Он откинулся назад, сцепив пальцы рук, чтобы согреться, и опершись
спиной на жесткое дерево. Откуда Алланон может его знать? Он редко
выбирался из Дола и наверняка запомнил бы этого человека, если бы встретил
его в одном из своих нечастых путешествий. После своего заявления Алланон
отказался далее обсуждать этот вопрос. Он молча поужинал, заявив, что все
дальнейшие разговоры откладываются до утра, и вновь превратился в ту
зловещую фигуру, которая встретила тем вечером Шеа на пороге гостиницы.
Поев, гость попросил хозяина показать ему комнату, где он может выспаться,
и извинился. Ни Шеа, ни Флик не сумели больше вытянуть из него ни одного
слова про его путешествие в Тенистый Дол и его интерес к Шеа. Позднее,
когда ночью братья беседовали об этом наедине, Флик связал его встречу с
Алланоном и случай с ужасающей тенью.
Мысли Шеа вернулись к изначальному вопросу - откуда Алланон может его
знать? Он проследил в уме все события своей жизни. Ранние годы он помнил
смутно. Он не знал, где родился, хотя через какое-то время после того, как
его усыновили Омсфорды, ему рассказали, что он появился на свет в
маленьком поселении на Западе. Отец его умер раньше, чем в памяти мальчика
мог бы запечатлеться его образ, и теперь он почти ничего не мог о нем
вспомнить. Какое-то время его воспитывала мать, и он припоминал отдельные
эпизоды из жизни с ней, свои игры с детьми эльфов среди огромных деревьев,
в темно-зеленой глуши. Ему исполнилось пять лет, когда она вдруг заболела
и решила вернуться к своему народу в деревушку Тенистый Дол. Наверное, она
уже знала, что жить ей осталось недолго, но в первую очередь она
заботилась о сыне. Путешествие на юг стало для нее последним, и вскоре
после переселения в долину она умерла.
Родственники матери, оставшиеся здесь после ее замужества, исчезли,
все, кроме Омсфордов, приходящихся ей всего лишь дальними кузенами. Менее
года назад Курзад Омсфорд потерял жену и с тех пор один воспитывал сына
Флика и содержал гостиницу. Шеа стал членом их семьи; отныне мальчики
росли как братья и оба носили имя Омсфордов. Никто никогда не называл Шеа
его настоящего имени, а сам он не считал нужным спрашивать. Омсфорды были
единственной семьей, много для него значившей; они также приняли его как
родственника. Временами смешанная кровь беспокоила Шеа, но Флик упорно
убеждал его в том, что это только преимущество, ибо его характер и
инстинкты сформированы смешением кровей двух рас.
Но, как ни старался, он не мог припомнить встречи с Алланоном.
Казалось, этого никогда не происходило. Возможно, так оно и было.
Шеа поерзал на стуле и пустым взглядом уставился в огонь. Что-то в
мрачном путнике пугало его. Возможно, это говорило его воображение, но он
не мог избавиться от ощущения, что этот человек каким-то образом читает
его мысли и видит его насквозь, стоит ему лишь пожелать. Это казалось
нелепым, но с момента встречи в гостиной комнате эти мысли не покидали
юношу. Флик тоже заметил это. Он даже прошептал брату в темноте спальни -
боясь, что его могут как-то подслушать - что, по его мнению, Алланон
опасен.
Шеа выпрямился и глубоко вздохнул. За окном уже начинало светать. Он
поднялся, чтобы подбросить в огонь хвороста, когда услышал в коридоре
голос отца, громко рассуждающего о хозяйственных проблемах. Глубоко
вздохнув, Шеа отогнал от себя мрачные мысли и поспешил на кухню, чтобы
помочь готовить завтрак.
Только ближе к полудню Шеа увидел Алланона, который, очевидно, все
утро провел в своей комнате. Тот неожиданно появился из-за угла гостиницы,
когда Шеа отдыхал под огромным тенистым деревом позади дома, задумчиво
управляясь с легким завтраком, который сам себе соорудил. Его отец был
занят делами где-то в доме, а Флик пропадал по отцовскому поручению. В
лучах полуденного солнца мрачный незнакомец казался ничуть не менее
грозным, чем прошлым вечером, его невероятно высокая фигура по-прежнему
была закутана в плащ, хотя теперь этот плащ был уже не черным, а
светло-серым. Склонив узкое лицо к земле, он подошел к Шеа и уселся на
траву рядом с юношей, задумчиво поглядывая на вершины холмов,
возвышающиеся на востоке над деревьями поселка. Несколько долгих минут оба
они молчали, затем Шеа не выдержал.
- Зачем вы пришли в Дол, Алланон? Зачем вы искали меня?
