д., ясно,
что без инженерно-технического персонала здесь не обойтись.
Социальное положение членов Соломонова Дома, так же как и статус самого
этого учреждения, вполне соответствует его главенствующей роли в жизни
общества: наука и ее служители окружены почетом и благоговением, какое во
времена Бэкона воздавалось только царствующим особам.
В этом отношении показательна церемония встречи одного из двенадцати
академиков, прибывшего из своей зарубежной командировки. Опуская описание
пышного и богатого убранства прибывшего, приведем только некоторые детали
обряда. "Его везли в богатой повозке без колес, наподобие носилок, с двумя
лошадьми с каждой стороны, в роскошно расшитой сбруе синего бархата...
Повозка была сделана из кедрового дерева, украшенного позолотой и
хрусталем... Впереди шло пятьдесят юношей в широких кафтанах белого
атласа... в белых шелковых чулках... в башмаках из синего бархата... За
повозкой вослед шли главные должностные лица города и старшины городских
цехов. Прибывший восседал один на роскошных подушках, крытых синим
плюшем... Правую, обнаженную руку он простирал вперед, как бы благословляя
народ, но в полном молчании. На улицах всюду соблюдался образцовый порядок;
ни одна армия так не держит строй, как стояли здесь люди..."
Государственный канцлер, лорд-хранитель Большой королевской печати, Бэкон
совсем не метафорически понимал свое любимое изречение: "Знание - власть".
Насколько несхожа картина, изображающая облик академика в "Новой
Атлантиде", с реальным обликом членов Королевского общества, которые,
подобно Гуку или Ньютону, большую часть своей жизни проводили в своих
лабораториях, не любили пышности торжественных церемоний и суетности
светской жизни, забывая, как пишут о Ньютоне его биографы, даже вовремя
поесть - настолько они были погружены в свои занятия и увлечены ими. Но
наука - это не только знание и процесс его получения, наука также и
социальный институт, а потому, как всякий институт, представляет собой
весьма сложное и многослойное образование. Как бы мы ни относились к
бэконовскому изображению идеального общества и идеальной организации
научных исследований, очевидно одно: Бэкон хочет спустить науку "с неба на
землю", объединив ее не столько с философией и теологией, сколько с
практической деятельностью, ремеслом и промышленностью. А пышные церемонии,
описываемые Бэконом, призваны символизировать должное положение науки в
обществе - в соответствии с тем, как понимает почет и уважение автор
повествования.
Глава 5
Атомизм в ХУII-ХУШ вв.
1. Пьер Гассенди и философское обоснование атомизма
Хотя корпускулярная теория разделялась большинством естествоиспытателей
XVII в., тем не менее она еще не предполагала согласия их с атомизмом как
философским течением. В этом отношении весьма характерна позиция
картезианцев: будучи корпускуляристами, они в то же время категорически
отрицали допущение атомов и пустоты в том виде, как понимали атомы Демокрит
и Эпикур.
А между тем атомизм, если можно так выразиться, уже "висел в воздухе",
поскольку механистическое понимание природы, складывавшееся в XVII в.,
именно в атомизме могло получить свое наиболее последовательное
обоснование. Именно поэтому к атомизму тяготели некоторые ученые,
разделявшие первоначально философские воззрения Декарта, - например,
Христиан Гюйгенс и Роберт Бойль, если назвать самых известных.
С философским обоснованием атомизма выступил в XVII в. французский
мыслитель Пьер Гассенди (1592-1655). Резкий критик физики и логики
Аристотеля, а впоследствии и Декарта, Гассенди противопоставил им обоим
атомизм Эпикура. Учение Эпикура Гассенди изложил в своем сочинении "Свод
философии Эпикура", которое вначале было опубликовано как часть
комментариев Гассенди к Х книге Диогена Лаэртского "О жизни, учениях и
изречениях знаменитых философов" (1649), а десять лет спустя вышло в
качестве самостоятельной книги в Гааге.
