Но в редуциро-
ванной форме в классической бихевиористской схеме были представ-
лены и образ (его низвели до роли стимула), и мотив (его низвели до
подкрепления реакции), и отношение, когда стало изучаться взаимо-
действие живых существ (не говоря уже о социальном бихевиоризме
Д. Мида).
Не обогатив другие звенья категориального аппарата, редуциро-
вав их, бихевиористы в то же время произвели настоящую револю-
цию в психологии благодаря вкладу в категорию действия.
Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии, 2-е изд. М., 1974.
Особым ответвлением в гештальтпсихологии стала школа Левина, облик и
авторитет которой обусловили разработка категории мотива.
Категории психологии
и ее проблемы
Переход из "знаниевого" плана анализа нау-
ки в деятельностный требует рассматривать
категории не только с точки зрения их пред-
метного содержания, но и с позиции их "обслуживания" проблем-
ных ситуаций.
Как известно, исследовательской мысли присуща вопросно-ответ-
ная форма. Не видя за "таблицей категорий" проблем, мы бессильны
понять ее смысл и содержание. В этом случае таблица выглядит как
помещенный в конце учебника список решений неизвестных нам
задач.
Содержание категории раскрывается лишь тогда, когда известны
вопросы, в попытках решений которых она возникает, и в ней "от-
стаивается" все то, что обеспечивает продуктивную мысль. При взгля-
де на развитие психологии можно было бы сказать, что перед взором
исследователя науки выступают большие, глобальные проблемы: та-
кие, как психофизиологическая (прежде ее было принято называть
проблемой души и тела), то есть касающаяся отношений между дву-
мя уровнями жизненных функций - чисто соматических и собствен-
но психических, или другая не менее сложная проблема отношений
психики к отображаемым внешним объектам. Ее можно было бы на-
звать психогностической (от греч. "гнозис" - познание). Вопрос о по-
знавательной ценности тех психологических продуктов, которые по-
рождаются мозгом, об их способности передавать достоверную ин-
формацию о мире - одна из кардинальных загадок, которые с древ-
нейших времен изучались в контексте логико-философского анали-
за. С развитием психологии рассмотрение этих вопросов перешло в
конкретно-научный, эмпирический план.
Проблема соответствия умственных продуктов их независимым от
деятельности сознания объектам, равно как ценность сенсорного ма-
териала, служащего источником более сложных интеллектуальных
форм, неизменно остается важнейшей для научной психологии, для
ее конкретных разработок (а не только для философской рефлексии).
Другая крупная проблема возникает в связи с необходимостью по-
стичь отношение психики человека к ее социальным детерминантам
(психосоциальная проблема).
Эти большие проблемы преобразуются в практике исследователь-
ского труда в более частные и специальные, касающиеся конкретных
форм детерминации отдельных разрядов психических явлений. Если
использовать для иллюстрации зависимости движения конкретно-на-
УЧНОЙ мысли от пересечения проблемных полей учение Сеченова о
Центральном торможении, то оно выступает обусловленным своеоб-
разием таких категориальных проблем, как психофизиологическая,
психогностическая, психосоциальная. В ракурсе психофизиологиче-
ской проблемы оно предполагало открытие нейросубстрата тормоз-
ных влияний. Для психогностической проблемы оно имело значение
механизма, объясняющего превращение реального внешнего действия
в свернутое внутреннее, приобретающее характер мысли (последняя
же, конечно, непременно предполагает познавательное отношение к
своему объекту). В контексте психосоциальной проблемы открытие
тормозных центров выступило как условие формирования волевой
личности, решающим признаком поведения которой является неот-
вратимое следование нравственным нормам, социальным по своей
сущности. Так глобальные проблемы психологии преобразовались в
локальные, решаемые посредством блока категорий (в приведенном
примере: действие - образ - мотив). Этот блок переходит из вирту-
ального состояния в актуальное только тогда, когда субъект творче-
ства оказывается в проблемной ситуации, с которой он способен спра-
виться не иначе как посредством категориального аппарата. Здесь на-
блюдается нечто подобное формам языка (его инвариантным грам-
матическим структурам), которые актуализируются только в ситуа-
циях высказываний. Проходя через необозримое множество подобных
ситуаций, язык становится историческим феноменом. Его формы из-
меняются, перестраиваются, обогащаются.
