Он конечно понял тайное
возмущение своего ординарца, намеренно нагло нарушившего табу на неприятный
термин, но не рассердился. Он оценил уважительную ловкость и деликатность, с
которой Тони, ведя свою часть разговора, пытался уйти от ответственности за
принятое не им решение. И выдержки не потерял, и огрызнулся даже, мерзавец
сопливый! Но придраться не к чему. Он специально загнал парня в угол и
теперь с некоторым удовлетворением признал про себя: у парнишки есть
характер.
-- Быть по сему. Но уж если ты все решил, так может и исполнителей
назначишь?
-- Я ни на что не претендую, дон Паоло, но я вижу: вы сердитесь на
меня. Скажите за что, я постараюсь загладить свои ошибки!
-- Лучше я дам тебе один совет, Тони. Он пригодится тебе на всю жизнь,
сколько бы она не продлилась: никогда не вставай на цыпочки, равновесие
потеряешь... Ладно, я не сержусь, перейдем к делу. Я заранее проведал о
твоем решении и подготовил тебе в помощь двоих ребят...
Дона Анджело зарезали в коридоре тюремной больницы. Все было в крови:
стены, пол, носилки. По обыкновению никто ничего не видел. И если бы Гек и
те, кто были с ним, догадались бы оставить на месте происшествия нож... Кто
знает -- вдруг это сам дон Анджело, будучи не в силах терпеть страдания
из-за больных почек, наложил на себя руки!...
-- А-а, Тони! Рад тебя видеть, сынок. Как поживает твой аппендикс?
-- Ложная тревога, дон Паоло. Приступ прошел и резать не стали.
-- Я слышал, что камешек сам вытряхнулся из башмака?
-- Да, дон Паоло. Видимо он очень многим растер ноги.
-- Угу. Ну, садись: сыграем. Фу, от тебя лекарствами разит за
километр...
И все. И как будто ничего не случилось. Разве что с десяток бульварных
газет попытались вдохнуть сенсацию в сообщения о смерти опального главаря
одной из самых свирепых и своевольных преступных группировок. Каждая из
газет строила собственные версии убийства. Дон Анджело, вопреки своему
имени, слыл отнюдь не ангелом по обе стороны океана, хотя в Штатах о нем
знали только из прессы. Но во время большой войны шестидесятых он сумел
противопоставить себя всем: новым ребятам из восточного Палермо,
традиционным донам старых времен, традиционным донам из молодой поросли,
гангстерам из Штатов и даже своему заместителю по собственной "семье". Даже
известный нью-йоркский раскольник Боннано, своего рода аналог дона Анджело в
Штатах, и тот хотел его крови. Где уж тут было выжить.
Престиж дона Паоло, и до этого незыблемый, еще более укрепился: отныне
в пределах тюрьмы не было узников, не зависящих от его воли и
благорасположения. Друзья поспешили в очередной раз продемонстрировать ему
свое уважение: резко возрос поток посетителей с улыбками, подарками и
цветами. Сам начальник тюрьмы стал искателен и вежлив как никогда, хотя и
ранее у дона Паоло не было ни малейшего повода, чтобы упрекнуть его в
нелюбезности и черствости к нуждам почтенного пожилого синьора, томящегося в
неволе. Кое-что перепало и Геку: теперь он питался куда вкуснее, имел больше
свободного времени. Кроме того, дон Паоло организовал для молодых людей из
своей свиты, включая Гека, свидания с проститутками тут же в тюрьме, в
специально обустроенных камерах. Он даже взял на себя все расходы, так что
раз в неделю юные холостяки предавались развлечениям, бесплатным и в то же
время бесценным по тюремным меркам. Дон Паоло слыл моралистом и добрым
католиком: он не содержал любовниц, никогда не пользовался услугами шлюх, но
он знал жизнь и с пониманием относился к потребностям молодежи и так уже
лишенной самой желанной и сладостной ценности в жизни: свободы. Гек
сориентировался быстро: он выбрал двадцатилетнюю мулатку, крепко сбитую и
выносливую, и отводил душу только с ней. Лайза слабо понимала по-итальянски,
это вполне его устраивало.
Гек полюбил читать. Тюрьма располагала довольно сносной библиотекой и
Гек, пользуясь отблеском привилегий своего дона, погрузился в мир
напечатанных грез. Читал он бессистемно и жадно -- что под руку попадется.