С самого начала следует отметить, что атомизм, как его понимает Гассенди,
имеет мало общего с учением о неделимых Джордано Бруно, Кавальери, Галилея
и других ученых, рассматривавших проблему неделимого прежде всего в
логико-математическом аспекте, а затем уже в аспекте физическом. Гассенди
рассматривает атом как физическое тело. Как писал в этой связи В. П. Зубов,
"основным лейтмотивом возрождающейся атомистики XVII в. оставалось
утверждение, что вопрос о корпускулах и атомах - вопрос чисто физический и
должен решаться независимо от того, как будет решен
философско-математический вопрос "о строении континуума"". Во всяком
случае, по отношению к Пьеру Гассенди это совершенно справедливо. И это не
случайно. В отличие от Галилея и Бруно, испытавших влияние
платоновско-пифагорейской традиции, где проблема неделимого рассматривалась
в контексте математики, в связи с вопросом о природе континуума Гассенди
обращается непосредственно к древним атомистам, прежде всего к Эпикуру и
Лукрецию, и, подобно им, мыслит атом как физически неделимое тело.
"...Необходимо, - пишет Гассенди, - чтобы так называемые первоначала
сложных тел были по своей природе не только наполненными, плотными и
неизменными, но и абсолютно неделимыми. Поэтому-то мы их обычно и называем
атомами. Ведь мы называем так (тельце) не потому, что оно имеет наименьшую
величину, представляя собой как бы точку (иначе говоря, не потому, что оно
имеет величину), а потому, что оно неделимо, в силу того, что оно
неспособно к восприятию какого-либо воздействия и совершенно лишено
пустоты. Таким образом, всякий, кто произносит слово "атом", подразумевает
под этим нечто неуязвимое для удара и неспособное испытывать никакого
воздействия; кроме того, атом - это нечто невидимое вследствие своей малой
величины, но в то же время неделимое в силу своей плотности".
Вселенная, которую Гассенди, как и Эпикур, считает вечной и бесконечной,
состоит из атомов и пустоты, "и нельзя себе представить никакой третьей
природы". Пустота является условием возможности движения тел. Гассенди
резко критикует теорию вихрей Декарта, которая имеет целью объяснить
движение без допущений атомов и пустоты: здесь Гассенди, как и другие
атомисты, справедливо видел точку соприкосновения картезианцев и
аристотеликов, защищавших идею непрерывности материи, или, другими словами,
сплошной заполненности мира материей. В отличие от атомов пустота, по
Гассенди, есть бестелесность;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
что без инженерно-технического персонала здесь не обойтись.
Социальное положение членов Соломонова Дома, так же как и статус самого
этого учреждения, вполне соответствует его главенствующей роли в жизни
общества: наука и ее служители окружены почетом и благоговением, какое во
времена Бэкона воздавалось только царствующим особам.
В этом отношении показательна церемония встречи одного из двенадцати
академиков, прибывшего из своей зарубежной командировки. Опуская описание
пышного и богатого убранства прибывшего, приведем только некоторые детали
обряда. "Его везли в богатой повозке без колес, наподобие носилок, с двумя
лошадьми с каждой стороны, в роскошно расшитой сбруе синего бархата...
Повозка была сделана из кедрового дерева, украшенного позолотой и
хрусталем... Впереди шло пятьдесят юношей в широких кафтанах белого
атласа... в белых шелковых чулках... в башмаках из синего бархата... За
повозкой вослед шли главные должностные лица города и старшины городских
цехов. Прибывший восседал один на роскошных подушках, крытых синим
плюшем... Правую, обнаженную руку он простирал вперед, как бы благословляя
народ, но в полном молчании. На улицах всюду соблюдался образцовый порядок;
ни одна армия так не держит строй, как стояли здесь люди..."
Государственный канцлер, лорд-хранитель Большой королевской печати, Бэкон
совсем не метафорически понимал свое любимое изречение: "Знание - власть".
Насколько несхожа картина, изображающая облик академика в "Новой
Атлантиде", с реальным обликом членов Королевского общества, которые,
подобно Гуку или Ньютону, большую часть своей жизни проводили в своих
лабораториях, не любили пышности торжественных церемоний и суетности
светской жизни, забывая, как пишут о Ньютоне его биографы, даже вовремя
поесть - настолько они были погружены в свои занятия и увлечены ими. Но
наука - это не только знание и процесс его получения, наука также и
социальный институт, а потому, как всякий институт, представляет собой
весьма сложное и многослойное образование. Как бы мы ни относились к
бэконовскому изображению идеального общества и идеальной организации
научных исследований, очевидно одно: Бэкон хочет спустить науку "с неба на
землю", объединив ее не столько с философией и теологией, сколько с
практической деятельностью, ремеслом и промышленностью. А пышные церемонии,
описываемые Бэконом, призваны символизировать должное положение науки в
обществе - в соответствии с тем, как понимает почет и уважение автор
повествования.
