оно истекает. Опять поднялся из глубин и мутной отравой разлился по
телу страх, притупившийся было в череде однообразных недель. Все зависело от
количества сырья, предназначенного к переработке: сколько его еще подвезут?
Ну да продержимся, бог даст! Гек улыбнулся про себя: он давно уже понял --
бога нет. Люди боятся смерти и надеются, что бог выручит их и и в обмен на
молитвы даст им бессмертие в какой угодно форме. А они молятся, чтобы на
халяву удовлетворить свои мечты и чаяния и улучшить условия загробного
существования... Если послушать -- кто , кому и для чего возносит молитвы,
то и выйдет, что Господь отзывчивее самой разношенной проститутки, коли без
разбору всем дает просимое. А если он просьб не удовлетворяет, или выполняет
с разбором, сам провидит правильный путь -- то какой смысл молиться? --
Услышит из сердца и воздаст по справедливости...
Гек вспомнил, как мальчишкой еще спросил у школьного патера, для чего
молиться надо по всем правилам и соблюдать обряды, и делать это в церкви? Он
к тому же искренне хотел понять, почему Господь, такой милосердный и
всемогущий, строго требует этого от чад своих, но не вразумляет иноверцев и
дикарей. Ведь дикари не виноваты, что дикими родились, а попадут в ад? Патер
ужасно рассердился, сообщил отцу, не поленился придти, что сын его погряз в
ереси и богохульстве, что тлетворное влияние улицы погубит неразумное
дитя... Отец спьяну подумал, что Гек попался на воровстве и заревел, что
сейчас же удавит гаденыша своими руками, но уразумев, наконец, в чем суть
дела, успокоился. Он выслушал, качая нечесаной головой, все, что священник
счел нужным сказать и даже попросил благословения по окончании проповеди, а
после его ухода жестоко избил Гека. Вот тогда-то к привычной обиде на отца
добавился в душе у восьмилетнего мальчугана первый протест против бога и
слуг его.
В десять лет, когда жизнь стала невыносимой, он попытался тайком
молиться сатане, но и из этого ничего не вышло. Прошло еще несколько лет,
прежде чем Гек окончательно забил болт на сверхъестественные силы, но он
помнил то время и стеснялся его, когда доводилось вспоминать. Видя. что
окружающие поголовно веруют -- кто во что, он никогда не спорил и не
проявлял свое мнение по данному вопросу, но для себя все решил -- навсегда.
... Спешить -- еще опаснее, чем ничего не делать. Гек положил еще две
недели на сборы. За это время ему удалось немного перестроить порядок начала
работы и подточить украденный скальпель. Липкой лентой, а ее много было, он
постепенно обернул рукоятку в несколько слоев; лезвие же и острие затачивал
о кирпичи в душе и в парашном углу -- по несколько секунд за сеанс, чтобы не
слышно было. Помог вентилятор в стене, который заменял кондиционер и гнал
воздух в помещение. Он шуршал и потрескивал довольно громко, заглушая
посторонние звуки.
Душ все принимали ежедневно и не по одному разу, так как жара стояла
дикая, а к звукам из-за ширмы коллеги Гека не очень то прислушивались -- им
хватало и запаха. К четвергу все было готово, но прошло еще двое суток,
прежде чем он решился. В субботу -- последний штрих -- щепотка героина. Он
сумел незаметно зачерпнуть порошок заранее приготовленным кулечком,
свернутым из такой же ленты, ее пришлось слепить в два слоя, клейкой
стороной друг к другу.
На следующий день, в воскресенье, сразу после завтрака, т.е. в час с
небольшим после полудня он отвалил прямо "от станка". Еще накануне он
страшно волновался. План вдруг стал казаться убогим и нереальным, узилище не
таким уж и мрачным, а соседи настороженными и подозрительными. Короче
говоря, Гек изрядно струхнул. И немудрено: одно дело, когда рядом кто-то
более опытный, вроде Варлака или Патрика, могущий подстраховать и исправить
промах, и совсем другое, когда вся тяжесть предстоящего ложится на тебя,
семнадцатилетнего... Ночью его били кошмары, он просыпался неоднократно и
напряженно прикидывал: не кричал ли он во сне, не разговаривал ли? Однако
"наутро", после побудки, внезапно ощутил в себе уверенность и желание
довести дело до конца. Он столько раз репетировал в мыслях предстоящее, что
когда пришла пора претворять задуманное в жизнь, он не только не испугался,
но и испытал нечто вроде облегчения, как если бы он долго мучился от жажды,
а теперь ее утоляет.