Категории
и конкретные
научные понятия
Равным образом в процессе решения проблем происходят сдвиги
в категориях психологического познания. Мы видим, что категории
являются своего рода "инструментами", орудиями, позволяющими
обрабатывать психологические объекты, извлекать из них новое со-
держание. В процессе обработки они сами трансформируются поддав-
лением необходимости отразить свойства этих объектов под другим
углом зрения, чем в прежний момент движения мысли.
Будучи представлены в теоретико-эмпирическом
составе науки, категории не существуют независи-
мо от него и не выступают в качестве объекта реф-
лексии ученого, поглощенного решением конкрет-
ной предметной задачи (разработкой концепции,
охватывающей определенный круг явлений, ее экспериментальной
проверкой, фиксацией результатов наблюдений и т. п.). Решая эту за-
дачу, ученый формулирует ее на теоретическом языке.
Когда, например, Гартли говорил об ассоциации, Гербарт - о ди-
намике представлений, Гельмгольц - о бессознательных умозаклю-
чениях, Бен - о пробах и ошибках, Вундт - об апперцепции, Брента-
но - об интенциональном акте сознания, Джемс - об идеомоторном
акте, Уотсон - о стимуле - реакции и т.д., то за всеми приведенными
терминами стояли различные комплексы теоретических представле-
ний. Но при всех расхождениях между исследователями за этими ком-
плексами "работала" категория психического действия, отображаю-
щая один из неотъемлемых компонентов психической реальности.
Уровень и степень адекватности отображения этой реальности были
различны. Но это уже другой вопрос. Нас же здесь интересует инва-
риантное в составе знания, накопление некоторых неформализуемых
признаков, которые при огромном разнообразии концепций входят
в структуру коллективного научного разума. Если бы этой инвариан-
ты, добытой усилиями научного сообщества на протяжении многих
поколений, не сложилось, мы оказались бы в царстве анархии. Один
исследователь не мог бы понять другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
ванной форме в классической бихевиористской схеме были представ-
лены и образ (его низвели до роли стимула), и мотив (его низвели до
подкрепления реакции), и отношение, когда стало изучаться взаимо-
действие живых существ (не говоря уже о социальном бихевиоризме
Д. Мида).
Не обогатив другие звенья категориального аппарата, редуциро-
вав их, бихевиористы в то же время произвели настоящую револю-
цию в психологии благодаря вкладу в категорию действия.
Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии, 2-е изд. М., 1974.
Особым ответвлением в гештальтпсихологии стала школа Левина, облик и
авторитет которой обусловили разработка категории мотива.
Категории психологии
и ее проблемы
Переход из "знаниевого" плана анализа нау-
ки в деятельностный требует рассматривать
категории не только с точки зрения их пред-
метного содержания, но и с позиции их "обслуживания" проблем-
ных ситуаций.
Как известно, исследовательской мысли присуща вопросно-ответ-
ная форма. Не видя за "таблицей категорий" проблем, мы бессильны
понять ее смысл и содержание. В этом случае таблица выглядит как
помещенный в конце учебника список решений неизвестных нам
задач.
Содержание категории раскрывается лишь тогда, когда известны
вопросы, в попытках решений которых она возникает, и в ней "от-
стаивается" все то, что обеспечивает продуктивную мысль. При взгля-
де на развитие психологии можно было бы сказать, что перед взором
исследователя науки выступают большие, глобальные проблемы: та-
кие, как психофизиологическая (прежде ее было принято называть
проблемой души и тела), то есть касающаяся отношений между дву-
мя уровнями жизненных функций - чисто соматических и собствен-
но психических, или другая не менее сложная проблема отношений
психики к отображаемым внешним объектам. Ее можно было бы на-
звать психогностической (от греч. "гнозис" - познание). Вопрос о по-
знавательной ценности тех психологических продуктов, которые по-
рождаются мозгом, об их способности передавать достоверную ин-
формацию о мире - одна из кардинальных загадок, которые с древ-
нейших времен изучались в контексте логико-философского анали-
за. С развитием психологии рассмотрение этих вопросов перешло в
конкретно-научный, эмпирический план.
