Принципиальное отличие надсознательной активности от дру-
гих форм психической регуляции в том, что в ней интегрируются
личностное и предметно-логическое, притом такое предметно-ло-
гическое, которое еще не отстоялось в науке, а формируется в дан-
ный исторический период. Очевидно, что в качестве присущего си-
стеме науки, имеющей свой строй и закономерности развития, оно
не может описываться в тех же терминах, в каких сам субъект твор-
чества формулирует свои проблемы, гипотезы, проекты, идеи. Эти
идеи и проблемы следует перевести на другой язык, позволяющий
соотнести события, которые представлены на уровне сознания твор-
ческой личности, с независимой от этой личности объективной ло-
Bonaparte М., Freud A., KrisE. (Eds). The Origins of Psychoanalysis.N.-Y., 1954,
Freud S. Collected Papers, 1. London, 1950, p. 297.
гикой движения познания. Мы предложили описать эту логику в
терминах категориального строя науки, подразумевая под катего-
риями наиболее общие, далее неразложимые понятия, организую-
щие работу мысли над конкретными доступными эмпирическому
контролю предметами и проблемами. Выявив основные блоки на-
учно-категориального аппарата и принципы его преобразования, мы
получаем некоторую независимую от всего многообразия и непов-
торимости индивидуальных поисков обобщенную схему, способную
служить ориентировочной основой для расшифровки подлинного
предметно-логического смысла этих поисков.
Располагая подобной схемой, мы можем накладывать ее на по-
лученные отдельным исследователем результаты, трактуя их как сим-
волику и симптоматику процессов, совершающихся в мышлении
этого исследователя на уровне надсознательного. Сосредоточива-
ясь на предметном (теоретическом и эмпирическом) значении сво-
их идей, ученый не осознает их категориальный смысл. Но этот
смысл присутствует незримо в его концепциях и открытиях, в голо-
ве этого ученого. Не осознаваясь им, он регулирует его исследова-
тельский поиск. Можно сказать, что эта регуляция осуществляется
бессознательно. Однако, руководствуясь предложенным выше
разделением бессознательного на два разряда, мы вправе сказать,
что категориальная регуляция совершается надсознательно.
От этих рассуждений общего характера перейдем к рассмотре-
нию психоанализа Фрейда и попытаемся рассмотреть его истоки,
исходя не из влияний (Шопенгауэра, Платона или других), многие
из которых определяли формирование психоаналитической доктри-
ны на уровне подсознательного, а из контекста категориального раз-
вития психологического познания.
В этом плане особый интерес представляет период, непосредствен-
но предшествующий появлению первой программы психоаналитиче-
ских исследований, изложенной в "Толковании сновидений".
Как известно, этой работе предшествовала другая, написанная j
Фрейдом в соавторстве с Брейером, - "Очерки об истерии". Обра-1
щаясь к этой книге, современный читатель воспринимает текст
сквозь призму последующих наслоений всего того, что писали и
продолжают писать о Фрейде. Поэтому легко может сложиться впе-
чатление, будто в ней уже представлена система основных понятий.
психоанализа. Тем более что от этой книги принято вести историю
психоаналитического течения.
Следует, однако, отметить, что к учению о бессознательной пси- ;
хике, в создании которого Фрейд видел свою главную заслугу, оЩ
тогда еще не пришел.
В этом же 1895 году Фрейд садится лихорадочно писать свой "Про-
ект научной психологии", в котором присутствовал редукционист-
ский, механистический взгляд на психику. "Цель психологии, - пи-
сал он, - представить психические процессы в количественно опре-
деленных состояниях специфических материальных частиц". Это сви-
детельствует о том, что над Фрейдом все еще довлела дилемма: либо
"чистая" физиология, либо обращение к сознанию как источнику
стремлений, целей и т. д., притом довлела в середине 90-х годов, ког-
да передовая психофизиология уже выработала новую альтернативу
древней концепции сознания, с которой в те времена считалось не-
раздельно сопряженным научное изучение психических актов.
Оглядываясь на общую ситуацию в период, предшествовавший
появлению психоанализа, можно выделить три направления: экспе-
риментальную психологию, где лидирующими фигурами выступа-
ли исследователи, занятые анализом сознания с помощью специ-
альных приборов и отождествлявшие сознание и психику. Основ-
ными школами здесь являлись структурализм, восходящий к Вунд-
ту, и функционализм, восходящий к Брентано. Что касается понятия
о бессознательном, которое психологи-эксперименталисты отвер-
гали, то оно давно уже (со времен Лейбница) существовало в фило-
софском лексиконе. Попытки Гербарта перевести его на конкрет-
но-научный, математически точный язык успехом не увенчались, и
это понятие стало поводом для философских спекуляций Шопен-
гауэра и Гартмана. Наконец, имелось еще одно направление, заслу-
живающее особого внимания.
Дилемма, возникавшая тогда перед каждым мыслящим врачом-
неврологом, была того же типа, что и дилемма, с которой сталки-
вались натуралисты при изучении мозга, органов чувств, мышеч-
ных реакций. Естественнонаучное объяснение означало в эту эпоху
только одно: выведение психических явлений из устройства тела и
совершающихся в нем физиологических (физико-химических по
природе) процессов. Психические явления темны, неопределенны,
запутаны. Пытаясь отыскать их причину в строении нервных кле-
ток (нейрогистология, с изучения которой Фрейд начинал свою
карьеру, быстро развивалась в рассматриваемый период), врач оста-
ется на твердой почве. Обращаясь к психическому как таковому, он
"опадает в зыбкую область, где нет опорных точек, которые можно
ыло бы проверить микроскопом и скальпелем. Но именно естест-
веннонаучный опыт вынуждал признать за психическим самостоя-
"Їе значение таких исследователей, как Пфлюгер, Гельмгольц,
РВИН, Сеченов, в строго научном складе мышления которых ни-
то не сомневался. Какую позицию занять натуралисту и врачу при
столкновении с фактами, не укладывавшимися в привычные анато-
мо-физиологические представления? Традиция могла предложить
единственную альтернативу: вернуться к понятию о сознании. Но в
эпоху, когда указанное понятие не приобрело серьезного научного
содержания, это означало вновь оказаться в бесплодной области
субъективной психологии.
Для Гельмгольца вопрос звучал так: если образ невыводим из
устройства сетчатки, а старое представление о сознании как кон-
структоре образа не может быть принято, чем заменить это пред-
ставление? Для Сеченова вопрос имел схожий смысл, но примени-
тельно к действию, а не чувственному образу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197