Парни, большинство из которых были вчера на выгоне у примэрии, смущенно промолчали, лишь несколько из них буркнули в ответ что-то неразборчивое.
— Веселится молодежь,— сказал Клоамбеш и тут же прослезился. — Был бы здесь теперь и мой сынок, кабы не убили его безбожники. Ведь он, господин адвокат, был в гвардии Маниу,— тихо добавил Клоамбеш. Аурелия тоже поспешила всплакнуть.
— Да, господа, обычаи, наши прекрасные обычаи,— пробормотал Спинанциу.
— Вот именно, правильно вы сказали,—поспешил согласиться Пику.
Страх не давал покою Спинанциу. Бегство барона совсем сбило его с толку, и он впадал то в ярость, то в отчаяние. Адвокат решил сразу по возвращении в город демонстративно порвать с царанистами и вступить в социал-демократическую партию. Поступок Паппа представлялся ему чудовищным: бросить его здесь, в этой дыре, среди озлобленных крестьян. Ехать поездом он боялся и решил дожидаться машины от Паппа. Не может же быть, чтобы барон оказался таким бесчувственным, чтобы окончательно покинуть его. Разве по его вине провалилась манифестация? Барон сам виноват. Прав был этот учителишка Суслэнеску. Если речь шла о политическом будущем, барон должен был разделить поместье между крестьянами и закатить грандиозный праздник. Это навсегда сохранилось бы в памяти крестьян.
Появлением своим на хоре адвокат был обязан Баничиу. Железногвардеец получил через Пику записку барона: «Действуйте по своему усмотрению. Предоставляю вам полную свободу». Прочитав эти строки, Баничиу удовлетворенно рассмеялся.
— Ну, если так, то за мной дело не станет,— с восторгом заявил он. — Теперь, крошка, хорошо бы тебе пойти с Пику на танцы и показаться людям — завести с ними дружескую беседу, угостить цуйкой, словно ничего не случилось. Если хочешь, вверни что-нибудь из политики. Ночью они у меня попляшут.
— Что вы хотите сказать? — испугался Спинанциу.— Если вы намерены... одним словом, я умываю руки и показываться на людях считаю лишним.
— Нет! Ты сделаешь все, что я сказал. И не смотри так на меня,— неожиданно гаркнул Баничиу,—не то я тебя быстро обработаю. Адвокатишка сопливый. Вы болтаете, а кашу расхлебывать я должен. Еще одно слово — и я тебя так разукрашу, что себя не узнаешь.
— Хорошо, хорошо,— испугался Спинанциу, — К чему; эти грубости. Все будет в порядке..,Ну вот, так лучше. Взялся за ум. Итак, на хору, голубчик, в народ, иначе коммунисты украдут его у вашей братии и вам придется меж собой разбираться.
— Давай, Пуцу! — крикнул Пику. — Господин адвокат хочет посмотреть, как наши молодцы пляшут.
— Давай, давай,— послышался одинокий голос.
— Да что мы, пугала огородные, чтобы он таращил на нас глаза? — неожиданно крикнул Глигор.
Спинанциу застыл от неожиданности. На его счастье, цыгане заиграли, и облако пыли снова заволокло шелковицу. Спинанциу двинулся следом за Пику, кланяясь налево и направо.
— Это моя жена,— громко сказал Пику. — А это дочь...
Спинанциу нагнулся и пожал влажные руки, потом без долгих раздумий склонился перед Риго, которая рас- терянно смотрела в землю.
— Не хотите ли, барышня, станцевать со мной?
Риго подняла лицо и остолбенела с разинутым ртом.; Пику покраснел, как индюк.
— Ты что, оглохла? — заорал он. — Господин адвокат хочет плясать с тобой.
На скамье, где сидели матери, воцарилась мертвая тишина. Жена Пику окаменела и тупо оглядывалась во- круг, ничего не соображая. Тогда Риго вскочила, оправила юбки. Губы ее что-то шептали.
Когда танцующие увидели, кого выбрал барин, многие остановились. Послышалось хихиканье, и адвокат стал проклинать себя за излишнюю поспешность. Вдали от Пику, присутствие которого его успокаивало, Спинан- циу стало страшно, пыль и одуряющий запах пота и немытых ног заставил его побледнеть. Он вытянул руки, положил их на талию девушки начал выбрасывать ноги влево и вправо. Риго крепко вцепилась в его плечи и всем телом прижалась к адвокату. Парни толкали его со всех сторон, наступали на дорогие замшевые туфли. Как в тумане, возникали перед Спинанциу потные лица, толстые затылки, красные, помутившиеся глаза. Риго вошла в азарт, прыгала и вертела партнера во все стороны. Она не обращала внимания на смешки и презрительные взгляды, теперь ей было все равно. В душе она давала себе обет никогда больше не приходить на хору, после того как барин осчастливил ее перед всем селом. Спинанциу полностью подчинился ее воле. Ему казалось, что он насквозь пропах потом и никогда не сможет избавиться от этой вони. Парни то и дело швыряли цыганам деньги, и Пуцу, не отрываясь от трубы, подхватывал их одной ру- кой. У Спинанциу заболели уши и, казалось, кровоточил мозг. «Крестьянская проблема,-— думал он. — Пулемет и ящик патронов на каждое село — вот что нужно...»
Наконец музыка оборвалась. Весь разбитый, адвокат вышел из круга и попытался улыбнуться.
— Ваша дочь танцует, как настоящая балерина,— заявил он Пику.
— Так-то оно так, да больно любит хвостом вертеть,— задумчиво сказал Пику, приняв все за чистую мо- нету. — Увидим еще, как ты меня поблагодаришь,— добавил он, ущипнув дочь за подбородок и подмигнув ей.
Риго не слышала отца. Она кинулась к Спинанциу, схватила его руку и прильнула к ней губами. Адвокат окончательно растерялся и только судорожно вздохнул.
— Она у меня хорошо воспитана, научил ее тонкому обхождению,— довольно засмеялся Пику, но тут же им овладел приступ кашля, и он закурил, чтобы успокоиться.
Когда начался новый танец, Ион Поцоку стал разыскивать Марию, но Глигор остановил его.
— Слышь, Поцоку, выбери себе другую девушку;— сказал он своим обычным, мягким голосом.
Поцоку опешил. Он пристально хпосмотрел на Глигора, чтобы убедиться, не рехнулся ли тот. Видно, забыл, что половина парней на селе его дружки.
— Да, да, Поцоку, — повторил Глигор, — добром говорю — послушай моего совета. Как отец, говорю.
— Ты что, Глигор, ножа захотел?
— Отстань лучше,— хмуро проговорил Глигор.
— Хорошо,— процедил сквозь зубы Поцоку,— теперь послушай и ты меня. Убирайся подобру-поздорову и ложись спать. А не то после танцев опомнишься с ножом между ребер.
— Да уйди ты от меня, а то нос оторву, дурачок! Уйди, милый, сделай, как я говорю!
Поцоку повернулся к Глигору спиной и ушел, но вскоре собрал в сторонке всех своих приятелей, и они, тесно сдвинув головы, о чем-то зашептались. Мария ходила среди танцующих и спрашивала, не видел ли кто Эзекиила. Но никто не знал, где он. Несколько человек ей сказали, что Эзекиил будто бы еще три дня назад ушел из села, но куда — неизвестно.
Пику оставил Спинанциу с женщинами, сказав, что не имеет ничего против, если адвокат потанцует еще с его дочерью. Риго, правда, плясать больше не хочется, но с адвокатом станцует, чтобы доставить ему удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159