И если ничего специально
плохого от него не изойдет -- в течение полугода -- он должен быть жив и
здоров и он будет у тебя учиться. Ты понял?
-- Не очень.
-- Повторяю, специально для дебилов: я отдаю его тебе в ученики, в
подручные, если угодно, на полгода. Посмотрим, на что он способен, а
главное, на что ты способен, как педагог. Это тебе не ребят избивать почем
зря.
-- Да ты же сам мне велел Мазилу пропесочить -- час назад!
-- Это другое дело, это ему на пользу будет. а здесь воспитание
подрастающего поколения. Глядишь -- и ты с пьянками завяжешь, несолидно
воспитателю под заборами валяться.
-- Джеймс, не свисти. Когда это я под заборами валялся?... Ну скажи
толком: зачем мне этот мальчишка?
-- Пригодится, я сказал. Баста... Стоп... Точно, Франк приехал. Патрик,
ты мне сегодня не нужен больше, двигай домой. Завтра тоже, так что занимайся
своими проблемами. В случае чего -- Герман на делах, а я отдыхаю.
Франк был хорошим и надежным партнером Дяде Джеймсу и незаменимым
товарищем, когда дело касалось жеребячьих утех с лучшими телками Бабилона.
Сегодня вечером Франк обещал познакомить Дядю Джеймса с белокурой пухлогубой
манекенщицей, длинноногой, почти с него ростом, (ну, не почти, но метр
восемьдесят шесть в ней было) в пленительном для Джеймса стиле вамп.
Патрик редко водил машину -- считал, что она отвлекает от наблюдения за
оперативной ситуацией. Вот и сейчас -- он не стал пользоваться услугами
охраны Дяди Джеймса, а просто взял такси. Утром он планировал, что на ночь
заедет к мамочке Марго, но теперь передумал и поехал домой, на Восьмую
Президентскую, дом десять, хотелось поразмыслить, а еще лучше -- напиться в
дым от расстройства. Так он и сделал. И всю неделю, дома, завивал он горе
веревочкой, изредка делая вылазки за виски и едой в ближайший магазинчик.
Дядя Джеймс знал за Патриком эту слабость: трижды или четырежды в год
тот пускался в недельный загул, игнорируя дела любой важности. Дядя Джеймс
относил это на распущенность и странности характера Патрика, не предполагая,
что это всего лишь одна из разновидностей алкоголизма. Сам Дядя Джеймс любил
глотнуть иной раз пивка, предпочитая всем сортам "Будвайзер", не чурался и
чего покрепче, но ему и в голову не могло прийти выпить в ущерб делу, или
просто перебрать норму. А уж что такое утреннее похмелье и головная боль --
знать он этого не знал, ни в молодости, ни сейчас. Но в свои сорок три года
он многое повидал, многое научился принимать таким, какое оно есть. Есть
люди жадные, есть и глупые. Есть трусливые, пьющие, неграмотные, глухие,
вороватые и недалекие -- разные. Приходится жить среди них и
приспосабливаться. Если среди помощников и работников выискивать сплошь
Архимедов и святых -- можно всю жизнь прожить вожаком-одиночкой. Да, вот --
некем будет руководить. Вместе с прожитыми годами накапливая мудрость, Дядя
Джеймс открыл для себя, что в работе с людьми можно с успехом опираться не
только на человеческие достоинства, но и на пороки с недостатками. И еще
лучше получается, поскольку человеческого материала, годного к эксплуатации,
становится резко больше. Сколько лет первому такому открытию? Кто знает, но
явно: будь оно предметным, овеществленным, изучали бы его уж если не
палеонтологи, то археологи, точно.
Дело прошлое -- Дядя Джеймс подобрал Патрика в прямом смысле слова в
канаве, куда тот свалился пьяный и вдобавок больной. " Сорок с лишним
градусов у него в желудке и почти столько же подмышкой" -- вспоминал иногда
он. Случилось так, что ему срочно понадобился квалифицированный исполнитель,
чтобы убить одного борова из северо-западного района, а сделать это
совершенно посторонними руками, поскольку предполагаемая жертва был из
отколовшихся своих. И покойный Шиш-Быш, опытный в подобных вопросах мужчина,
посоветовал ему обратиться к некоему ирландцу, промышляющему такими делами.
Тот ирландец, по смутным слухам, родился и вырос в Северной Ирландии, но не
поладил с властями, поскольку входил в какую-то политическую то ли банду, то
ли армию. Скрывался он и в Гонконге и в Штатах, но лет восемь тому назад
осел здесь, благо отсюда не выдают Ее Величеству беглых преступников. Где он
набрался опыта и умения -- никто не знал, но действовал он хорошо, все
заказчики это признавали. Другое дело, что он ничего не понимал в бизнесе и
заказчики обманывали его как хотели, платя гроши за редкий и очень дорогой
товар -- его умение убивать из трудных положений. Дядя Джеймс поехал
нанимать ирландца и, увидев бесчувственное тело, узнал его по описанию.
