Она отпрянула от него назад в комнату.
Граф бросил неодобрительный взгляд на Каролину, а потом – сверху вниз – на мисс Темпл.
– Я решил сам прийти за вами, – сказал он. – Время вашего искупления давно уже наступило.
Глава восьмая
СОБОР
Чань постарался немного подогнуть колени (он знал, что, приземлившись на прямую ногу, легко выбить сустав), и сделал это как раз вовремя – с размаху налетел на искривляющуюся горячую металлическую стену, покрытую чем-то осклизлым. Время его пребывания в воздухе (несомненно короткое) было достаточным, чтобы он ощутил себя невесомым, ощутил, как готов вывернуться его желудок, что в условиях полной темноты окончательно дезориентировало его. Падение стало для него реальностью, когда он ударился об изгиб в трубе, пролетев, может быть, десять или пятнадцать футов, скорчился и заскользил (ни о каком управлении падением уже не могло идти и речи), потом полетел снова, когда труба опять перешла в вертикаль. На этот раз он ударился еще сильнее, и дыхание у него перехватило – он попал в пространство, где одна труба соединялась с другой, всем туловищем грохнулся об угол в месте сварки, тогда как ноги его проскользнули вниз, потащив тело дальше. Он попытался затормозить, но металлические стенки, покрытые тем же осклизлым налетом, не позволяли сделать это, и он полетел вниз, пытаясь не потерять свою трость, торчащую из-под пальто. Удар замедлил его спуск – он уже не падал, а скользил, к тому же труба шла не отвесно, а под углом. Воздух, обтекавший Чаня, был зловоннее и становился все горячее – у него мелькнула мрачная мысль, что его падение закончится в топке. Он прижимал ноги и руки к стенкам трубы, что хотя и не очень эффективно, но все же замедляло его падение. Когда он достиг следующего стыка, ему удалось ухватиться за кромку и остановиться полностью, ноги его раскачивались в темноте. Он не без труда подтянулся и пролез в отверстие, таким образом он почти лег и мог теперь дать отдохнуть рукам. Чань перевел дыхание, спрашивая себя: сколько он уже пролетел и каким местом думал, пустившись в это опасное предприятие?
Он закрыл глаза – все равно тут ничего не было видно – и сосредоточился на звуках, которые доходили до него. Из трубы внизу доносилось устойчивое металлическое дребезжание, согласованное во времени с регулярными порывами зловонного воздуха, насыщенного паром и химикатами. Он оперся на вторую боковую трубу, которая была меньше размером (достаточным ли для того, чтобы вместить его?) и холоднее на ощупь. Он подождал – может, здесь промежуток между циклами дольше, но так и не дождался ни дребезжания из глубин трубы, ни зловонного выброса. Рассеянно он отметил, что у него болит голова. Щупальца тошноты поднимались из его желудка. Ему пора было выбираться отсюда. Он ввинтился в узкое пространство, засунул ноги в более узкую трубу. Места здесь хватало едва-едва, и Чань постарался выкинуть из головы мысль о том, что труба может сузиться еще больше, – уж очень ему не хотелось думать о том, как он будет карабкаться назад по скользкой трубе. Он засунул свою трость под пальто и прижал ее к себе левой рукой, а потом стал спускаться, стараясь делать это как можно медленнее, притормаживая ногами. Здесь налета на стенках было меньше, и Чань обнаружил, что в большей или меньшей степени может управлять спуском, потому что труба располагалась под наклоном. Чем больше удалялся он от главной трубы, тем чище становился воздух и тем меньше беспокоила его мысль о том, что путь его закончится в котле расплавленного стекла. Спуск продолжался некоторое время (он даже оставил попытки высчитать его длину), а потом эта труба приняла горизонтальное положение, к счастью, так и не сузившись, и он оказался на спине, из всех сил стараясь не думать об историях про похороненных заживо. Труба меняла направления, хотя и оставалась горизонтальной, словно (с улыбкой подумал он) была проложена по полу круглой комнаты. Он пробирался вперед дюйм за дюймом, стараясь производить как можно меньше шума, один раз ему все же пришлось остановиться, когда он одной лишь силой воли подавил рвотный спазм – он сжал челюсти, удерживая поднимающуюся желчь и продувая, как раненый конь, свои поврежденные носовые каналы. Он продвигался вперед, пока (так внезапно, что его затуманенный мозг лишь через несколько секунд разобрал, что он видит) световой клинышек не пронзил темноту над ним. Он протянул руку в ту сторону и наткнулся на нижнюю сторону металлической защелки, потом, осторожно прощупывая трубу вокруг, с облегчением обнаружил края и петли чего-то вроде заслонки.
