Панамон в
изнеможении прислонился к большому клену, усталый юноша устроился напротив
него, удобно усевшись на маленький, поросший травой бугорок, рассеянно
глядя на вершины деревьев и глубоко вдыхая лесной воздух. День подходил к
концу, солнце быстро клонилось к горизонту, и близящийся вечер раскрашивал
небо на западе пурпурными и темно-синими полосами. До наступления темноты
оставалось меньше часа, а ночь поможет им скрыться от врагов. Шеа горячо
желал вновь встретиться с товарищами, вспоминая мудрое руководство и
огромную мистическую мощь Алланона, отвагу его спутников: Балинора,
Генделя, Дарина, Даэля и пылкого Мениона Лиха. Больше всего он мечтал
снова увидеть Флика - Флика с его неколебимой, безрассудной верой и
преданностью. Панамон Крил был хорошим союзником, но их связывало
немногое. Вор достаточно прожил на свете, пользуясь своим умом и
хитростью, чтобы понять, что для него значат такие понятия, как честность
и правда. А кем был на самом деле Кельцет, загадочный даже для Панамона?
- Панамон, ты говорил, что собираешься объяснить мне все насчет
Кельцета, - вполголоса заметил Шеа. Откуда его знает Носитель Черепа.
Какое-то время в воздухе висела тишина, и Шеа даже приподнялся, чтобы
проверить, слышал ли Панамон его слова. Тот молча смотрел на него.
- Носитель Черепа? Похоже, ты много больше моего знаешь обо всей этой
истории. Это ты расскажи мне о моем старом спутнике, Шеа.
- Ты ведь не сказал мне правды, когда спас меня от карликов, верно? -
спросил его Шеа. - Его не изгнали из родной деревни. И он никого там не
убил. Так?
Панамон весело рассмеялся и пригладил железным шипом встопорщенные
усики.
- Может быть, и так. А может быть, все это и в самом деле с ним
случилось. Я не знаю. Мне всегда казалось, что раз он связался с таким,
как я, то с ним наверняка должно было случиться что-то подобное. Он не
вор; я не знаю, кто он такой. Но он мой друг - это точно. Я не лгал, когда
говорил тебе это.
- Откуда он родом? - немного помедлив, спросил Шеа.
- Я встретил его к северу от этих мест, пару месяцев назад. Он шел от
Чарнальских гор, израненный, слабый, еле живой. Не знаю, что там с ним
приключилось. Он сам никогда не рассказывал, а я не спрашивал. У него есть
такое же право держать свое прошлое при себе, как и у меня. Я несколько
недель ухаживал за ним. Я немного знаю язык жестов, а он понимал его, так
что мы могли кое-как общаться. Жестами он и сказал мне свое имя. Мы
немного узнали друг о друге - но совсем немного. Когда он выздоровел, я
предложил ему идти со мной, и он согласился. Мы неплохо уживаемся, знаешь
ли. Жаль только, что он не настоящий вор.
При этих словах Шеа покачал головой и тихо усмехнулся. Панамон Крил
все-таки никогда не изменится. Он не знал и не понимал другой жизни, и не
хотел ее понимать. Он одобрял только тех людей, кто поворачивался к
окружающему миру спиной и силой брал все, что хотел. Однако дружба
оставалась священным понятием даже для вора, и с ней он считался серьезно.
Даже Шеа начинал испытывать странные дружеские чувства к переменчивому
Панамону Крилу, что казалось невероятным, ибо их характеры и взгляды на
жизнь были совершенно противоположны. Однако каждый из них понимал чувства
другого, хотя и не находил их причину разумной, а кроме того, их сближал
опыт сражения с общим врагом. Возможно, этого было достаточно для дружбы.
- Откуда же существо Черепа могло его знать? - настаивал Шеа.
Панамон недоуменно пожал плечами, показывая этим, что не знает ответа
и не стремится его узнать. Юноша заподозрил, что в последнем тот слегка
кривит душой и вовсе не отказался бы узнать секрет таинственного появления
Кельцета двумя месяцами ранее. Его загадочное прошлое как-то было связано
с тем, что Носитель Черепа неожиданно узнал громадного тролля. В его
жестоких глазах тогда на секунду промелькнул страх, и Шеа с трудом мог
вообразить, каким образом смертный мог напугать это всесильное существо.
Панамон также заметил страх в глазах Носителя Черепа, и наверняка задавал
себе тот же вопрос.