Постепенно определился круг его интересов: он остался совершенно равнодушен
к детективам, терпеть не мог мелодрам, но полюбил мемуары, сказки-фэнтэзи и
авантюрные псевдоисторические романы. Занимали его и специальные монографии
в самых различных областях человеческого бытия, но здесь увлекался его
разум, сердце же билось ровно. А вот трилогия Дюма о мушкетерах буквально
потрясла его. Сначала он было взялся за "ХХ лет спустя", но вскоре
догадался, что есть начало, вернулся, наспех проглотил " Три мушкетера", а
потом уже погнал дальше. Две недели он ходил как угорелый, даже во сне живя
и споря со своими героями.
Дон Паоло (сам он ничего не читал, кроме Библии, да и то -- под
настроение, перед сном) обмолвился однажды с неодобрением, что книги, мол,
только средство
обменять свои деньги на чужие бредни. Но поскольку Гек безукоризненно
выполнял возложенные на него обязанности, дон поначалу снисходительно
отнесся к слабости, недостойной зрелого мужчины, но простительной для юноши,
не умеющего отделять главное от второстепенного.
...Гека несколько раздражало чрезмерное обилие случайностей в сюжете,
то встающих препятствиями на пути у мушкетеров, то (и гораздо чаще)
помогающих им в трудную минуту. Атос -- тот вообще был полное фуфло: упрямый
и спесивый болван, способный лишь гордиться своей родословной, где только
мог -- ставил остальных ребят в трудное положение. И сына -- ни воспитать,
ни сберечь не сумел...
Портос -- ну что Портос... Гек понимал, почему его любили остальные:
дурак, но за друга -- жизни не пожалел. Хорошо иметь такого друга,
по-настоящему хорошо -- к такому спиной повернуться не страшно. Арамис --
это да! Супер-пупер во всех отношениях, не ведающий преград! Гек ревниво
сравнивал качества Арамиса и Д`Артаньяна и переживал, если сравнение
оказывалось не в пользу Д`Артаньяна. Когда же Д`Артаньяну пришла пора
умирать -- Гек едва не плакал: сволочь Дюма, лучше бы он завалил Арамиса, а
Д`Артаньяна оставил бы в живых, ну что ему стоило...
Не умел автор и с хронологией обращаться: по одним данным две недели
прошло, а по другим -- месяца три. Но в целом романчик -- блеск!
Первый "запой" прошел и Гектор стал разборчивее; постепенно он перешел
к мемуарной литературе, к трудам древних, увлекся энциклопедическими
словарями. Но поделиться впечатлениями о прочитанном не представлялось
возможным с кем бы то ни было: книги и то, что в них написано, попросту
никого не интересовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
возмущение своего ординарца, намеренно нагло нарушившего табу на неприятный
термин, но не рассердился. Он оценил уважительную ловкость и деликатность, с
которой Тони, ведя свою часть разговора, пытался уйти от ответственности за
принятое не им решение. И выдержки не потерял, и огрызнулся даже, мерзавец
сопливый! Но придраться не к чему. Он специально загнал парня в угол и
теперь с некоторым удовлетворением признал про себя: у парнишки есть
характер.
-- Быть по сему. Но уж если ты все решил, так может и исполнителей
назначишь?
-- Я ни на что не претендую, дон Паоло, но я вижу: вы сердитесь на
меня. Скажите за что, я постараюсь загладить свои ошибки!
-- Лучше я дам тебе один совет, Тони. Он пригодится тебе на всю жизнь,
сколько бы она не продлилась: никогда не вставай на цыпочки, равновесие
потеряешь... Ладно, я не сержусь, перейдем к делу. Я заранее проведал о
твоем решении и подготовил тебе в помощь двоих ребят...
Дона Анджело зарезали в коридоре тюремной больницы. Все было в крови:
стены, пол, носилки. По обыкновению никто ничего не видел. И если бы Гек и
те, кто были с ним, догадались бы оставить на месте происшествия нож... Кто
знает -- вдруг это сам дон Анджело, будучи не в силах терпеть страдания
из-за больных почек, наложил на себя руки!...
-- А-а, Тони! Рад тебя видеть, сынок. Как поживает твой аппендикс?
-- Ложная тревога, дон Паоло. Приступ прошел и резать не стали.
-- Я слышал, что камешек сам вытряхнулся из башмака?
-- Да, дон Паоло. Видимо он очень многим растер ноги.
-- Угу. Ну, садись: сыграем. Фу, от тебя лекарствами разит за
километр...
И все. И как будто ничего не случилось. Разве что с десяток бульварных
газет попытались вдохнуть сенсацию в сообщения о смерти опального главаря
одной из самых свирепых и своевольных преступных группировок. Каждая из
газет строила собственные версии убийства. Дон Анджело, вопреки своему
имени, слыл отнюдь не ангелом по обе стороны океана, хотя в Штатах о нем
знали только из прессы. Но во время большой войны шестидесятых он сумел
противопоставить себя всем: новым ребятам из восточного Палермо,
традиционным донам старых времен, традиционным донам из молодой поросли,
гангстерам из Штатов и даже своему заместителю по собственной "семье". Даже
известный нью-йоркский раскольник Боннано, своего рода аналог дона Анджело в
Штатах, и тот хотел его крови. Где уж тут было выжить.