Чань сдвинул защелку в сторону, уперся в панель обеими руками и нажал. Петли подались, издав ржавый стон. Он замер, прислушался, заставил себя прислушиваться еще целую мучительную минуту. В трубу хлынул неяркий свет, и теперь он с брезгливостью увидел, что весь покрыт ржавчиной и грязью. Заслонка, протестующе скрипнув, открылась целиком. Чань вдохнул более чистого воздуха и сел. В отверстие прошли только его голова и плечо. Он находился в каком-то машинном зале с кирпичными стенами (видимо, в запасном и, к счастью, в настоящее время не используемом) и несколькими такого же размера трубами, пронзающими стены в разных направлениях, – все они сходились в громадном металлическом бойлере, опутанном тонкими шлангами и всевозможными приборами. Он заполз обратно в трубу и теперь выпростал правую руку и опять – голову, а потом протиснул в отверстие левую руку и грудь, игнорируя боль в ребрах и плече. Чувствуя себя как насекомое, выбирающееся на свет божий из липкого кокона (и таким же слабым), Чань понемногу сполз на пол и оглядел комнату вокруг него. Она была довольно маленькой. На ряду крюков висело множество шприцев и закупоренных стеклянных пробирок, пара кожаных перчаток и один из этих дьявольских шлемов из кожи и меди. Наверняка ход, по которому он сюда пробрался, использовали для выброса газа при работе котла. Рядом с крюками располагался встроенный в стену подсвечник с огарком толстой, оплывшей жировой свечи – источника того самого света, что он увидел сквозь щель в заслонке. Свеча горела, а это свидетельствовало о том, что кто-то недавно был здесь… и еще вернется.
Но сейчас он не думал ни об этих людях, ни о машине, ни о ее назначении. Под трубчатым стеллажом стояло грязное кожаное ведро. Чань подполз к ведру, и ему даже не потребовалось засовывать пальцы в рот – его вырвало, теперь его желудок был пуст, и лишь в горле саднило от горечи. Он сел на пол и, вытащив конец рубашки, отер рот, потом попытался протереть лицо, покрытое грязью и сажей. Чань с трудом поднялся на ноги и с грустью посмотрел на свое красное кожаное пальто. Гордость его гардероба была, вне всяких сомнений, погублена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251
Граф бросил неодобрительный взгляд на Каролину, а потом – сверху вниз – на мисс Темпл.
– Я решил сам прийти за вами, – сказал он. – Время вашего искупления давно уже наступило.
Глава восьмая
СОБОР
Чань постарался немного подогнуть колени (он знал, что, приземлившись на прямую ногу, легко выбить сустав), и сделал это как раз вовремя – с размаху налетел на искривляющуюся горячую металлическую стену, покрытую чем-то осклизлым. Время его пребывания в воздухе (несомненно короткое) было достаточным, чтобы он ощутил себя невесомым, ощутил, как готов вывернуться его желудок, что в условиях полной темноты окончательно дезориентировало его. Падение стало для него реальностью, когда он ударился об изгиб в трубе, пролетев, может быть, десять или пятнадцать футов, скорчился и заскользил (ни о каком управлении падением уже не могло идти и речи), потом полетел снова, когда труба опять перешла в вертикаль. На этот раз он ударился еще сильнее, и дыхание у него перехватило – он попал в пространство, где одна труба соединялась с другой, всем туловищем грохнулся об угол в месте сварки, тогда как ноги его проскользнули вниз, потащив тело дальше. Он попытался затормозить, но металлические стенки, покрытые тем же осклизлым налетом, не позволяли сделать это, и он полетел вниз, пытаясь не потерять свою трость, торчащую из-под пальто. Удар замедлил его спуск – он уже не падал, а скользил, к тому же труба шла не отвесно, а под углом. Воздух, обтекавший Чаня, был зловоннее и становился все горячее – у него мелькнула мрачная мысль, что его падение закончится в топке. Он прижимал ноги и руки к стенкам трубы, что хотя и не очень эффективно, но все же замедляло его падение. Когда он достиг следующего стыка, ему удалось ухватиться за кромку и остановиться полностью, ноги его раскачивались в темноте. Он не без труда подтянулся и пролез в отверстие, таким образом он почти лег и мог теперь дать отдохнуть рукам. Чань перевел дыхание, спрашивая себя: сколько он уже пролетел и каким местом думал, пустившись в это опасное предприятие?
