– Человека с четырьмя тысячами фунтов годового дохода никогда не сочтут законченным хамом.
– При таком расчете тебе, чтобы быть принятым в хорошем обществе, недостает пары тысяч.
– Вот уж не знаю, где ты черпаешь сведения о хорошем обществе, если не у меня, – холодно заметил мистер Момпессон.
Гарри вспыхнул, однако, все так же улыбаясь, повернулся ко мне:
– Пожалуйста, не думайте, мисс Квиллиам, что Момпессон мой покровитель. На самом деле это я оказываю ему покровительство. Оскорбляя его в компании, я даю ему возможность показать себя сдержанным и великодушным. Я вроде Старого Камберлендского Нищего в стихах этого жуткого Вордсворта – тот подталкивает ближних к милосердным поступкам и таким образом их благодетельствует.
– Тогда второго такого благодетеля, как ты, я не знаю, – проворно вставил мистер Момпессон. И обратился ко мне: – В только что описанной манере он пытался облагодетельствовать даже моего отца.
Гарри, как мне показалось, поморщился, но отозвался веселым тоном:
– Было дело. Но, к несчастью, старый джентльмен не ухватился за эту возможность.
– И все же сэр Персевал очень печется о своей семье, – дополнила миссис Первиенс. – Взгляните только, как добр он к этому несчастному ребенку, Генриетте.
– Именно потому, что мой отец печется о своей семье, он и отклонил благодеяние Гарри.
Замечание мистера Момпессона озадачило меня еще больше, чем слова миссис Первиенс. Так состоит Гарри в родстве с сэром Персевалом или нет?
– А что насчет… – проворно начал Гарри, желая, видимо, сменить тему.
Мистер Момпессон, однако, его опередил:
– На днях слышал очень хорошую новость. Разговаривал в «Уайте» с Беркли Тессимондом.
– Это, согласно документам, сын покойного графа Хантингдоншира, – ввернула миссис Первиенс, – и, соответственно, старший единоутробный брат нынешнего графа?
– Точно так, и потому его в шутку называют по л у графом Хантингдонширским. – Мистер Момпессон скосил глаза на меня. – Он говорил о своем происхождении и процитировал слова одной молодой француженки, с которой познакомился у миссис Молеверер на Хилл-стрит. Вам, миссис Первиенс, возможно, известен этот дом?
Леди ограничилась кратким кивком, и он продолжил:
– Они обсуждали ее происхождение, и она сказала: не каждый, к сожалению, знает имя своего отца, но утешительно то, что отец уж точно был.
Никто не засмеялся, а я отвернулась, пряча свое вспыхнувшее лицо. Тут подошел официант и начал расставлять перед нами блюда.
– Что это? – спросил его Гарри, с комическим удивлением уставясь на свою тарелку.
– Телятина, сэр.
Гарри ткнул ее ножом:
– Надеюсь, не от того самого теляти, что волка съел?
Все рассмеялись, и неловкость была забыта. Мои сотрапезники вволю угощались белым вином, которое называли токайским, и, уговаривая меня последовать их примеру, уверяли, что оно не крепче столового пива. Судя по тому, в каких количествах они его, не пьянея, поглощали, можно было поверить, что это так и есть, и наконец я не пожелала выглядеть ломакой, не умеющей поддержать компанию, и согласилась попробовать малую толику. Позднее я поняла, что не знала его настоящей крепости, но благодаря вину я осмелела и разговорилась, надеясь не выказать слишком явно свое наслаждение обществом остроумных и образованных людей, в каком мне прежде бывать не доводилось.
Затем мы отправились на площадку для фейерверков, где передо мной развернулось невиданной красоты зрелище: над нашими головами, роняя искры, горели бенгальские огни, развивали свои кольца огнедышащие змеи, взрывались великолепные ракеты, выпуская в воздух круговороты разноцветных звезд.
Мне было так хорошо, что, когда мистер Момпессон внезапно попросил: «Будь другом, Гарри, посмотри, не вернулся ли Фамфред с каретой», я испугалась, поняв, что время Уже близится к полуночи.
Услышав это распоряжение, Гарри вспыхнул, но все же выполнил его. Вернувшись, он известил, что карета ждет у ворот; я посчитала вечер законченным, но мистер Момпессон сказал:
– Постойте-ка, я на свежем воздухе проголодался, да и вы все наверняка тоже. Предлагаю перед возвращением поужинать.
Остальные двое радостно вскрикнули, и оттого я не без робости произнесла должный, по моему мнению, ответ:
– Нет-нет, мистер Момпессон. Ни в коем случае. Сэр Персевал и леди Момпессон не давали мне разрешения на такую долгую отлучку.
Мистер Момпессон принялся убеждать меня, что их записка подразумевала такое разрешение, но я заупрямилась. Гарри и миссис Первиенс посетовали, что вечер так скоро подошел к концу, и я сказала:
– Если вы, мистер Момпессон, будете так добры распорядиться, чтобы кучер отвез меня домой, не вижу, почему бы вам с друзьями не отправиться, куда вам вздумается, без меня.
– Ни в коем случае, – воскликнула миссис Первиенс. – Прервать подобным образом увеселительную прогулку – поступок чудовищный и непонятный.
Я покраснела от неловкости, так как не была научена вести себя в светском обществе и боялась, что высказала предложение несколько не сотте il faut .
Когда мы направились к воротам, мистер Момпессон сказал:
– Я понимаю и уважаю ваши сомнения, но не нужно бояться. С нами будет миссис Первиенс; уверен, вы не думаете, будто она позволит себе участвовать в затее, хоть немного расходящейся с приличиями?
После этого отнекиваться было трудно, я растерялась, но меня выручила сама миссис Первиенс:
– Будет нехорошо с нашей стороны уговаривать мисс Квиллиам, чтобы она поступилась своей щепетильностью.
Она произнесла это так любезно, что я забыла о подозрениях и, окончательно решившись, воскликнула:
– Не буду из себялюбия портить всем конец вечера. Мистер Момпессон, я с благодарностью принимаю ваше приглашение.
Я была не права и с готовностью признаю это теперь. Но прими в учет обстоятельства: такой увлекательный вечер случился у меня впервые в жизни; я выпила стакан или два вина, к которому была совершенно непривычна; и, как это ни глупо, я боялась показаться провинциалкой, не умеющей себя вести в хорошем обществе. Как часто мы принимаем решения (или отказываемся их принимать и этим тоже делаем свой выбор), основываясь на подобных незначительных мотивах и упуская из виду мотивы куда более весомые!
Карета доставила нас на одну из улиц вблизи Лестер-Сквер, и я с удивлением увидела, что, хотя время перевалило за полночь, на тротуаре теснилась толпа модников обоего пола, принадлежавших как будто к самому высшему обществу. Пылающие газовые рожки, окна с зеркальными стеклами, изобилие света, запахи духов, ароматы экзотических фруктов – все ошеломляло, от всего шла кругом голова. Я восхищалась, но не настолько увлеклась, чтобы не заметить на лицах блестящих обитателей этих улиц признаки хитрости, эгоизма, отчаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172