Проблема соответствия умственных продуктов их независимым от
деятельности сознания объектам, равно как ценность сенсорного ма-
териала, служащего источником более сложных интеллектуальных
форм, неизменно остается важнейшей для научной психологии, для
ее конкретных разработок (а не только для философской рефлексии).
Другая крупная проблема возникает в связи с необходимостью по-
стичь отношение психики человека к ее социальным детерминантам
(психосоциальная проблема).
Эти большие проблемы преобразуются в практике исследователь-
ского труда в более частные и специальные, касающиеся конкретных
форм детерминации отдельных разрядов психических явлений. Если
использовать для иллюстрации зависимости движения конкретно-на-
УЧНОЙ мысли от пересечения проблемных полей учение Сеченова о
Центральном торможении, то оно выступает обусловленным своеоб-
разием таких категориальных проблем, как психофизиологическая,
психогностическая, психосоциальная. В ракурсе психофизиологиче-
ской проблемы оно предполагало открытие нейросубстрата тормоз-
ных влияний. Для психогностической проблемы оно имело значение
механизма, объясняющего превращение реального внешнего действия
в свернутое внутреннее, приобретающее характер мысли (последняя
же, конечно, непременно предполагает познавательное отношение к
своему объекту). В контексте психосоциальной проблемы открытие
тормозных центров выступило как условие формирования волевой
личности, решающим признаком поведения которой является неот-
вратимое следование нравственным нормам, социальным по своей
сущности. Так глобальные проблемы психологии преобразовались в
локальные, решаемые посредством блока категорий (в приведенном
примере: действие - образ - мотив). Этот блок переходит из вирту-
ального состояния в актуальное только тогда, когда субъект творче-
ства оказывается в проблемной ситуации, с которой он способен спра-
виться не иначе как посредством категориального аппарата. Здесь на-
блюдается нечто подобное формам языка (его инвариантным грам-
матическим структурам), которые актуализируются только в ситуа-
циях высказываний. Проходя через необозримое множество подобных
ситуаций, язык становится историческим феноменом. Его формы из-
меняются, перестраиваются, обогащаются.
Категории
и конкретные
научные понятия
Равным образом в процессе решения проблем происходят сдвиги
в категориях психологического познания. Мы видим, что категории
являются своего рода "инструментами", орудиями, позволяющими
обрабатывать психологические объекты, извлекать из них новое со-
держание. В процессе обработки они сами трансформируются поддав-
лением необходимости отразить свойства этих объектов под другим
углом зрения, чем в прежний момент движения мысли.
Будучи представлены в теоретико-эмпирическом
составе науки, категории не существуют независи-
мо от него и не выступают в качестве объекта реф-
лексии ученого, поглощенного решением конкрет-
ной предметной задачи (разработкой концепции,
охватывающей определенный круг явлений, ее экспериментальной
проверкой, фиксацией результатов наблюдений и т. п.). Решая эту за-
дачу, ученый формулирует ее на теоретическом языке.
Когда, например, Гартли говорил об ассоциации, Гербарт - о ди-
намике представлений, Гельмгольц - о бессознательных умозаклю-
чениях, Бен - о пробах и ошибках, Вундт - об апперцепции, Брента-
но - об интенциональном акте сознания, Джемс - об идеомоторном
акте, Уотсон - о стимуле - реакции и т.д., то за всеми приведенными
терминами стояли различные комплексы теоретических представле-
ний. Но при всех расхождениях между исследователями за этими ком-
плексами "работала" категория психического действия, отображаю-
щая один из неотъемлемых компонентов психической реальности.
Уровень и степень адекватности отображения этой реальности были
различны. Но это уже другой вопрос. Нас же здесь интересует инва-
риантное в составе знания, накопление некоторых неформализуемых
признаков, которые при огромном разнообразии концепций входят
в структуру коллективного научного разума. Если бы этой инвариан-
ты, добытой усилиями научного сообщества на протяжении многих
поколений, не сложилось, мы оказались бы в царстве анархии. Один
исследователь не мог бы понять другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197