Когда Кельцет вернулся, солнце уже садилось, и его последние тусклые
лучи уже почти не освещали темный лес. Тролль тщательно уничтожил все
следы их пребывания на поле битвы, оставив множество ложных следов, чтобы
сбить с толку любого, кто попытался бы следить за ними. Панамон ощутил
достаточно сил, чтобы продолжать путь самостоятельно, но все же настаивал,
чтобы Кельцет поддерживал его, пока они не доберутся до места, подходящего
для ночлега, потому что темнело слишком быстро и идти по лесу становилось
трудно. Но Шеа была возложена миссия вести на веревке присмиревшего Орл
Фейна, чего он лично не одобрял, но согласился беспрекословно. Панамон еще
раз попытался избавиться от потертого мешка и его содержимого, но лишить
Орл Фейна его сокровищ оказалось не так легко. Он немедленно поднял
протестующий визг, и тогда вор предложил завязать ему рот, что и было
исполнено, так что теперь несчастный карлик мог издавать только невнятные
стоны. Но когда они собрались двинуться через лес, пленник в отчаянии
бросился на землю и отказался вставать, несмотря на жестокие пинки
окончательно вышедшего из себя вора. Конечно, Кельцет легко мог бы нести
карлика на руках и при этом еще поддерживать Панамона, но это был не самый
простой выход из положения. Бормоча ужасные угрозы в адрес визжащего
карлика, вор наконец велел Кельцету подобрать брошенный мешок, и они
начали свой путь вчетвером по мрачному лесу.
Когда стало настолько темно, что трудно было определить, в каком
направлении они движутся, Панамон объявил привал на небольшой полянке
среди громадных дубов, чьи сплетающиеся ветви образовывали над головой
ажурный полог. Орл Фейн был привязан к одному из высоких дубов, а
остальные трое путников принялись разводить костер и готовить ужин. Через
некоторое время им пришлось ненадолго освободить Орл Фейна, чтобы
покормить его. Хотя Панамон и не знал точно, где они находятся, он
чувствовал себя здесь в безопасности и решился развести костер, будучи
почти уверен, что ночью их никто не побеспокоит. Вероятно, его спокойствие
заметно пострадало бы, если бы он знал об опасностях лесной чащи,
окружающей мрачные скалы Паранора. В этот момент они находились в глубине
дубравы, с востока примыкающей к опасному лесу, кольцом обступившему
Паранор. В той части леса, где они разбили свой лагерь, прислужники
Повелителя Колдунов появлялись лишь изредка, и нежелательная встреча с
врагами была маловероятна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
изнеможении прислонился к большому клену, усталый юноша устроился напротив
него, удобно усевшись на маленький, поросший травой бугорок, рассеянно
глядя на вершины деревьев и глубоко вдыхая лесной воздух. День подходил к
концу, солнце быстро клонилось к горизонту, и близящийся вечер раскрашивал
небо на западе пурпурными и темно-синими полосами. До наступления темноты
оставалось меньше часа, а ночь поможет им скрыться от врагов. Шеа горячо
желал вновь встретиться с товарищами, вспоминая мудрое руководство и
огромную мистическую мощь Алланона, отвагу его спутников: Балинора,
Генделя, Дарина, Даэля и пылкого Мениона Лиха. Больше всего он мечтал
снова увидеть Флика - Флика с его неколебимой, безрассудной верой и
преданностью. Панамон Крил был хорошим союзником, но их связывало
немногое. Вор достаточно прожил на свете, пользуясь своим умом и
хитростью, чтобы понять, что для него значат такие понятия, как честность
и правда. А кем был на самом деле Кельцет, загадочный даже для Панамона?
- Панамон, ты говорил, что собираешься объяснить мне все насчет
Кельцета, - вполголоса заметил Шеа. Откуда его знает Носитель Черепа.
Какое-то время в воздухе висела тишина, и Шеа даже приподнялся, чтобы
проверить, слышал ли Панамон его слова. Тот молча смотрел на него.
- Носитель Черепа? Похоже, ты много больше моего знаешь обо всей этой
истории. Это ты расскажи мне о моем старом спутнике, Шеа.
- Ты ведь не сказал мне правды, когда спас меня от карликов, верно? -
спросил его Шеа. - Его не изгнали из родной деревни. И он никого там не
убил. Так?
Панамон весело рассмеялся и пригладил железным шипом встопорщенные
усики.
- Может быть, и так. А может быть, все это и в самом деле с ним
случилось. Я не знаю. Мне всегда казалось, что раз он связался с таким,
как я, то с ним наверняка должно было случиться что-то подобное. Он не
вор; я не знаю, кто он такой. Но он мой друг - это точно. Я не лгал, когда
говорил тебе это.
- Откуда он родом? - немного помедлив, спросил Шеа.