Убедившись в том, что рыжий не убит, а только пьян в стельку, Дядя Джеймс
взвалил его на плечо(заказывать, естественно, он ехал один, в моторе взятом
напрокат), забросил на заднее сидение и привез домой. Поначалу-то он поехал
в контору, тогда еще на Смоляной улице, но почувствовал жар, исходящий от
ирландца и не раздумывая повернул домой. Врач из кареты скорой помощи
подтвердил воспаление легких, вкатил, спящему, укол, пообещал приехать
завтра, когда "ваш родственник очухается".
Вместе с беспамятством закончился и запой, а Дудю озарила идея!
Убийство того борова он отложил на потом, перед Патриком -- рыжего звали
Патриком -- прикинулся, будто знать не знает, кто он такой и чем занимается,
просто жалко стало погибающего в луже человека. Так они познакомились. Дядя
Джеймс, как более старший и преуспевающий и крутой по характеру, тотчас
захватил лидерство в этом знакомстве. А Патрик был удивлен душевным
поступком Джеймса и признателен ему за это. Патрик почти никого не знал в
Бабилоне и страдал от бесконечного одиночества, хотя по характеру вовсе не
был компанейским парнем. Дядя Джеймс оказался первым за очень долгие годы,
кто отнесся к Патрику по-человечески и бескорыстно и он стал единственным,
кому Патрик внутренне присягнул на верность. Род занятий обоих очень быстро
стал им взаимно известен и Патрик принял предложения Джеймса, который уже
тогда, в шестьдесят пятом, примеривался к титулу гангстерского дядьки.
Патрик плюнул на все сторонние заказы, выполнял только указания Джеймса,
деньги получал регулярно и помногу, в сравнении с прежними заработками. А
Джеймс, видя, что тот не наглеет, никогда не экономил на трезвом Патрике,
хотя и штрафовал его за пьянки. Да что толку штрафовать -- сегодня отнял, а
завтра опять заплатил. Поначалу Патрик стал при Джеймсе вроде как
телохранителем, потом перерос в адъютанта. Дядя Джеймс захотел было
назначить Патрика повыше -- поставить во главе одной из команд, но Патрик не
мог и не умел шевелить мозгами почти ни в чем, кроме костоломно-мокрушечного
искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
плохого от него не изойдет -- в течение полугода -- он должен быть жив и
здоров и он будет у тебя учиться. Ты понял?
-- Не очень.
-- Повторяю, специально для дебилов: я отдаю его тебе в ученики, в
подручные, если угодно, на полгода. Посмотрим, на что он способен, а
главное, на что ты способен, как педагог. Это тебе не ребят избивать почем
зря.
-- Да ты же сам мне велел Мазилу пропесочить -- час назад!
-- Это другое дело, это ему на пользу будет. а здесь воспитание
подрастающего поколения. Глядишь -- и ты с пьянками завяжешь, несолидно
воспитателю под заборами валяться.
-- Джеймс, не свисти. Когда это я под заборами валялся?... Ну скажи
толком: зачем мне этот мальчишка?
-- Пригодится, я сказал. Баста... Стоп... Точно, Франк приехал. Патрик,
ты мне сегодня не нужен больше, двигай домой. Завтра тоже, так что занимайся
своими проблемами. В случае чего -- Герман на делах, а я отдыхаю.
Франк был хорошим и надежным партнером Дяде Джеймсу и незаменимым
товарищем, когда дело касалось жеребячьих утех с лучшими телками Бабилона.
Сегодня вечером Франк обещал познакомить Дядю Джеймса с белокурой пухлогубой
манекенщицей, длинноногой, почти с него ростом, (ну, не почти, но метр
восемьдесят шесть в ней было) в пленительном для Джеймса стиле вамп.
Патрик редко водил машину -- считал, что она отвлекает от наблюдения за
оперативной ситуацией. Вот и сейчас -- он не стал пользоваться услугами
охраны Дяди Джеймса, а просто взял такси. Утром он планировал, что на ночь
заедет к мамочке Марго, но теперь передумал и поехал домой, на Восьмую
Президентскую, дом десять, хотелось поразмыслить, а еще лучше -- напиться в
дым от расстройства. Так он и сделал. И всю неделю, дома, завивал он горе
веревочкой, изредка делая вылазки за виски и едой в ближайший магазинчик.
