-- Будьте здоровы, -- тотчас пожелал ему толстячок и засмеялся своему
невольному каламбуру-шутке.
-- Впрочем, извините, если что... Кто это у нас? Ага... Виктор Игхрофт.
Чильтан Калуф после идет... Вы верующий?
-- Католик.
-- Удачно. Вам предоставляется право исповедаться отцу Иосифу,
выпускнику иезуитской академии..., впрочем это неважно, важно то, что он
одной с вами веры. Хотите исповедаться э-э, на дорожку, так сказать?...
-- Пожалуй, -- согласился Суббота. Он рассудил, что небольшая отсрочка
поможет ему укрепиться духом перед неизбежным.
-- Ваше время -- десять минут. Святой отец, прошу вас, не перебирайте
этого лимита -- иначе мы ни в какие сроки не уложимся. Хорошо?
Отец Иосиф ничего не ответил и прошел в комнатку с прозрачной
пластмассовой перегородкой. Комнатка была два на два метра, с белыми
потолками и серым цементным полом. Стены ее были окрашены примерно пополам:
верхняя половина белой масляной краской, а нижняя -- серым цементом. Кроме
двух стульев в комнате больше ничего и не было.
-- Сколько лет вам, сын мой?
-- В июне бу... Ровесник века я.
-- Что ж, вы немало прожили и сумеете по-христиански встретить свой
последний час. Я слушаю вас, сын мой. Поверьте господу то что у вас на
сердце. Господь милостив.
-- Он что, вышак мне отменит?
-- Сын мой, я понимаю ваше... ваш страх и отчаяние... Но не стоит
богохульствовать в этой миг, данный человеку для покаяния и очищения. Все мы
рано или поздно предстанем пред Господом нашим. Покаяние облегчает сердца и
очищает души перед Господом. Покайтесь, я слушаю вас.
-- Святой отец, -- вздохнул Суббота, -- я верую в Господа нашего и
готов повторять за вами слова молитвы, но каяться -- не буду. Десять минут
-- слишком мало, чтобы я мог перечислить все мои грехи со времени предыдущей
исповеди, которая случилась, наверное, еще до рождения вашей матушки . Кроме
того, я не уверен, что никто из псов не подслушает мои слова. Господь же не
останется в неведении относительно моих грехов. И за них я отвечу перед
Господом, как всегда отвечал за свои поступки.
-- Вами движут греховные помыслы и гордыня -- суть дитя сатаны --
вкладывает сии слова в уста ваши. Вы на пороге вечности, так опомнитесь же,
сын мой, умоляю вас, я сумею продлить время нашей исповеди в разумных
пределах, не отказывайтесь от покаяния. Неизреченно милосердие Божие, не
отталкивайте же его! Снимите груз с вашего сердца и с вашей души, сын мой во
Христе.
-- Я и не отталкиваю. Просто я думаю, что недостоин Его милости, по
крайней мере -- не могу просить о ней вслух. Да и... нечем мне каяться.
-- Не в чем? -- У священника округлились глаза и юный лоб собрался
морщинами.
-- Нечем. Да. Благодарю вас, святой отец, что вы поддержали меня в
последнюю минуту, но мне пора... Дайте мне ваше благословение, или что там
полагается...
Последние слова у Субботы вышли грубоватыми, он сам почувствовал это,
но от волнения не смог найти нужных вовремя, а исправлять -- поздно было
уже. Священник замер, словно не слыша, и трясущимися губами творил молитву,
слезы стояли в его глазах -- он был еще слишком молод, чтобы встречать чужую
насильственную смерть с философским смирением.
-- Порядок? -- добродушно осведомился у Субботы толстячок. -- Рад за
вас, вовремя и без соплей. Вас ждет рюмка водки -- на посошок, так сказать,
ну и сигаретка.
-- Не пью и не курю, бросил. -- Суббота заметил на столе брезентовый
мешок, видимо предназначенный для его головы, и в свою очередь обратился к
толстенькому распорядителю:
-- Говорят, тут еще спрашивают про последнее желание...
-- Врут, уверяю вас, врут. Легенды уголовного мира, так сказать. Рюмка
и сигарета, помимо молитвы, вот и все наши привилегии для казнимого. Ну, вы
человек пожилой, рассудительный, не истерик, можем пару рюмок налить,
хотите? От чистого сердца, так сказать?
-- Благодарствую, я не пью. Нет так нет, я просто хотел попросить,
чтобы мне мешок на голову не надевали.
Толстячок задумался, пожевал губами.
-- Невозможно, извините. Рабочая группа, исполнительная, так сказать,
не должна видеть вашего лица. Таков порядок. Не нами заведено -- не нам его
отменять. И рот мы обязаны вам будем закрыть, чтобы они не слышали вашего
голоса.
-- А вы бы дырку для глаза в мешке проковыряли, -- нашелся Суббота, --
или мешок у вас многоразовый?
-- Обижаете, -- рассмеялся толстячок. До этого наши кастеляны-экономы
еще не дошли. Мешок списывается вместе с пользователем. Хорошо, сделаем. Но
для рта дырок не будет, дышите носом. Даже если насморк -- придется
потерпеть... Прошу сюда...
Священник, опустив глаза долу, ушел, беспрестанно шепча молитвы, врач
забрался в освободившуюся комнатку и уселся на стул. Двое конвоиров подвели
и прислонили Субботу спиной к столбу.
Распорядитель начал с того, что связал Субботе руки в локтях, заведя их
назад, за столб. Потом связал ноги в лодыжках. Потом настроил по размеру и
защелкнул на ключ оба металлических обруча.
-- Не беспокоит, нет?
-- Нормально, -- ответил Суббота поглядывая на мешок.
-- Сейчас, сейчас, -- перехватил его взгляд толстячок, -- только
наложим повязочку на кляп...
Он знаком попросил Субботу открыть рот, вставил небольшой кляп,
прикрепил сверху повязку, заведя концы ее на затылок, и принялся за мешок.
Он примерился взглядом и стал проковыривать перочинным ножом, но не одну
дырку, а две, -- видимо машинально, не учитывая, что Суббота одноглаз и
вторая дырка -- лишняя ему. Но в процессе работы, он все же сообразил это, к
собственной радости. Перочинный нож был слишком узок и хотя толстячок
энергично шерудил им, поворачивая вдоль оси, дырка все еще была слишком
мала, так что он даже вспотел, ее расширяя. Наконец все было готово.
Распорядитель надел на Субботу мешок, расправил ткань так, чтобы видно было
блестевший в дырке глаз, отпустил конвой и заметил:
-- Должен признаться, что ваша просьба из разряда неординарных, обычно
все налегают на зеленого змия. Вы будете смеяться, но некоторые еще просятся
в туалет. Из тех, кто сохраняет рассудок к этому моменту. Не желаете,
кстати, в порядке гигиены? Я и руку развяжу и горшок принесу. Чем-то вы мне,
так сказать, симпатичны...
Суббота отрицательно качнул головой, стараясь, чтобы дырка не сбилась
со своего места напротив глаза.
-- Ну, как говорится, дело ваше...
Толстячок отошел в сторону, к правой стене, если смотреть от входной
двери: там оказалась еще одна маленькая дверь ведущая в чуланчик того же
размера, что и "исповедальня".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111