- Я встретил его к северу от этих мест, пару месяцев назад. Он шел от
Чарнальских гор, израненный, слабый, еле живой. Не знаю, что там с ним
приключилось. Он сам никогда не рассказывал, а я не спрашивал. У него есть
такое же право держать свое прошлое при себе, как и у меня. Я несколько
недель ухаживал за ним. Я немного знаю язык жестов, а он понимал его, так
что мы могли кое-как общаться. Жестами он и сказал мне свое имя. Мы
немного узнали друг о друге - но совсем немного. Когда он выздоровел, я
предложил ему идти со мной, и он согласился. Мы неплохо уживаемся, знаешь
ли. Жаль только, что он не настоящий вор.
При этих словах Шеа покачал головой и тихо усмехнулся. Панамон Крил
все-таки никогда не изменится. Он не знал и не понимал другой жизни, и не
хотел ее понимать. Он одобрял только тех людей, кто поворачивался к
окружающему миру спиной и силой брал все, что хотел. Однако дружба
оставалась священным понятием даже для вора, и с ней он считался серьезно.
Даже Шеа начинал испытывать странные дружеские чувства к переменчивому
Панамону Крилу, что казалось невероятным, ибо их характеры и взгляды на
жизнь были совершенно противоположны. Однако каждый из них понимал чувства
другого, хотя и не находил их причину разумной, а кроме того, их сближал
опыт сражения с общим врагом. Возможно, этого было достаточно для дружбы.
- Откуда же существо Черепа могло его знать? - настаивал Шеа.
Панамон недоуменно пожал плечами, показывая этим, что не знает ответа
и не стремится его узнать. Юноша заподозрил, что в последнем тот слегка
кривит душой и вовсе не отказался бы узнать секрет таинственного появления
Кельцета двумя месяцами ранее. Его загадочное прошлое как-то было связано
с тем, что Носитель Черепа неожиданно узнал громадного тролля. В его
жестоких глазах тогда на секунду промелькнул страх, и Шеа с трудом мог
вообразить, каким образом смертный мог напугать это всесильное существо.
Панамон также заметил страх в глазах Носителя Черепа, и наверняка задавал
себе тот же вопрос.
Когда Кельцет вернулся, солнце уже садилось, и его последние тусклые
лучи уже почти не освещали темный лес. Тролль тщательно уничтожил все
следы их пребывания на поле битвы, оставив множество ложных следов, чтобы
сбить с толку любого, кто попытался бы следить за ними. Панамон ощутил
достаточно сил, чтобы продолжать путь самостоятельно, но все же настаивал,
чтобы Кельцет поддерживал его, пока они не доберутся до места, подходящего
для ночлега, потому что темнело слишком быстро и идти по лесу становилось
трудно. Но Шеа была возложена миссия вести на веревке присмиревшего Орл
Фейна, чего он лично не одобрял, но согласился беспрекословно. Панамон еще
раз попытался избавиться от потертого мешка и его содержимого, но лишить
Орл Фейна его сокровищ оказалось не так легко. Он немедленно поднял
протестующий визг, и тогда вор предложил завязать ему рот, что и было
исполнено, так что теперь несчастный карлик мог издавать только невнятные
стоны. Но когда они собрались двинуться через лес, пленник в отчаянии
бросился на землю и отказался вставать, несмотря на жестокие пинки
окончательно вышедшего из себя вора. Конечно, Кельцет легко мог бы нести
карлика на руках и при этом еще поддерживать Панамона, но это был не самый
простой выход из положения. Бормоча ужасные угрозы в адрес визжащего
карлика, вор наконец велел Кельцету подобрать брошенный мешок, и они
начали свой путь вчетвером по мрачному лесу.
Когда стало настолько темно, что трудно было определить, в каком
направлении они движутся, Панамон объявил привал на небольшой полянке
среди громадных дубов, чьи сплетающиеся ветви образовывали над головой
ажурный полог. Орл Фейн был привязан к одному из высоких дубов, а
остальные трое путников принялись разводить костер и готовить ужин. Через
некоторое время им пришлось ненадолго освободить Орл Фейна, чтобы
покормить его. Хотя Панамон и не знал точно, где они находятся, он
чувствовал себя здесь в безопасности и решился развести костер, будучи
почти уверен, что ночью их никто не побеспокоит. Вероятно, его спокойствие
заметно пострадало бы, если бы он знал об опасностях лесной чащи,
окружающей мрачные скалы Паранора. В этот момент они находились в глубине
дубравы, с востока примыкающей к опасному лесу, кольцом обступившему
Паранор. В той части леса, где они разбили свой лагерь, прислужники
Повелителя Колдунов появлялись лишь изредка, и нежелательная встреча с
врагами была маловероятна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194