Как видим, теоретическое построение у Галилея создается до всякого опыта и
независимо от него - оно представляет собой решение задачи, правильность
которого лишь задним числом должна быть подтверждена в опыте. Но посмотрим,
как понимает Галилей опыт. Возьмем тот же пример, который приводит сам
Галилей - Сальвиати для того, чтобы устранить сомнения Сагредо (эти
сомнения, вероятно, высказал ученик Галилея Кавальери) в возможности
бесконечно малой скорости. "Вы говорите, - пишет Галилей, - что опыт
показывает, будто падающее тело сразу получает весьма значительную
скорость, как только выходит из состояния покоя; я же утверждаю,
основываясь на том же самом опыте, что первоначальное движение падающего
тела, хотя бы весьма тяжелого, совершается с чрезвычайной медленностью.
Положите тяжелое тело на какое-нибудь мягкое вещество так, чтобы оно давило
на последнее всей своей тяжестью. Ясно, что это тело, поднятое вверх на
локоть или на два, а затем брошенное с указанной высоты на то же вещество,
произведет при ударе давление большее, чем в первом случае, когда давил
один только вес тела. В этом случае действие будет произведено падающим
телом, т.е. совместно его весом и скоростью, приобретенной при падении, и
будет тем значительнее, чем с большей высоты наносится удар, т.е. чем
больше скорость ударяющего тела. При этом скорость падающего тяжелого тела
мы можем без ошибки определить по характеру и силе удара. Теперь скажите
мне, синьоры, если груз, падающий на сваю с высоты четырех локтей, вгоняет
последнюю в землю приблизительно на четыре дюйма, - при падении с высоты
двух локтей он вгоняет ее в землю меньше и, конечно, еще меньше при падении
с высоты одного локтя или одной пяди, и когда, наконец, груз падает с
высоты не более толщины пальца, то производит ли он на сваю больше
действия, чем если бы он был положен без всякого удара? Еще меньшим и
совершенно незаметным будет действие груза, поднятого на толщину листка.
Так как действие удара находится в зависимости от скорости ударяющего тела,
то кто может сомневаться в том, что движение чрезвычайно медленно и
скорость минимальна, если действие удара совершенно незаметно?" (курсив
мой. - П.Г.).
Это обращение к "опыту" интересно не только тем, что Галилей предлагает
создать особые условия для проведения опыта; как раз в данном случае опыт
выглядит почти как наблюдение непосредственно происходящего в природе,
"конструкция" опыта чрезвычайно проста; поразительно в этом опыте другое, а
именно что Галилей не замечает, как его доказательство вращается в порочном
круге. И в самом деле, почему понадобился Галилею этот опыт? Да потому что
при наблюдении падающего тела невозможно заметить той первоначальной
бесконечной (и даже не бесконечной, а хотя бы очень малой конечной)
медленности, с которой тело движется в первые моменты падения. И вот
Галилей предлагает для демонстрации другой случай: изменение давления
падающего груза на сваю по мере изменения высоты падения, которое
опять-таки (изменение давления) совершенно невозможно заметить, когда
высота падения становится меньше определенной конечной величины. Значит,
именно то, что нужно было продемонстрировать, как раз и не удалось, потому
что нет таких точных инструментов, с помощью которых можно было бы
измерять, на какую долю миллиметра больше свая вошла в землю, когда груз
"падал" на нее с высоты, равной толщине листка, по сравнению со случаем,
если бы он просто давил на нее без всякого падения.
Дальнейшее изложение Галилея показывает, что он рассуждает теоретически, и
все его построение носит характер теоретического допущения, так называемого
мысленного эксперимента, не могущего получить точного аналога в опыте,
потому что никакой опыт и никакое измерение не могут иметь места там, где
речь идет о бесконечно малой скорости. "...Нетрудно, - пишет Галилей, -
установить ту же истину путем простого рассуждения. Предположим, что мы
имеем тяжелый камень, поддерживаемый в воздухе в состоянии покоя; лишенный
опоры и отпущенный на свободу, он начнет падать вниз, причем движение его
будет не равномерным, но сперва медленным, а затем ускоряющимся. А так как
скорость может увеличиваться и уменьшаться до бесконечности (обратим
внимание на это допущение Галилея, которое заведомо не может быть
подтверждено в опыте. - П.Г.), то что может заставить меня признать, будто
такое тело, выйдя из состояния бесконечной медленности (каковым именно
является состояние покоя), сразу приобретает скорость в десять градусов
скорее, чем в четыре, или в четыре градуса скорее, чем в два градуса, в
один, в полградуса, в одну сотую градуса, словом, скорее, чем любую
бесконечно малую скорость?"
Очевидно, что это - математическое допущение, основанное на принципе
непрерывности, а вовсе не констатация физического явления. Как справедливо
отмечает А.В. Ахутин, "для Галилея суть вопроса сводилась главным образом к
созданию, конструированию, изобретению геометро-кинематической схемы
механического события. Сама теоретическая работа развертывалась как
открытие и наглядное обнаружение теоретических определений в процессе
мысленного экспериментирования с этим идеально сконструированным объектом".
В свое время Э. Мах охарактеризовал приведенные выше эксперименты Галилея
как мысленные, или воображаемые. Он приписывал им важную роль в
формировании естествознания нового времени и видел в них обоснование своей
эмпиристской интерпретации науки. В более ранний период развития науки
мысленный эксперимент тоже имел место. Так, например, Аристотель
осуществлял мысленный эксперимент, доказывая невозможность в природе
пустоты. Однако в построении физики Аристотеля мысленный эксперимент играл
иную роль, чем у Галилея. Аристотель прибегал к нему для того, чтобы
отвергнуть какую-либо возможность: в этом смысле эксперимент играл у него
негативную роль. Галилей же прибегает к воображаемому эксперименту для
подтверждения своего допущения, как мы видели выше. Такое изменение
значения мысленного эксперимента в физике связано у Галилея с перестройкой
метода доказательства, со стремлением построить физику на базе математики.
Нельзя не отметить, что на протяжении XVII- XVIII вв. проблема мысленного
эксперимента и его статуса неоднократно становилась темой дискуссий. Так,
например, критикуя Декарта за то, что установленные им законы удара созданы
априорно (на основе воображаемого эксперимента, а не реального опыта), Хр.
Гюйгенс просто отождествлял мысленный эксперимент с теорией и не считал его
достаточным для построения физики как науки о природе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155