Чань почувствовал, как его собственная рука тянется к графу, хотя он и знал, что эта самая рука изо всех сил вцепилась в перила, потом коснулась стекла… маленькие, хрупкие пальцы, так хорошо знакомые ему… Он вдруг испытал неожиданный порыв страсти, когда он… когда она… Противиться невыносимо яркому чувству было невозможно, как невозможно противиться опию, да и привыкание оно вызывало такое же, но потом быстро, жестоко исчезло, прежде чем он успел понять, чьи это были сладкие воспоминания. Граф засунул карточку назад в карман своей шубы и улыбнулся. Чань знал, что это Анжелика неким непостижимым образом проецировала собственные воспоминания о пережитых мгновениях любви в его сознание.
* * *
Этот образ был вытеснен из его головы новым приступом головокружения, и он вдруг почувствовал себя опустошенным и одиноким. Ее внезапное появление в его мыслях казалось грубым насилием, но, как только это воздействие кончилось, какая-то часть его души потребовала продолжения, потому что это была она, и он знал, что это она, та самая Анжелика, с которой он так давно жаждал именно такой невозможной близости. Чань снова посмотрел вниз, подавляя в себе желание вернуться, броситься в объятия любви и смерти, но он убедил себя, что ни смерть, ни любовь не имеют значения, если исходят от нее, только что перенесшей трансмутацию.
– Вы сами чувствуете эту силу! Вы видите истину!
Голос графа окончательно разрушил чары. Чань тряхнул головой и, развернувшись, побежал вверх со всей скоростью, на какую был способен. Он не мог разобраться в собственных чувствах, не мог решить, что должен делать, а потому – бросился навстречу объекту своего неутолимого гнева, в поисках кровопролития, которое снова прояснило бы его сердце.
Усиливающийся, скрипучий вой начался снова, воспаряя к сводам зала. Граф д'Орканц перешел к следующей женщине, мисс Пул, и начал манипулировать рукоятями, чтобы инициировать преображение. Сквозь гудение машин слышались крики из камер: зрители, зная, что им предстоит увидеть, проявляли еще больше энтузиазма. Но Чаню не давало покоя зрелище выгнутой в дугу женщины, напоминающей прут, согнутый до предела и готовый вот-вот сломаться, и Чань побежал от этих одобрительных криков, словно от самого ада.
Он все еще понятия не имел, где ему искать Свенсона или мисс Темпл, но если он хотел им помочь, то должен был оставаться свободным. Вой труб резко прекратился, и после нескольких секунд ожидания толпа снова взорвалась восторженным криком. Граф принялся разглагольствовать о власти и преображении, и каждый его хвастливый возглас сопровождался новым взрывом аплодисментов. Губы Чаня гневно искривились. Вой труб возобновился и стал усиливаться – д'Орканц перешел к Маргарет Хук. Чань ничего не мог с этим сделать. Он поднялся еще на два пролета и увидел дверь, ведущую к кабинету лорда Вандаариффа.
Чань остановился, тяжело дыша, и сплюнул. Дверь не поддавалась – закрыта на щеколду с другой стороны. Чань, как загнанный олень, должен был бежать до самого верха башни. В последний раз рев труб внезапно смолк, и зрители взорвались восторженным криком. Жестокая магия графа преобразила всех трех женщин. Наверху его наверняка будут ждать. Селесту он не нашел. Анжелику потерял. Он проиграл. Чань засунул бритву назад в карман и продолжил подъем.
* * *
Верхний вход был отделан такими же стальными панелями, скрепленными мощными заклепками, какие используются в железнодорожных вагонах. Массивная дверь легко подалась, и перед ним открылся ярко освещенный коридор с белыми стенами и полом, сверкающим светлым мрамором. Футах в двадцати впереди он увидел хорошо сложенную женщину в темном платье, волосы у нее были связаны сзади лентой, а лицо закрыто полумаской, украшенной черными перьями. Она сухо кивнула ему. За ней явно в ожидании приказа неподвижно стояли десяток драгун в красных мундирах с саблями наголо.
Чань шагнул из башни на мраморный пол, бросив взгляд себе под ноги. На плитках было размазанное пятно крови – видимо, предположил Чань, жертву протащили по кровавой луже. Кровавая дорожка проходила прямо под ногами женщины. Их глаза встретились. Ее лицо было открытым и ясным, хотя и без улыбки. Чань вздохнул с облегчением (он только теперь понял, как устал от язвительной самоуверенности своих врагов), но, возможно, ее выражение имело отношение не столько к нему, сколько к залитому кровью полу.
* * *
– Кардинал Чань, – сказала она. – Ступайте за мной.
Чань вытащил стеклянную книгу из наволочки. Он чувствовал, как ее энергия, этот враждебный магнетизм, проникает в него сквозь ткань перчаток, через кончики пальцев. Он покрепче сжал книгу в руках и поднял, чтобы она была видна женщине.
– Вы знаете, что это такое, – сказал он осипшим голосом. – Я не побоюсь разбить ее.
– Не сомневаюсь в этом, – сказала она. – Насколько я понимаю, вы почти ничего не боитесь. Но вы не понимаете всего, что здесь произошло или может произойти. Я уверена, есть много людей, о которых вы бы хотели узнать, и есть много людей, которые хотели бы увидеть вас. Разве не лучше будет, если мы постараемся максимально избегать насилия?
Белый, оскверненный кровью мрамор под ногами женщины представлялся Чаню идеальным символом этого отвратительного дома, и единственное, что он смог сделать, – это не ответить грубостью на ее любезный тон.
– Как вас зовут? – спросил Чань.
– Мое имя не имеет значения, уверяю вас, – сказала она. – Я всего лишь посланник…
Внезапный спазм в горле Чаня прервал ее речь. В его память накрепко въелось мимолетное видение Анжелики (неестественный цвет ее кожи, ее глубинное стеклянисто-синее мерцание и яркая прозрачная небесно-голубая поверхность), но он был не в состоянии перевести в обычные слова неожиданное, подавляющее воздействие этого образа. Поморщившись от неприятного чувства, он снова сплюнул, вызывая в себе бешенство, чтобы не прослезиться. Он шевельнул правой рукой, пальцы его сжались от ярости, когда он подумал о том, что вся мерзость, происходившая там, внизу, была устроена ради развлечения… уважаемых… зрителей.
– Я видел, что здесь произошло, – прошипел он. – Что бы вы ни сказали, это не поколеблет меня.
В ответ женщина отступила в сторону и сделала движение рукой, приглашая его пройти. При этом драгуны, стоявшие в шеренгу, разделились и, ловко щелкнув каблуками, выстроились вдоль двух стен, образуя для него проход. Метрах в десяти за ними Чань увидел вторую шеренгу, разделившуюся таким же образом и с таким же четким стуком каблуков, они встали вдоль аркообразного прохода, ведущего в глубины дома.
У себя за спиной в башне он услышал приглушенный рев – кричали зрители в камерах, но он даже не успел задаться вопросом, с чем это связано, – его качнуло от другого грубого видения, проникшего в его мозг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251