Но прежде чем кто-нибудь из них успел ответить, вмешался Дик Пичмент:
– Значит, если общество захочет вернуть ее себе, это не будет преступлением. А я ведь член общества, так?
– Хорошо сказано, – вскричал мистер Пентекост; его приятель был явно испуган таким практическим выводом из своего заявления.
– О сэр, пожалуйста, не подстрекайте мальца, – попросил отец Дика.
– Видите, джентльмены, куда ведут ваши доктрины? – упрекнула их мисс Квиллиам. – Падение этого заблудшего юнца будет на вашей совести.
– А чего мне стесняться? – продолжил Дик. – Слышал я, как вы, джентльмены, не раз повторяли, что из больших людей никто чужим не брезгует.
– Стесняться нечего, если вы учитываете риск быть пойманным.
– Мистер Пентекост! – возмутилась мисс Квиллиам.
– Дорогая юная леди, Закон – это не более чем сомнительное построение, цель которого – защищать богатых.
– Пагубная мысль, мистер Пентекост. Для каждого индивидуума Закон – это действенная мораль: человек, живущий в обществе, не свободен в выборе, какому закону подчиняться, а какому нет; это вам не шляпка – какую захочу, такую и надену.
– Напротив, дорогая юная леди. В выборе, соблюдать Закон или нет, человек исходит из собственных интересов. Будь то герцог с годовым доходом пятнадцать тысяч, или вор-карманник, каждый задает себе один и тот же вопрос: что для меня лучше, соблюдать данный закон или с выгодой для себя его нарушить? Герцог почти во всех случаях отвечает – соблюдать, а карманник – нарушить, потому что Закон сочиняют герцоги, чтобы ущемить интересы карманников. Нам, прочим, приходится отвечать по-разному, в зависимости от конкретных обстоятельств.
Обводя взглядом потрясенные лица окружающих – за исключением Дика, который задумался, – я испытывал волнение, а также испуг: ведь если сказанное было правдой, все в мире становилось спорным и ненадежным.
– Я не могу больше сидеть здесь и выслушивать такие отвратительные идеи, – заявила мисс Квиллиам и встала.
– Дорогая леди, я провожу вас. – Мистер Силверлайт взглянул на своего друга с упреком. – Мне нужно кое-что сказать вам и миссис Мелламфи.
Когда они ушли, мы с мистером Пентекостом удалились в его палатку, и я произнес:
– Но если, как вы говорите, главный принцип, управляющий всеми человеческими деяниями, это эгоистические интересы, то…
Я замолк, не зная, как деликатно выразить свою мысль.
– Почему я сам столь малого для себя добился? – договорил за меня мистер Пентекост. – Что ж, не всем, к сожалению, удается провести свои принципы в жизнь. Я в этом отношении очень разочаровал свою семью. Они занимались торговлей, и когда выяснилось, что я совершенно непригоден на роль отцовского преемника, он предпринял шаг, свидетельствующий о высоте ума, то есть лишил меня наследства, и был, безусловно, прав, поскольку я потерял бы его деньги. Я всегда терял деньги, какие попадали мне в руки.
– Вы хотите сказать, что вам не везло, как и мистеру Силверлайту?
– Боже правый, неужели вы ничего не усвоили из моих уроков? Везения не существует. Я сам навлек на себя беду, сдуру поступив однажды против своих принципов. В результате на меня накинулись кредиторы, а расплачиваться было нечем. К счастью, они не знают, где я.
Он поступил против своих принципов. Я боялся думать о том, что означают эти слова, но нужно было идти, и вскоре я с ним попрощался. В нашей комнате я почувствовал, как всегда, когда возвращался от Пичментов, ее мрачную атмосферу, отличавшую ее от соседнего помещения, где было полно людей и кипела жизнь.
Мистер Силверлайт как раз говорил моей матушке и мисс Квиллиам:
– Дорогие леди, наши с Пентекостом друзья – люди превосходные, хотя бесхитростные, очень бесхитростные – устраивают… ассамблею или вечерний прием, называйте как хотите; состоится он через неделю и один день. Буду польщен, если вы позволите вас туда сопровождать.
Матушка зарделась от удовольствия.
– Спасибо, – серьезно отвечала мисс Квиллиам. – Почтем за честь, правда, Мэри?
– Да-да, – воскликнула матушка. – Я уже сто лет нигде не была. – Потом она нахмурилась: – Ох, Хелен, подумай только: нам нечего надеть!
Мисс Квиллиам перевела взгляд на мистера Силверлайта, тот ответил весьма обаятельной улыбкой:
– Ни о чем не беспокойтесь. Элегантные и простые наряды, которые я вижу на вас сейчас, будут вполне уместны.
Это замечание не достигло своей цели: когда он ушел, матушку целиком поглотил вопрос, что надеть и как показать себя во всей красе.
– Как ты считаешь, Хелен, – спросила она после недолгого раздумья, – возможно ли, что мы там встретим кого-нибудь… я хочу сказать, кого-нибудь из представителей благородного сословия, кто оценит нас по достоинству, пожалеет и поможет нам занять то положение в обществе, которого мы заслуживаем?
Видя, что мисс Квиллиам затрудняется с ответом, я спросил:
– Мама, я тоже иду? А я что надену?
– Что ты, Джонни, думаю, для балов ты слишком мал. А кроме того, знаешь ли, тебя не приглашали.
Великий день, объявленный мистером Пентекостом, наконец настал, и матушка с мисс Квиллиам отложили работу пораньше, чтобы помочь друг другу причесаться и принарядиться. К девяти, когда раздался стук в дверь, они выглядели раскрасавицами и настоящими леди. Когда Силверлайт вошел вместе со своим другом, дамы (появление мистера Пентекоста их обеих неприятно поразило) сумели встретить их благосклонным приветствием. Джентльмены тоже выглядели вполне элегантно, особенно мистер Силверлайт, еще более обычного потрудившийся над своим туалетом.
– Вечер выдался погожий, – сказал он с улыбкой, – так что, если вы не против, мы могли бы пройтись пешком.
– В самом деле, – подхватил мистер Пентекост, улыбаясь мисс Квиллиам и матушке, – идти всего-то два шага.
– Да, – отозвалась матушка. – Пожалуйста, экипаж пусть остается дома.
Мистер Силверлайт рассмеялся, словно услышал что-то остроумное.
Мы двинулись в путь (я уговорил матушку все же взять меня с собой); дамы придерживали юбки, чтобы не испачкать подол в уличной грязи на немощеной дороге. При свете фонаря мистера Пентекоста мы прошли немного по Орчард-стрит и свернули в темный переулок, соединявший ее с Нью-Сквер. Не оправдывая своего названия, это место представляло собой всего лишь двор, окруженный низкими жилыми строениями, мастерскими и складами – их построили два-три десятка лет назад вместо садиков на задах прежних нарядных особняков на Орчард-стрит. Откуда-то из угла этого темного двора доносились пиликанье скрипок, напевы корнетов и дудок, гуденье труб – все это в сопровождении ритмичного перестука каблуков. Мы вошли в один из низеньких дверных проемов, и на пороге матушка испуганно оглянулась на мисс Квиллиам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172