Темное лицо повернулось к нему, и на тонких губах заиграла легкая
усмешка.
- Это, мой юный друг, такой вопрос, на который нельзя ответить столь
просто, как тебе хотелось бы. Возможно, лучшим способом ответить было бы
вначале поспрашивать тебя. Читал ли ты что-либо по истории Севера?
Он помолчал.
- Знаешь ли ты о Королевстве Черепа?
При упоминании этого имени Шеа замер - в этом названии крылись все
страшные явления жизни, вымышленные и настоящие, этим именем пугали
расшалившихся маленьких детей, от него бегали по коже мурашки у взрослых
мужчин, когда перед мерцающими углями ночного костра рассказывались
всяческие истории. В этом названии слышались имена призраков и гоблинов,
коварных лесных карликов Востока и огромных скальных троллей дальнего
Севера. Шеа взглянул на мрачное лицо перед собой и медленно кивнул. И
снова Алланон помедлил, прежде чем продолжить.
- Я историк, Шеа, помимо прочего - возможно, величайший
путешественник среди нынешних историков, ибо за последние пять веков мало
кто, кроме меня, посещал земли Севера. Мне известно о расе человека много
такого, о чем никто и не подозревает. Прошлое стало расплывчатым
воспоминанием, и возможно, это и к лучшему; ибо последние две тысячи лет
история человека была не особенно приятной. Сегодня люди забыли прошлое;
они мало знают о настоящем и еще меньше - о будущем. Раса людей почти в
одиночестве живет в пределах земель Юга. Люди ничего не знают о Севере и
его обитателях, и совсем мало - о Востоке и Западе. Жаль, что люди стали
столь недальновидной расой, ибо в свое время они были самыми мудрыми из
всех народов. Но сейчас они только стремятся жить отдельно от других рас,
отгородившись от проблем остального мира. Они стремятся к этому, заметь,
лишь потому, что эти проблемы еще не коснулись их, и потому еще, что страх
перед прошлым не позволяет им слишком далеко заглядывать в будущее.
Эти огульные обвинения вызвали у Шеа легкое раздражение, и он резко
ответил:
- Вы говорите об этом так, словно желание жить самим по себе - это
что-то ужасное. Я достаточно знаю историю - нет, я достаточно знаю жизнь,
чтобы понять - человек может надеяться на выживание лишь в том случае,
если полностью обособится от прочих рас и заново отстроит все то, что
потерял за последние две тысячи лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
спиной на жесткое дерево. Откуда Алланон может его знать? Он редко
выбирался из Дола и наверняка запомнил бы этого человека, если бы встретил
его в одном из своих нечастых путешествий. После своего заявления Алланон
отказался далее обсуждать этот вопрос. Он молча поужинал, заявив, что все
дальнейшие разговоры откладываются до утра, и вновь превратился в ту
зловещую фигуру, которая встретила тем вечером Шеа на пороге гостиницы.
Поев, гость попросил хозяина показать ему комнату, где он может выспаться,
и извинился. Ни Шеа, ни Флик не сумели больше вытянуть из него ни одного
слова про его путешествие в Тенистый Дол и его интерес к Шеа. Позднее,
когда ночью братья беседовали об этом наедине, Флик связал его встречу с
Алланоном и случай с ужасающей тенью.
Мысли Шеа вернулись к изначальному вопросу - откуда Алланон может его
знать? Он проследил в уме все события своей жизни. Ранние годы он помнил
смутно. Он не знал, где родился, хотя через какое-то время после того, как
его усыновили Омсфорды, ему рассказали, что он появился на свет в
маленьком поселении на Западе. Отец его умер раньше, чем в памяти мальчика
мог бы запечатлеться его образ, и теперь он почти ничего не мог о нем
вспомнить. Какое-то время его воспитывала мать, и он припоминал отдельные
эпизоды из жизни с ней, свои игры с детьми эльфов среди огромных деревьев,
в темно-зеленой глуши. Ему исполнилось пять лет, когда она вдруг заболела
и решила вернуться к своему народу в деревушку Тенистый Дол. Наверное, она
уже знала, что жить ей осталось недолго, но в первую очередь она
заботилась о сыне. Путешествие на юг стало для нее последним, и вскоре
после переселения в долину она умерла.
Родственники матери, оставшиеся здесь после ее замужества, исчезли,
все, кроме Омсфордов, приходящихся ей всего лишь дальними кузенами. Менее
года назад Курзад Омсфорд потерял жену и с тех пор один воспитывал сына
Флика и содержал гостиницу. Шеа стал членом их семьи; отныне мальчики
росли как братья и оба носили имя Омсфордов. Никто никогда не называл Шеа
его настоящего имени, а сам он не считал нужным спрашивать. Омсфорды были
единственной семьей, много для него значившей; они также приняли его как
родственника. Временами смешанная кровь беспокоила Шеа, но Флик упорно
убеждал его в том, что это только преимущество, ибо его характер и
инстинкты сформированы смешением кровей двух рас.
