<хевиористы ее чтили, устроив Павлову бурную овацию, когда
в 192)году он выступил с докладом в США на IX Международном
ггсихпогическом конгрессе. Между воззрениями Декарта, Павлова,
б1ихеаористов имелись принципиальные различия, но имелась так-
ж:е "вемен связующая нить".
С[1ди неотъемлемых предписаний кодекса науки значится "запрет
н а п<гор", ибо она является деятельностью по производству новых
31нанй1, стало быть, по замене одних другими. Поэтому любой теоре-
Т1ико1сихологический анализ продуктивен только тогда, когда неот-
с-тупиверен принципу историзма. Как говорил И. Лакатос, "теория
шауюбез истории пуста". Комментируя этот афоризм, следует еще
р<аз скатить внимание на то, что здесь речь идет о теории науки, а не
о> тефи предмета, изучаемого наукой. (В нашем случае таким пред-
М1етавыступает психическая реальность и ее многообразные фено-
мен lJ
Вютоке истории мысли менялись конкретные представления о
псияе. Но это нераздельно сопрягалось с изменением теоретиче-
с:когоаркаса этих представлений. "Стропилами" этого каркаса слу-
жат Пьяснительные принципы, категориальные устои, проблемные
"сет>, созданные зависимостью психики от природных и социокуль-
турш факторов. Этот каркас столь же исторически преобразуем, как
w епфедметное содержание.
Кщкас, о котором идет речь, может быть "просвечен" затем имид-
жем,1котором явилась миру конкретная научная теория, но только с
помтью специального "аппарата", скрытого за концептуально-эм-
пирвской конструкцией этой теории. Изучение этого "аппарата" и
его образований (представляющих, как мы знаем, совершенно
мну<реальность, чем предметная реальность, "схваченная" в поня-
1ГИЯ1НЗ которых строится теория) требует перехода мысли в особое
тгеормко-проблемное пространство, в особое временное измерение,
а ншно историческое. Здесь перед нами, если воспользоваться зна-
менным термином Ухтомского, столь успешно перенесенным Бах-
ТГИНВ1ИЗ науки об организме в науку о культуре, иной хронотоп.
Цйче говоря, иное объяснение системы отношений как внутри
сэргаизма.таки междуорганизмом и средой и в аспекте их простран-
ственных связей, и в аспекте неотъемлемых от них изменений (ско-
рости, ритма и др.) во времени. Но пространство и время выступали
на уровне философской рефлексии со времен Аристотеля как те ка-
тегории, без которых разрушается любая мысль о любом предмете бы-
тия. Применительно же к занимающей нас проблеме теоретических
оснований построения теоретического знания о психике рефлексия,
как уже неоднократно отмечалось, из глобально философской пре-
образуется в особую форму "развертки" когнитивных механизмов по-
строения знания о психической реальности.
Мы рассмотрели этот вопрос на одной из моделей, образ которой
со времен великой научной революции XVII века до наших дней про-
ходит через всю историю знания о психической реальности, родствен-
ного как биологии, так и психологии. В кругу психологических кате-
горий это знание центрируется вокруг одной из них, а именно кате-
гории действия. Как и все другие психологические категории, она
строится (безотносительно к тому, как ее теоретически эксплуатиру-
ют исследователи психики) в сложной сетке других категорий и объ-
яснительных принципов. Притом, как мы могли убедиться, эта сетка
насквозь исторична. История же являет нам образец неразделенно-
сти инвариантного и вариантного. Я привел известное высказывание
Гексли о том, что основу и сущность современного ему (то есть в 70-х
годах прошлого века) учения о нервной системе полностью выража-
ют и иллюстрируют труды Декарта.
Здесь важно отметить, что Томас Гексли - известный во всем мире
самый страстный проповедник учения Дарвина - относил все теоре-
тические достоинства новейших воззрений на нервно-психическую
деятельность за счет Декарта, тогда как уже в эти годы в науке о жи-
вом происходил истинный взрыв творчества, произведенный учени-
ем Дарвина.
