с той стороны отодвигается щеколда. Он не знал, к чему надо готовиться, – швырнуть ли фонарь, обнажить нож или отступить. У него не было сил, чтобы драться с кем-либо из них. Дверь открылась. Перед Чанем предстал рядовой драгун в красном мундире.
Он оглядел Чаня:
– Вы не мистер Баскомб.
– Баскомб ушел, – сказал Чань. – Несколько часов назад; вы что, не видели его?
– Я на вахте только с шести часов. – Солдат нахмурился. – Кто вы?
– Меня зовут Чань. Я был вместе с Баскомбом, но мне стало плохо. У вас… – Чань закрыл на мгновение глаза и с трудом закончил предложение – У вас нет воды?
Солдат взял у Чаня фонарь, подхватил его под руку и повел в маленькую караульную комнату. Здесь, как и в коридоре, имелся газовый светильник, излучавший теплое неяркое сияние. Чань увидел, что они находятся рядом с большой лестницей, – видимо, главным входом на тот этаж, где находилась тайная берлога Баскомба, куда его проводили несколько часов назад. Он был слишком слаб, чтобы думать. Солдат дал ему металлическую кружку, в которую налил чай с молоком, и Чань сел на простой деревянный стул. Солдат, сообщивший, что его зовут Ривс, поставил на колени Чаня металлический поднос с хлебом и сыром, кивком предлагая ему поесть.
Горячий чай обжег его горло, но Чань все равно почувствовал, что питье возвращает ему силы. Он оторвал зубами кусок белого хлеба и заставил себя проглотить его хотя бы для того, чтобы стабилизировать желудок. Но, проглотив два-три кусочка, он понял, что очень голоден, и начал методически поглощать все, что дал ему солдат. Ривс еще раз наполнил его кружку.
– Я вам очень благодарен, – сказал Чань.
– Не стоит. – Ривс улыбнулся. – Вы, простите меня, были похожи на тысячу смертей. А теперь выглядите куда лучше. – Он рассмеялся.
Чань улыбнулся и отпил еще чаю. Он чувствовал, как саднит у него в горле, как горят десны в тех местах, где их обжег порошок. Каждый вдох приносил ему боль, словно у него были сломаны ребра. Он мог только догадываться об истинном состоянии своих легких.
– Так вы говорите, они все ушли? – спросил Ривс. Чань кивнул.
– Там случилось несчастье с фонарем. Один из них – Франсис Ксонк, – вы его знаете? – (Ривс помотал головой.) – Он пролил масло на руку, и оно загорелось. Мистер Баскомб повел его к врачу. Меня оставили, но мне неожиданно стало плохо. Я думал, он вернется, но потом уснул и потерял счет времени.
– Около девяти, – сказал Ривс. Он, слегка нервничая, посмотрел на дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251