Но, как ни старался, он не мог припомнить встречи с Алланоном.
Казалось, этого никогда не происходило. Возможно, так оно и было.
Шеа поерзал на стуле и пустым взглядом уставился в огонь. Что-то в
мрачном путнике пугало его. Возможно, это говорило его воображение, но он
не мог избавиться от ощущения, что этот человек каким-то образом читает
его мысли и видит его насквозь, стоит ему лишь пожелать. Это казалось
нелепым, но с момента встречи в гостиной комнате эти мысли не покидали
юношу. Флик тоже заметил это. Он даже прошептал брату в темноте спальни -
боясь, что его могут как-то подслушать - что, по его мнению, Алланон
опасен.
Шеа выпрямился и глубоко вздохнул. За окном уже начинало светать. Он
поднялся, чтобы подбросить в огонь хвороста, когда услышал в коридоре
голос отца, громко рассуждающего о хозяйственных проблемах. Глубоко
вздохнув, Шеа отогнал от себя мрачные мысли и поспешил на кухню, чтобы
помочь готовить завтрак.
Только ближе к полудню Шеа увидел Алланона, который, очевидно, все
утро провел в своей комнате. Тот неожиданно появился из-за угла гостиницы,
когда Шеа отдыхал под огромным тенистым деревом позади дома, задумчиво
управляясь с легким завтраком, который сам себе соорудил. Его отец был
занят делами где-то в доме, а Флик пропадал по отцовскому поручению. В
лучах полуденного солнца мрачный незнакомец казался ничуть не менее
грозным, чем прошлым вечером, его невероятно высокая фигура по-прежнему
была закутана в плащ, хотя теперь этот плащ был уже не черным, а
светло-серым. Склонив узкое лицо к земле, он подошел к Шеа и уселся на
траву рядом с юношей, задумчиво поглядывая на вершины холмов,
возвышающиеся на востоке над деревьями поселка. Несколько долгих минут оба
они молчали, затем Шеа не выдержал.
- Зачем вы пришли в Дол, Алланон? Зачем вы искали меня?
Темное лицо повернулось к нему, и на тонких губах заиграла легкая
усмешка.
- Это, мой юный друг, такой вопрос, на который нельзя ответить столь
просто, как тебе хотелось бы. Возможно, лучшим способом ответить было бы
вначале поспрашивать тебя. Читал ли ты что-либо по истории Севера?
Он помолчал.
- Знаешь ли ты о Королевстве Черепа?
При упоминании этого имени Шеа замер - в этом названии крылись все
страшные явления жизни, вымышленные и настоящие, этим именем пугали
расшалившихся маленьких детей, от него бегали по коже мурашки у взрослых
мужчин, когда перед мерцающими углями ночного костра рассказывались
всяческие истории. В этом названии слышались имена призраков и гоблинов,
коварных лесных карликов Востока и огромных скальных троллей дальнего
Севера. Шеа взглянул на мрачное лицо перед собой и медленно кивнул. И
снова Алланон помедлил, прежде чем продолжить.
- Я историк, Шеа, помимо прочего - возможно, величайший
путешественник среди нынешних историков, ибо за последние пять веков мало
кто, кроме меня, посещал земли Севера. Мне известно о расе человека много
такого, о чем никто и не подозревает. Прошлое стало расплывчатым
воспоминанием, и возможно, это и к лучшему; ибо последние две тысячи лет
история человека была не особенно приятной. Сегодня люди забыли прошлое;
они мало знают о настоящем и еще меньше - о будущем. Раса людей почти в
одиночестве живет в пределах земель Юга. Люди ничего не знают о Севере и
его обитателях, и совсем мало - о Востоке и Западе. Жаль, что люди стали
столь недальновидной расой, ибо в свое время они были самыми мудрыми из
всех народов. Но сейчас они только стремятся жить отдельно от других рас,
отгородившись от проблем остального мира. Они стремятся к этому, заметь,
лишь потому, что эти проблемы еще не коснулись их, и потому еще, что страх
перед прошлым не позволяет им слишком далеко заглядывать в будущее.
Эти огульные обвинения вызвали у Шеа легкое раздражение, и он резко
ответил:
- Вы говорите об этом так, словно желание жить самим по себе - это
что-то ужасное. Я достаточно знаю историю - нет, я достаточно знаю жизнь,
чтобы понять - человек может надеяться на выживание лишь в том случае,
если полностью обособится от прочих рас и заново отстроит все то, что
потерял за последние две тысячи лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194