Глава 5
Атомизм в ХУII-ХУШ вв.
1. Пьер Гассенди и философское обоснование атомизма
Хотя корпускулярная теория разделялась большинством естествоиспытателей
XVII в., тем не менее она еще не предполагала согласия их с атомизмом как
философским течением. В этом отношении весьма характерна позиция
картезианцев: будучи корпускуляристами, они в то же время категорически
отрицали допущение атомов и пустоты в том виде, как понимали атомы Демокрит
и Эпикур.
А между тем атомизм, если можно так выразиться, уже "висел в воздухе",
поскольку механистическое понимание природы, складывавшееся в XVII в.,
именно в атомизме могло получить свое наиболее последовательное
обоснование. Именно поэтому к атомизму тяготели некоторые ученые,
разделявшие первоначально философские воззрения Декарта, - например,
Христиан Гюйгенс и Роберт Бойль, если назвать самых известных.
С философским обоснованием атомизма выступил в XVII в. французский
мыслитель Пьер Гассенди (1592-1655). Резкий критик физики и логики
Аристотеля, а впоследствии и Декарта, Гассенди противопоставил им обоим
атомизм Эпикура. Учение Эпикура Гассенди изложил в своем сочинении "Свод
философии Эпикура", которое вначале было опубликовано как часть
комментариев Гассенди к Х книге Диогена Лаэртского "О жизни, учениях и
изречениях знаменитых философов" (1649), а десять лет спустя вышло в
качестве самостоятельной книги в Гааге.
С самого начала следует отметить, что атомизм, как его понимает Гассенди,
имеет мало общего с учением о неделимых Джордано Бруно, Кавальери, Галилея
и других ученых, рассматривавших проблему неделимого прежде всего в
логико-математическом аспекте, а затем уже в аспекте физическом. Гассенди
рассматривает атом как физическое тело. Как писал в этой связи В. П. Зубов,
"основным лейтмотивом возрождающейся атомистики XVII в. оставалось
утверждение, что вопрос о корпускулах и атомах - вопрос чисто физический и
должен решаться независимо от того, как будет решен
философско-математический вопрос "о строении континуума"". Во всяком
случае, по отношению к Пьеру Гассенди это совершенно справедливо. И это не
случайно. В отличие от Галилея и Бруно, испытавших влияние
платоновско-пифагорейской традиции, где проблема неделимого рассматривалась
в контексте математики, в связи с вопросом о природе континуума Гассенди
обращается непосредственно к древним атомистам, прежде всего к Эпикуру и
Лукрецию, и, подобно им, мыслит атом как физически неделимое тело.
"...Необходимо, - пишет Гассенди, - чтобы так называемые первоначала
сложных тел были по своей природе не только наполненными, плотными и
неизменными, но и абсолютно неделимыми. Поэтому-то мы их обычно и называем
атомами. Ведь мы называем так (тельце) не потому, что оно имеет наименьшую
величину, представляя собой как бы точку (иначе говоря, не потому, что оно
имеет величину), а потому, что оно неделимо, в силу того, что оно
неспособно к восприятию какого-либо воздействия и совершенно лишено
пустоты. Таким образом, всякий, кто произносит слово "атом", подразумевает
под этим нечто неуязвимое для удара и неспособное испытывать никакого
воздействия; кроме того, атом - это нечто невидимое вследствие своей малой
величины, но в то же время неделимое в силу своей плотности".
Вселенная, которую Гассенди, как и Эпикур, считает вечной и бесконечной,
состоит из атомов и пустоты, "и нельзя себе представить никакой третьей
природы". Пустота является условием возможности движения тел. Гассенди
резко критикует теорию вихрей Декарта, которая имеет целью объяснить
движение без допущений атомов и пустоты: здесь Гассенди, как и другие
атомисты, справедливо видел точку соприкосновения картезианцев и
аристотеликов, защищавших идею непрерывности материи, или, другими словами,
сплошной заполненности мира материей. В отличие от атомов пустота, по
Гассенди, есть бестелесность;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155