Дядя Джеймс знал за Патриком эту слабость: трижды или четырежды в год
тот пускался в недельный загул, игнорируя дела любой важности. Дядя Джеймс
относил это на распущенность и странности характера Патрика, не предполагая,
что это всего лишь одна из разновидностей алкоголизма. Сам Дядя Джеймс любил
глотнуть иной раз пивка, предпочитая всем сортам "Будвайзер", не чурался и
чего покрепче, но ему и в голову не могло прийти выпить в ущерб делу, или
просто перебрать норму. А уж что такое утреннее похмелье и головная боль --
знать он этого не знал, ни в молодости, ни сейчас. Но в свои сорок три года
он многое повидал, многое научился принимать таким, какое оно есть. Есть
люди жадные, есть и глупые. Есть трусливые, пьющие, неграмотные, глухие,
вороватые и недалекие -- разные. Приходится жить среди них и
приспосабливаться. Если среди помощников и работников выискивать сплошь
Архимедов и святых -- можно всю жизнь прожить вожаком-одиночкой. Да, вот --
некем будет руководить. Вместе с прожитыми годами накапливая мудрость, Дядя
Джеймс открыл для себя, что в работе с людьми можно с успехом опираться не
только на человеческие достоинства, но и на пороки с недостатками. И еще
лучше получается, поскольку человеческого материала, годного к эксплуатации,
становится резко больше. Сколько лет первому такому открытию? Кто знает, но
явно: будь оно предметным, овеществленным, изучали бы его уж если не
палеонтологи, то археологи, точно.
Дело прошлое -- Дядя Джеймс подобрал Патрика в прямом смысле слова в
канаве, куда тот свалился пьяный и вдобавок больной. " Сорок с лишним
градусов у него в желудке и почти столько же подмышкой" -- вспоминал иногда
он. Случилось так, что ему срочно понадобился квалифицированный исполнитель,
чтобы убить одного борова из северо-западного района, а сделать это
совершенно посторонними руками, поскольку предполагаемая жертва был из
отколовшихся своих. И покойный Шиш-Быш, опытный в подобных вопросах мужчина,
посоветовал ему обратиться к некоему ирландцу, промышляющему такими делами.
Тот ирландец, по смутным слухам, родился и вырос в Северной Ирландии, но не
поладил с властями, поскольку входил в какую-то политическую то ли банду, то
ли армию. Скрывался он и в Гонконге и в Штатах, но лет восемь тому назад
осел здесь, благо отсюда не выдают Ее Величеству беглых преступников. Где он
набрался опыта и умения -- никто не знал, но действовал он хорошо, все
заказчики это признавали. Другое дело, что он ничего не понимал в бизнесе и
заказчики обманывали его как хотели, платя гроши за редкий и очень дорогой
товар -- его умение убивать из трудных положений. Дядя Джеймс поехал
нанимать ирландца и, увидев бесчувственное тело, узнал его по описанию.
Убедившись в том, что рыжий не убит, а только пьян в стельку, Дядя Джеймс
взвалил его на плечо(заказывать, естественно, он ехал один, в моторе взятом
напрокат), забросил на заднее сидение и привез домой. Поначалу-то он поехал
в контору, тогда еще на Смоляной улице, но почувствовал жар, исходящий от
ирландца и не раздумывая повернул домой. Врач из кареты скорой помощи
подтвердил воспаление легких, вкатил, спящему, укол, пообещал приехать
завтра, когда "ваш родственник очухается".
Вместе с беспамятством закончился и запой, а Дудю озарила идея!
Убийство того борова он отложил на потом, перед Патриком -- рыжего звали
Патриком -- прикинулся, будто знать не знает, кто он такой и чем занимается,
просто жалко стало погибающего в луже человека. Так они познакомились. Дядя
Джеймс, как более старший и преуспевающий и крутой по характеру, тотчас
захватил лидерство в этом знакомстве. А Патрик был удивлен душевным
поступком Джеймса и признателен ему за это. Патрик почти никого не знал в
Бабилоне и страдал от бесконечного одиночества, хотя по характеру вовсе не
был компанейским парнем. Дядя Джеймс оказался первым за очень долгие годы,
кто отнесся к Патрику по-человечески и бескорыстно и он стал единственным,
кому Патрик внутренне присягнул на верность. Род занятий обоих очень быстро
стал им взаимно известен и Патрик принял предложения Джеймса, который уже
тогда, в шестьдесят пятом, примеривался к титулу гангстерского дядьки.
Патрик плюнул на все сторонние заказы, выполнял только указания Джеймса,
деньги получал регулярно и помногу, в сравнении с прежними заработками. А
Джеймс, видя, что тот не наглеет, никогда не экономил на трезвом Патрике,
хотя и штрафовал его за пьянки. Да что толку штрафовать -- сегодня отнял, а
завтра опять заплатил. Поначалу Патрик стал при Джеймсе вроде как
телохранителем, потом перерос в адъютанта. Дядя Джеймс захотел было
назначить Патрика повыше -- поставить во главе одной из команд, но Патрик не
мог и не умел шевелить мозгами почти ни в чем, кроме костоломно-мокрушечного
искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111