Престиж дона Паоло, и до этого незыблемый, еще более укрепился: отныне
в пределах тюрьмы не было узников, не зависящих от его воли и
благорасположения. Друзья поспешили в очередной раз продемонстрировать ему
свое уважение: резко возрос поток посетителей с улыбками, подарками и
цветами. Сам начальник тюрьмы стал искателен и вежлив как никогда, хотя и
ранее у дона Паоло не было ни малейшего повода, чтобы упрекнуть его в
нелюбезности и черствости к нуждам почтенного пожилого синьора, томящегося в
неволе. Кое-что перепало и Геку: теперь он питался куда вкуснее, имел больше
свободного времени. Кроме того, дон Паоло организовал для молодых людей из
своей свиты, включая Гека, свидания с проститутками тут же в тюрьме, в
специально обустроенных камерах. Он даже взял на себя все расходы, так что
раз в неделю юные холостяки предавались развлечениям, бесплатным и в то же
время бесценным по тюремным меркам. Дон Паоло слыл моралистом и добрым
католиком: он не содержал любовниц, никогда не пользовался услугами шлюх, но
он знал жизнь и с пониманием относился к потребностям молодежи и так уже
лишенной самой желанной и сладостной ценности в жизни: свободы. Гек
сориентировался быстро: он выбрал двадцатилетнюю мулатку, крепко сбитую и
выносливую, и отводил душу только с ней. Лайза слабо понимала по-итальянски,
это вполне его устраивало.
Гек полюбил читать. Тюрьма располагала довольно сносной библиотекой и
Гек, пользуясь отблеском привилегий своего дона, погрузился в мир
напечатанных грез. Читал он бессистемно и жадно -- что под руку попадется.
Постепенно определился круг его интересов: он остался совершенно равнодушен
к детективам, терпеть не мог мелодрам, но полюбил мемуары, сказки-фэнтэзи и
авантюрные псевдоисторические романы. Занимали его и специальные монографии
в самых различных областях человеческого бытия, но здесь увлекался его
разум, сердце же билось ровно. А вот трилогия Дюма о мушкетерах буквально
потрясла его. Сначала он было взялся за "ХХ лет спустя", но вскоре
догадался, что есть начало, вернулся, наспех проглотил " Три мушкетера", а
потом уже погнал дальше. Две недели он ходил как угорелый, даже во сне живя
и споря со своими героями.
Дон Паоло (сам он ничего не читал, кроме Библии, да и то -- под
настроение, перед сном) обмолвился однажды с неодобрением, что книги, мол,
только средство
обменять свои деньги на чужие бредни. Но поскольку Гек безукоризненно
выполнял возложенные на него обязанности, дон поначалу снисходительно
отнесся к слабости, недостойной зрелого мужчины, но простительной для юноши,
не умеющего отделять главное от второстепенного.
...Гека несколько раздражало чрезмерное обилие случайностей в сюжете,
то встающих препятствиями на пути у мушкетеров, то (и гораздо чаще)
помогающих им в трудную минуту. Атос -- тот вообще был полное фуфло: упрямый
и спесивый болван, способный лишь гордиться своей родословной, где только
мог -- ставил остальных ребят в трудное положение. И сына -- ни воспитать,
ни сберечь не сумел...
Портос -- ну что Портос... Гек понимал, почему его любили остальные:
дурак, но за друга -- жизни не пожалел. Хорошо иметь такого друга,
по-настоящему хорошо -- к такому спиной повернуться не страшно. Арамис --
это да! Супер-пупер во всех отношениях, не ведающий преград! Гек ревниво
сравнивал качества Арамиса и Д`Артаньяна и переживал, если сравнение
оказывалось не в пользу Д`Артаньяна. Когда же Д`Артаньяну пришла пора
умирать -- Гек едва не плакал: сволочь Дюма, лучше бы он завалил Арамиса, а
Д`Артаньяна оставил бы в живых, ну что ему стоило...
Не умел автор и с хронологией обращаться: по одним данным две недели
прошло, а по другим -- месяца три. Но в целом романчик -- блеск!
Первый "запой" прошел и Гектор стал разборчивее; постепенно он перешел
к мемуарной литературе, к трудам древних, увлекся энциклопедическими
словарями. Но поделиться впечатлениями о прочитанном не представлялось
возможным с кем бы то ни было: книги и то, что в них написано, попросту
никого не интересовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111