Вся зона была наполнена пьяными
криками, звоном битого стекла и визгом выдираемых гвоздей. Тут и там
мелькали тени, окликавшие друг друга по кличкам и именам. Прожектора
пробивали тьму только вдоль ограды, внутреннее освещение зоны было выведено
из строя градом камней еще загодя, днем. Гек стоял на шухере, а Карзубый
побренькал металлом, видимо ключами, вскрыл трансформаторную будку и
скользнул туда. Через пару минут так же тихо выскользнул оттуда, закрыл
дверь, опять затренькал, отряхнулся и подскочил к Геку:
-- Все тихо?
-- Да. Никого и ничего. А у тебя?
-- На месте. Там, за распределительным щитом проходит швеллер, с понтом
дела -- вмурованный в кладку. Но кусок вынимается, там общак. Восемьдесят
ровно, усек?
-- Да. На фига ты мне рассказываешь? Вдруг пропадет, а мне отвечать не
за свое?
-- Надо, Малек. Завтра-послезавтра капец нашей анархии, многие поднимут
новый срок. Меня в первую очередь повяжут..., а может и пронесет... Но
кто-нибудь из нас да останется. За то, что никого не спросясь -- тебя
посвятил, я оправдаюсь. Идем, я тоже что-то жрать восхотел...
Еще сутки их никто не трогал, все официальные лица ждали ответственных
распоряжений из Бабилона. Но и там не больно-то горели желанием отдавать
самостоятельные приказы, чреватые жертвами среди детей (так этих сучьих
выкидышей величают поганые писаки из правительственных газетенок, поработали
бы они с ними, глядишь -- иначе запели бы).
Наутро, в шестом часу, спец команда легко и без особого шума
восстановила власть официальных структур над всей территорией зоны No58,
дополнительного режима содержания. Повстанцы сдались легко: казалось, они
сделали важное для себя дело -- побуйствовали, разрядились и остальное
теперь мало их интересовало. Ущерб от бунта получился очень большим, по
крайней мере втрое большим истинного. Администрация зоны пользовалась
удобным моментом и списывала свои прошлые и будущие грехи. Якобы в пыль и
золу уничтоженное зонно-производственное имущество вывозилось грузовиками...
Карзубый раскрутился на четыре с половиной реальных года: за
организацию массовых беспорядков,... предварительный сговор..., угроза жизни
и здоровью..., угроза общественной безопасности..., принудительное
вовлечение в противоправную... -- чего только не было в прокурорской речи
(Прокурор -- шурин брата хозяина зоны)! Алтын (из нетаков) ничего не
получил, поскольку в это время был этапирован в Иневию на переследствие. Все
остальные нетаки и почти четверть пацанов и бывших активистов подняли
"добавку" в этом диапазоне, от нуля до девяти (четырех с половиной). Гек
получил добавочный год и шесть месяцев. К моменту выхода на свободу ему
должно было исполниться почти шестнадцать лет, из которых треть, и даже
больше, приходилась на отбывание в местах лишения свободы. Нельзя сказать,
что он равнодушно отнесся к новому сроку, но внешне никак не проявил
огорчения. Слишком долго для ребенка он уже отсидел, а потому и воспринимал
тюремные реалии обыденно, они ведь для него и стали обыденностью.
Но усилия "лучших умов" зоны не пропали зря. Около четырех десятков
доверенных лиц (из полутора тысяч осужденных) дружно, аргументировано и
согласованно дудели на следствии о своем зонном начальстве, как об истинных
провокаторах мятежа. Карзубым были посланы "язычки" на взросляк, там люди
опытные через своих адвокатов сумели запустить компроматы и доносы в газеты
и столичные коридоры власти. И если в одних кабинетах сигналы тихо ложились
под сукно, то обитатели других, получив аналогичные материалы, поднимали
заинтересованный шум -- там, как и везде, существовали конфликты
разнонаправленных интересов, шла битва за место под административным
солнцем.
Господин Председатель нечасто вникал в горы докладного мусора на своем
рабочем столе, но газеты читал. То, что он там прочел, напомнило ему о
далекой южно-центральной детской зоне, где он побывал недавно, и где
нечистоплотные начальники были видны ему насквозь с первого взгляда. Теперь
они опозорили ведомство, страну и президента на весь мир... И на него
бросили тень. Да-да, это его личная вина, что он слишком доверяет людям,
слишком снисходителен к их проступкам, которые от безнаказанности
перерождаются в преступления...
Началось другое следствие, направленное против администрации зоны и
курируемое лично господином Председателем. Ну тут уж трудность ретивым
следователям была одна: объем обрабатываемого дела, который стремительно
разбухал во многие десятки томов уголовного дела, а завершить его и
представить на суд и услышать приговор -- господин Председатель выделил на
все-про-все два жалких месяца. Но все, включая старательных судей и
дисциплинированных присяжных, четко уложились в определенные рамки.
Хозяин получил 9 лет, растлитель 8, режик 6 (а наворовал больше всех).
Кум получил три года -- все-таки сигнализировал о проступках, да и ведомство
более крутое, заступилось за своего...
С другой стороны "четвертый спец" -- "жесткая" взрослая зона стала
свидетельницей небывалого триумфа Энди Моола -- Карзубого: за ум, смелость и
иные многочисленные заслуги Карзубый был вознесен в "золотую" пробу. Отныне
он, восемнадцатилетний паренек, в пределах мест заключения обретал
"столбовое дворянство", имел право и власть пользоваться всеми привилегиями,
которые только могут быть предоставлены аристократу-сидельцу. Но и
ответственность на него ложилась немалая и жизнь становилась намного короче
и опаснее, чем у большинства окружающих сидельцев. Когда шпаненок из
подворотни мечтает о золотых зубах и "атомных" наколках, он видит за всем
этим романтику и крутизну, а как же: все тебя боятся и хвостами пол метут, а
ты можешь любую телку взять и никто не пикнет... И песни у них такие
классные... При этом шпанята уличные пока еще не задумываются над тем
простым фактом, что никто их, урок этих, не любит -- ни на воле, ни в
тюрьме. Да и за что их любить, если они живут брюхом, как и другие животные,
за счет тех, кто не может им дать отпор, тех, кто слабее. Да, урки многим
внушают страх, но и сами живут в вечном страхе перед законом, самосудом,
правокачкой, слабосильной старостью, туберкулезом, чужой пробой, трамбовкой
и миллионом других вещей, сокращающих жизнь и здоровье романтиков карманной
и иной урочьей тяги...
Тут бы и забыть господину Председателю о недоразумении, но оговорился
он на одном из совещаний и дали ему справку не о сроках для "служащих", а о
сроках для "бунтарей".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111