Павел Битуша, который жил поблизости от церкви, кинулся, чтобы ударить в набат.
— Беда! — кричал он на всю улицу. — Поднимайтесь! Беда!
По пути Битуша колотил кулаком во все окна и сильно порезался, разбив несколько стекол. Вскоре он выбился из сил. В голове шумело. Выбежав на главную улицу, где уже гудел народ, Битуша увидел у церкви маленькую зеленую машину с зажженными фарами. Люди то возникали в яркой полосе света, то вновь исчезали, поглощенные тьмой. Ничего нельзя было понять, все кричали, толкались. Стараясь пробиться сквозь толпу, Битуша принялся наугад колотить руками и ногами, пока не оказался у самой машины. Кое-как ему удалось объяснить Митру, сидевшему рядом с незнакомым молодым человеком в очках, что какие-то люди убивают за селом директора и Арделяну.
Митру, словно подброшенный, пружиной выскочил из машины и, пригнув голову, тараном врезался в толпу.
— Битуша, — закричал он, выбравшись из толпы. — Беги в примэрию. Выводи лошадей... В погоню, братцы..,
— Они побежали вдоль холма к лесу, — объяснил Битуша. — и Глигор с ними..:
— Машина там пройдет? — спросил незнакомец в очках.
Но Митру уже не слышал его. Он перепрыгнул через канаву и побежал к дому священника. Здесь он при- нялся, крича и ругаясь, колотить в темное окно, пока оттуда не появилось заспанное лицо Иожи.
— Ключ от церкви! Живо! —крикнул Митру.
- На что тебе ключ?
- Заткнись и давай ключ, или убью. Всех пзничтожу, ежели случится что-нибудь с господином директором.
— А что с ним может случиться?
— Давай ключ! — рявкнул Митру и замахнулся. Поп сразу исчез, но тут же вновь появился с огромным ржавым ключом.
— Бегите за лошадьми, братцы. Прихватите оружие, у кого есть,-— приказал Митру окружавшим машину крестьянам.
Он с трудом, дрожащими пальцами открыл замок и кинулся в церковь. Внутри было темно. Митру ощупью добрался до гнилой лестницы, которая вела на колокольню, и на четвереньках, стукаясь головой о балки, полез вверх. Оказавшись наконец на колокольне, он принялся размахивать руками, пока не наткнулся на веревку большого колокола. Надтреснутый рев колокола оглушил Митру. Веревка неожиданно рванула его вверх и отбросила к стене, но Митру не выпустил ее, да и не мог бы этого сделать: пальцы свела судорога. Он бил в колокол, пока не понял, что вся деревня должна быть уже на ногах. Потом кинулся к лестнице, споткнулся и скатился вниз головой. В голове мелькнула мысль: «Кажется, цел».; На улице Митру уже ждали несколько крестьян с лошадьми. Вскоре появился Павел с четырьмя конями примэрии и Бикашу, который тянул его за подол рубахи.
— Не дам лошадей, не могу дать, испортишь, — твердил сторож. — С меня взыщут, а я человек бедный. Не дам лошадей, они норовистые — покусают. Слышь, Павел, побереги себя, все равно не управишься без уздечки.
Митру вырвал у кого-то из рук автомат и прыгнул на спину вороного жеребца.
— Сколько нас? — спросил он, — Человек девять наберется.
— Вперед, к лесу!
Люди, стоявшие вдоль дороги, едва успели посторониться. Пронзительно закричал задетый лошадью ребенок.
Потом в наступившей тишине снова загудел колокол. Кто-то взобрался на колокольню и звонил непрерывными частыми ударами. Из домов продолжали выбегать разбуженные набатом крестьяне.
Когда над деревней поплыл гул колокола, Эмилия читала в кухне. Старуха уже была в постели.
— Горит где-то, — сказала Анна. — Слышишь, набат! О господи, сколько несчастий посылаешь ты на головы бедных людей!
— Замолчи, мама, — прошептала Эмилия.
Когда Эмилия была еще маленькая, в деревне загорелся дом, и она вместе с другими детьми побежала смотреть. После того как крестьянам удалось погасить пожар, из дому вынесли два обугленных обрубка, сохранивших форму человеческих тел. Запахло горелым мясом. С тех пор каждый раз, слыша набат, Эмилия начинала дрожать от страха и отвращения.
—- Я пойду лягу, мама. Что-то нездоровится, и голова болит.
Но не успела она раздеться, как во двор ворвалась толпа крестьян; люди стали ломиться в кухню. Параска, жена Кулы, кинулась к Эмилии, обняв ее, залилась слезами.
— Беда, барыня, беда... Убивают господина директора.
Эмилия ошеломленно уставилась на нее, ничего не понимая. Потом побледнела как полотно и схватилась за стол, чтобы не упасть.
— Кто? — пробормотала она.
Все сразу закричали, и в комнате поднялся невероятный шум. Женщины причитали, сжимая ладонями голову, одна села на пол и билась лбом о колени.
— Тихо! — крикнула Эмилия строго и отчетливо, как в школе.
— Госпожа... напали какие-то бандиты... Стреляли в них... Теперь погнали к лесу... Убьют... Это они за землю... Госпожа, за землю...
— Это люди Паппа или самого черта... Они убьют нашего директора...
Эмилия бросилась к Параске, схватила ее за ворот и стала с яростью трясти.
— Что случилось? Говори толком сейчас же. Стоявший у дверей и скрытый спинами остальных
паренек рассказал все, что знал.
Не дослушав его, Эмилия бросилась в комнату старухи. Там она натолкнулась на Анну, которая пыталась встать с постели, обняла ее и зарыдала. -— Мама, это я убила его. Я! Я! Я!
— Госпожа Эмилия! — кричала из кухни Параска. — Дорогая! Митру с людьми на лошадях поскакали в погоню за бандитами... Они их догонят... Клянусь богом и детьми, догонят... Ведь на лошадях они...
Эмилия сорвала со старухи черный шерстяной платок и, растолкав людей, побежала по улице.
— Люди добрые! Помогите! На помощь, люди добрые! — кричала она на бегу. — Защитите директора... мужа...
По лицу Эмилии текли слезы. Она потеряла платок, с ноги слетела туфля, а она все бежала, чувствуя под ногой острые камни дороги.
— Спасите его, — продолжала кричать Эмилия слабеющим голосом. — Что же вы медлите? Ради бога, не дайте его убить...
Кто-то попытался ее удержать, но она ударила его кулаком в лицо и побежала дальше вдоль улицы, расталкивая крестьян, которые растерянно метались по деревне. Набат продолжал гудеть. На секунду он смолк, и тогда издалека донесся сухой треск выстрелов. Потом тишина — и снова мерный гул колокола.
Эмилия с воплями добежала до церкви. Но дальше пробиться ей не удалось. Кто-то зажег в церкви свечи, и люди бесцельно топтались в дверях, не зная, что предпринять. Молодой человек в очках, скорчившись на кожаном сиденье машины, одурело смотрел на крестьян, метавшихся в свете фар.
Эмилия встала на колени прямо в пыль и, не в силах вымолвить ни слова, в тупом отчаянии уставилась на слабо освещенные иконы, казавшиеся с улицы непривычно маленькими. Священник Иожа стоял в одних кальсонах на крыльце своего дома и что-то растерянно бормотал. Изнутри слышался пронзительный голос попадьи:
— Вернись, Добрикэ, сейчас же вернись, простудишься...
— Я убила его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159