До конца завтрака день катился обычным своим распорядком, но зато после
него -- затрещал на неожиданном повороте и рассыпался навсегда. Дело было
так:
Гек уже давно обратил внимание, что проход к столику, где в ящике
лежали очередные респираторы, довольно узкий, а сам столик -- хлипкий и
низенький, типа журнального, У толстяка был отдельный стол и отдельный же
респиратор, Когда тот у своего стола закончил прилаживать намордник и
защитные очки, Гек, как обычно (эти две недели), вошел первым, наклонился
над респираторами и, как обычно, копаясь и выбирая один для себя,
отрепетированным движением зарядил изнутри фильтрующие устройства остальных
порциями героина. Надел свой и, поправляя его на ходу, подошел к
операционному столу. Вдруг он споткнулся и сбил склянку с реактивом прямо на
опиум, приготовленный к работе. Пытаясь задержать ее падение, он дернулся
вперед и сшиб табурет. Это маленькое происшествие привлекло внимание
остальных. Они все уже успели надеть респираторы и теперь бросились спасать
товар, которому, впрочем, ничего не угрожало: на опиум попали считанные
капли. Толстяк промычал что-то матерное в адрес Гека, поднял табурет и
работа началась. Буквально через какие-то секунды с парнями стало твориться,
на взгляд старшего, что-то неладное: они дергались, как ужаленные,
размахивали руками; Лао сдернул респиратор и тупо щурился на него, словно
пытаясь увидеть на нем причину своего ошалелого состояния. Задыхаясь
руганью, толстяк подошел к нему. Гек оказался сбоку. Он также с недоумением
взирал на дело своих рук, потом испуганно указал пальцем на второго:
"Смотри!"
Толстяк послушно развернулся. Гек моментально ткнул ему в спину,
напротив сердца, узкий и длинный скальпель, стараясь не слышать противного
хруста, всей тяжестью дослал его поглубже... Попридержав грузное тело,
осторожно положил его намордником вниз. Затем вытащил у него из-за пояса
кольт, практически без хлопот оглушил поочередно вконец окосевших парней,
сунул им в ноздри еще по порции героина. После этого Гек вновь склонился над
кучей мяса, еще минуту бывшей над ними хозяином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
телу страх, притупившийся было в череде однообразных недель. Все зависело от
количества сырья, предназначенного к переработке: сколько его еще подвезут?
Ну да продержимся, бог даст! Гек улыбнулся про себя: он давно уже понял --
бога нет. Люди боятся смерти и надеются, что бог выручит их и и в обмен на
молитвы даст им бессмертие в какой угодно форме. А они молятся, чтобы на
халяву удовлетворить свои мечты и чаяния и улучшить условия загробного
существования... Если послушать -- кто , кому и для чего возносит молитвы,
то и выйдет, что Господь отзывчивее самой разношенной проститутки, коли без
разбору всем дает просимое. А если он просьб не удовлетворяет, или выполняет
с разбором, сам провидит правильный путь -- то какой смысл молиться? --
Услышит из сердца и воздаст по справедливости...
Гек вспомнил, как мальчишкой еще спросил у школьного патера, для чего
молиться надо по всем правилам и соблюдать обряды, и делать это в церкви? Он
к тому же искренне хотел понять, почему Господь, такой милосердный и
всемогущий, строго требует этого от чад своих, но не вразумляет иноверцев и
дикарей. Ведь дикари не виноваты, что дикими родились, а попадут в ад? Патер
ужасно рассердился, сообщил отцу, не поленился придти, что сын его погряз в
ереси и богохульстве, что тлетворное влияние улицы погубит неразумное
дитя... Отец спьяну подумал, что Гек попался на воровстве и заревел, что
сейчас же удавит гаденыша своими руками, но уразумев, наконец, в чем суть
дела, успокоился. Он выслушал, качая нечесаной головой, все, что священник
счел нужным сказать и даже попросил благословения по окончании проповеди, а
после его ухода жестоко избил Гека. Вот тогда-то к привычной обиде на отца
добавился в душе у восьмилетнего мальчугана первый протест против бога и
слуг его.
В десять лет, когда жизнь стала невыносимой, он попытался тайком
молиться сатане, но и из этого ничего не вышло. Прошло еще несколько лет,
прежде чем Гек окончательно забил болт на сверхъестественные силы, но он
помнил то время и стеснялся его, когда доводилось вспоминать. Видя. что
окружающие поголовно веруют -- кто во что, он никогда не спорил и не
проявлял свое мнение по данному вопросу, но для себя все решил -- навсегда.