Декартова модель "организма-машины" объясняла ряд свойств
живого тела: системность (машина - это устройство, имеющее струк-
туру, которая предполагает согласованное взаимодействие образую-
щих ее компонентов, необходимых и достаточных для успешного фун-
кционирования), целостность (ответная реакция на раздражитель
производится всей "машиной тела"), целесообразность (в машине она
предусмотрена конструктором, в "живой машине" выражена в
Деятельности на благо целого). Однако такие решающие признаки по-
ведения организма, как его активность, изменчивость с целью адап-
тации к новым обстоятельствам, его развитие, - чужды миру механи-
ческих систем (автоматов) и, соответственно, теоретическим моде-
лям организации поведения, которые строились в науке по принци-
м устройства этого мира. СДарвином же утверждалось радикально
J-
новое понимание объяснительных принципов, проблем, категориаль-
ного аппарата психологической науки. На смену механическому де-
терминизму пришел, как отмечалось, биологический. Система "ор-
ганизм" уступила место системе "организм-среда". Прежнее пони-
мание развития как изменения сменилось объяснением развития
адаптацией к среде, борьбой за выживание, влиянием наследствен-
ности, утверждением роли случая, вероятностного подхода и т. д. Но-
вым светом озарились и психофизическая проблема (взамен трактовки
физического агента как раздражителя зародилось представление о сиг-
нале), и психофизиологическая проблема (в плане объяснения эво-
люции нервной системы, служащей органом психики, и перехода от
"атомов" сознания к их работе в жизнеобеспечении организма в ка-
честве его психических функций).
Теперь с иных позиций рассматривалась и психогностическая про-
блема, поскольку познавательная ценность образа определялась по
его способности решать задачу на выживание (отсюда и успех фило-
софии прагматизма). Психосоциальная проблема также приобрела но-
вые оттенки и перспективы разработки, поскольку учение Дарвина
имело дело не с индивидом, а с видом. К тому же воззрение на вид
при ориентированности на общество, обусловленное законами эво-
люции, придало импульс появлению представлений о различии че-
ловеческих рас по уровню психического развития (Г. Спенсер).
Глубинные сдвиги совершались и в тех категориях, посредством
которых осмысливалась и исследовалась психическая реальность (об-
раз, действие, мотив и др.). Всех этих изменений в аналитических це-
лях я коснусь порознь. В подлинной же работе аппарата научно-пси-
хологического мышления они совершались как внутренние, соотне-
сенные в единую сетку. Мы имели возможность убедиться в истори-
ческой природе этой сетки, незримо правящей исследовательским
трудом тех, кто обратился, используя средства науки, к тайнам пси-
хической жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
в 192)году он выступил с докладом в США на IX Международном
ггсихпогическом конгрессе. Между воззрениями Декарта, Павлова,
б1ихеаористов имелись принципиальные различия, но имелась так-
ж:е "вемен связующая нить".
С[1ди неотъемлемых предписаний кодекса науки значится "запрет
н а п<гор", ибо она является деятельностью по производству новых
31нанй1, стало быть, по замене одних другими. Поэтому любой теоре-
Т1ико1сихологический анализ продуктивен только тогда, когда неот-
с-тупиверен принципу историзма. Как говорил И. Лакатос, "теория
шауюбез истории пуста". Комментируя этот афоризм, следует еще
р<аз скатить внимание на то, что здесь речь идет о теории науки, а не
о> тефи предмета, изучаемого наукой. (В нашем случае таким пред-
М1етавыступает психическая реальность и ее многообразные фено-
мен lJ
Вютоке истории мысли менялись конкретные представления о
псияе. Но это нераздельно сопрягалось с изменением теоретиче-
с:когоаркаса этих представлений. "Стропилами" этого каркаса слу-
жат Пьяснительные принципы, категориальные устои, проблемные
"сет>, созданные зависимостью психики от природных и социокуль-
турш факторов. Этот каркас столь же исторически преобразуем, как
w епфедметное содержание.
Кщкас, о котором идет речь, может быть "просвечен" затем имид-
жем,1котором явилась миру конкретная научная теория, но только с
помтью специального "аппарата", скрытого за концептуально-эм-
пирвской конструкцией этой теории. Изучение этого "аппарата" и
его образований (представляющих, как мы знаем, совершенно
мну<реальность, чем предметная реальность, "схваченная" в поня-
1ГИЯ1НЗ которых строится теория) требует перехода мысли в особое
тгеормко-проблемное пространство, в особое временное измерение,
а ншно историческое. Здесь перед нами, если воспользоваться зна-
менным термином Ухтомского, столь успешно перенесенным Бах-
ТГИНВ1ИЗ науки об организме в науку о культуре, иной хронотоп.