Он закрыл глаза – все равно тут ничего не было видно – и сосредоточился на звуках, которые доходили до него. Из трубы внизу доносилось устойчивое металлическое дребезжание, согласованное во времени с регулярными порывами зловонного воздуха, насыщенного паром и химикатами. Он оперся на вторую боковую трубу, которая была меньше размером (достаточным ли для того, чтобы вместить его?) и холоднее на ощупь. Он подождал – может, здесь промежуток между циклами дольше, но так и не дождался ни дребезжания из глубин трубы, ни зловонного выброса. Рассеянно он отметил, что у него болит голова. Щупальца тошноты поднимались из его желудка. Ему пора было выбираться отсюда. Он ввинтился в узкое пространство, засунул ноги в более узкую трубу. Места здесь хватало едва-едва, и Чань постарался выкинуть из головы мысль о том, что труба может сузиться еще больше, – уж очень ему не хотелось думать о том, как он будет карабкаться назад по скользкой трубе. Он засунул свою трость под пальто и прижал ее к себе левой рукой, а потом стал спускаться, стараясь делать это как можно медленнее, притормаживая ногами. Здесь налета на стенках было меньше, и Чань обнаружил, что в большей или меньшей степени может управлять спуском, потому что труба располагалась под наклоном. Чем больше удалялся он от главной трубы, тем чище становился воздух и тем меньше беспокоила его мысль о том, что путь его закончится в котле расплавленного стекла. Спуск продолжался некоторое время (он даже оставил попытки высчитать его длину), а потом эта труба приняла горизонтальное положение, к счастью, так и не сузившись, и он оказался на спине, из всех сил стараясь не думать об историях про похороненных заживо. Труба меняла направления, хотя и оставалась горизонтальной, словно (с улыбкой подумал он) была проложена по полу круглой комнаты. Он пробирался вперед дюйм за дюймом, стараясь производить как можно меньше шума, один раз ему все же пришлось остановиться, когда он одной лишь силой воли подавил рвотный спазм – он сжал челюсти, удерживая поднимающуюся желчь и продувая, как раненый конь, свои поврежденные носовые каналы. Он продвигался вперед, пока (так внезапно, что его затуманенный мозг лишь через несколько секунд разобрал, что он видит) световой клинышек не пронзил темноту над ним. Он протянул руку в ту сторону и наткнулся на нижнюю сторону металлической защелки, потом, осторожно прощупывая трубу вокруг, с облегчением обнаружил края и петли чего-то вроде заслонки.
Чань сдвинул защелку в сторону, уперся в панель обеими руками и нажал. Петли подались, издав ржавый стон. Он замер, прислушался, заставил себя прислушиваться еще целую мучительную минуту. В трубу хлынул неяркий свет, и теперь он с брезгливостью увидел, что весь покрыт ржавчиной и грязью. Заслонка, протестующе скрипнув, открылась целиком. Чань вдохнул более чистого воздуха и сел. В отверстие прошли только его голова и плечо. Он находился в каком-то машинном зале с кирпичными стенами (видимо, в запасном и, к счастью, в настоящее время не используемом) и несколькими такого же размера трубами, пронзающими стены в разных направлениях, – все они сходились в громадном металлическом бойлере, опутанном тонкими шлангами и всевозможными приборами. Он заполз обратно в трубу и теперь выпростал правую руку и опять – голову, а потом протиснул в отверстие левую руку и грудь, игнорируя боль в ребрах и плече. Чувствуя себя как насекомое, выбирающееся на свет божий из липкого кокона (и таким же слабым), Чань понемногу сполз на пол и оглядел комнату вокруг него. Она была довольно маленькой. На ряду крюков висело множество шприцев и закупоренных стеклянных пробирок, пара кожаных перчаток и один из этих дьявольских шлемов из кожи и меди. Наверняка ход, по которому он сюда пробрался, использовали для выброса газа при работе котла. Рядом с крюками располагался встроенный в стену подсвечник с огарком толстой, оплывшей жировой свечи – источника того самого света, что он увидел сквозь щель в заслонке. Свеча горела, а это свидетельствовало о том, что кто-то недавно был здесь… и еще вернется.
Но сейчас он не думал ни об этих людях, ни о машине, ни о ее назначении. Под трубчатым стеллажом стояло грязное кожаное ведро. Чань подполз к ведру, и ему даже не потребовалось засовывать пальцы в рот – его вырвало, теперь его желудок был пуст, и лишь в горле саднило от горечи. Он сел на пол и, вытащив конец рубашки, отер рот, потом попытался протереть лицо, покрытое грязью и сажей. Чань с трудом поднялся на ноги и с грустью посмотрел на свое красное кожаное пальто. Гордость его гардероба была, вне всяких сомнений, погублена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251