... Спешить -- еще опаснее, чем ничего не делать. Гек положил еще две
недели на сборы. За это время ему удалось немного перестроить порядок начала
работы и подточить украденный скальпель. Липкой лентой, а ее много было, он
постепенно обернул рукоятку в несколько слоев; лезвие же и острие затачивал
о кирпичи в душе и в парашном углу -- по несколько секунд за сеанс, чтобы не
слышно было. Помог вентилятор в стене, который заменял кондиционер и гнал
воздух в помещение. Он шуршал и потрескивал довольно громко, заглушая
посторонние звуки.
Душ все принимали ежедневно и не по одному разу, так как жара стояла
дикая, а к звукам из-за ширмы коллеги Гека не очень то прислушивались -- им
хватало и запаха. К четвергу все было готово, но прошло еще двое суток,
прежде чем он решился. В субботу -- последний штрих -- щепотка героина. Он
сумел незаметно зачерпнуть порошок заранее приготовленным кулечком,
свернутым из такой же ленты, ее пришлось слепить в два слоя, клейкой
стороной друг к другу.
На следующий день, в воскресенье, сразу после завтрака, т.е. в час с
небольшим после полудня он отвалил прямо "от станка". Еще накануне он
страшно волновался. План вдруг стал казаться убогим и нереальным, узилище не
таким уж и мрачным, а соседи настороженными и подозрительными. Короче
говоря, Гек изрядно струхнул. И немудрено: одно дело, когда рядом кто-то
более опытный, вроде Варлака или Патрика, могущий подстраховать и исправить
промах, и совсем другое, когда вся тяжесть предстоящего ложится на тебя,
семнадцатилетнего... Ночью его били кошмары, он просыпался неоднократно и
напряженно прикидывал: не кричал ли он во сне, не разговаривал ли? Однако
"наутро", после побудки, внезапно ощутил в себе уверенность и желание
довести дело до конца. Он столько раз репетировал в мыслях предстоящее, что
когда пришла пора претворять задуманное в жизнь, он не только не испугался,
но и испытал нечто вроде облегчения, как если бы он долго мучился от жажды,
а теперь ее утоляет.
До конца завтрака день катился обычным своим распорядком, но зато после
него -- затрещал на неожиданном повороте и рассыпался навсегда. Дело было
так:
Гек уже давно обратил внимание, что проход к столику, где в ящике
лежали очередные респираторы, довольно узкий, а сам столик -- хлипкий и
низенький, типа журнального, У толстяка был отдельный стол и отдельный же
респиратор, Когда тот у своего стола закончил прилаживать намордник и
защитные очки, Гек, как обычно (эти две недели), вошел первым, наклонился
над респираторами и, как обычно, копаясь и выбирая один для себя,
отрепетированным движением зарядил изнутри фильтрующие устройства остальных
порциями героина. Надел свой и, поправляя его на ходу, подошел к
операционному столу. Вдруг он споткнулся и сбил склянку с реактивом прямо на
опиум, приготовленный к работе. Пытаясь задержать ее падение, он дернулся
вперед и сшиб табурет. Это маленькое происшествие привлекло внимание
остальных. Они все уже успели надеть респираторы и теперь бросились спасать
товар, которому, впрочем, ничего не угрожало: на опиум попали считанные
капли. Толстяк промычал что-то матерное в адрес Гека, поднял табурет и
работа началась. Буквально через какие-то секунды с парнями стало твориться,
на взгляд старшего, что-то неладное: они дергались, как ужаленные,
размахивали руками; Лао сдернул респиратор и тупо щурился на него, словно
пытаясь увидеть на нем причину своего ошалелого состояния. Задыхаясь
руганью, толстяк подошел к нему. Гек оказался сбоку. Он также с недоумением
взирал на дело своих рук, потом испуганно указал пальцем на второго:
"Смотри!"
Толстяк послушно развернулся. Гек моментально ткнул ему в спину,
напротив сердца, узкий и длинный скальпель, стараясь не слышать противного
хруста, всей тяжестью дослал его поглубже... Попридержав грузное тело,
осторожно положил его намордником вниз. Затем вытащил у него из-за пояса
кольт, практически без хлопот оглушил поочередно вконец окосевших парней,
сунул им в ноздри еще по порции героина. После этого Гек вновь склонился над
кучей мяса, еще минуту бывшей над ними хозяином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111