Цйче говоря, иное объяснение системы отношений как внутри
сэргаизма.таки междуорганизмом и средой и в аспекте их простран-
ственных связей, и в аспекте неотъемлемых от них изменений (ско-
рости, ритма и др.) во времени. Но пространство и время выступали
на уровне философской рефлексии со времен Аристотеля как те ка-
тегории, без которых разрушается любая мысль о любом предмете бы-
тия. Применительно же к занимающей нас проблеме теоретических
оснований построения теоретического знания о психике рефлексия,
как уже неоднократно отмечалось, из глобально философской пре-
образуется в особую форму "развертки" когнитивных механизмов по-
строения знания о психической реальности.
Мы рассмотрели этот вопрос на одной из моделей, образ которой
со времен великой научной революции XVII века до наших дней про-
ходит через всю историю знания о психической реальности, родствен-
ного как биологии, так и психологии. В кругу психологических кате-
горий это знание центрируется вокруг одной из них, а именно кате-
гории действия. Как и все другие психологические категории, она
строится (безотносительно к тому, как ее теоретически эксплуатиру-
ют исследователи психики) в сложной сетке других категорий и объ-
яснительных принципов. Притом, как мы могли убедиться, эта сетка
насквозь исторична. История же являет нам образец неразделенно-
сти инвариантного и вариантного. Я привел известное высказывание
Гексли о том, что основу и сущность современного ему (то есть в 70-х
годах прошлого века) учения о нервной системе полностью выража-
ют и иллюстрируют труды Декарта.
Здесь важно отметить, что Томас Гексли - известный во всем мире
самый страстный проповедник учения Дарвина - относил все теоре-
тические достоинства новейших воззрений на нервно-психическую
деятельность за счет Декарта, тогда как уже в эти годы в науке о жи-
вом происходил истинный взрыв творчества, произведенный учени-
ем Дарвина.
Декартова модель "организма-машины" объясняла ряд свойств
живого тела: системность (машина - это устройство, имеющее струк-
туру, которая предполагает согласованное взаимодействие образую-
щих ее компонентов, необходимых и достаточных для успешного фун-
кционирования), целостность (ответная реакция на раздражитель
производится всей "машиной тела"), целесообразность (в машине она
предусмотрена конструктором, в "живой машине" выражена в
Деятельности на благо целого). Однако такие решающие признаки по-
ведения организма, как его активность, изменчивость с целью адап-
тации к новым обстоятельствам, его развитие, - чужды миру механи-
ческих систем (автоматов) и, соответственно, теоретическим моде-
лям организации поведения, которые строились в науке по принци-
м устройства этого мира. СДарвином же утверждалось радикально
J-
новое понимание объяснительных принципов, проблем, категориаль-
ного аппарата психологической науки. На смену механическому де-
терминизму пришел, как отмечалось, биологический. Система "ор-
ганизм" уступила место системе "организм-среда". Прежнее пони-
мание развития как изменения сменилось объяснением развития
адаптацией к среде, борьбой за выживание, влиянием наследствен-
ности, утверждением роли случая, вероятностного подхода и т. д. Но-
вым светом озарились и психофизическая проблема (взамен трактовки
физического агента как раздражителя зародилось представление о сиг-
нале), и психофизиологическая проблема (в плане объяснения эво-
люции нервной системы, служащей органом психики, и перехода от
"атомов" сознания к их работе в жизнеобеспечении организма в ка-
честве его психических функций).
Теперь с иных позиций рассматривалась и психогностическая про-
блема, поскольку познавательная ценность образа определялась по
его способности решать задачу на выживание (отсюда и успех фило-
софии прагматизма). Психосоциальная проблема также приобрела но-
вые оттенки и перспективы разработки, поскольку учение Дарвина
имело дело не с индивидом, а с видом. К тому же воззрение на вид
при ориентированности на общество, обусловленное законами эво-
люции, придало импульс появлению представлений о различии че-
ловеческих рас по уровню психического развития (Г. Спенсер).
Глубинные сдвиги совершались и в тех категориях, посредством
которых осмысливалась и исследовалась психическая реальность (об-
раз, действие, мотив и др.). Всех этих изменений в аналитических це-
лях я коснусь порознь. В подлинной же работе аппарата научно-пси-
хологического мышления они совершались как внутренние, соотне-
сенные в единую сетку. Мы имели возможность убедиться в истори-
ческой природе этой сетки, незримо правящей исследовательским
трудом тех, кто обратился, используя средства науки, к тайнам пси-
хической жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197