– Это дельце я провернул от себя.
– От черта лысого! Нечего мне вкручивать. О чем мы порешили, ты знаешь. Делить все поровну: кто что услышит, потраченное время, словом, все, что ни возьми. Одинаковые деньги за одинаковый риск. Правильно, Джем?
– Правильно, – согласился второй гость и, дабы подчеркнуть свою убежденность, рукавом вытер себе нос.
– Ага-ага, Бен, держи карман шире, – жизнерадостно отозвался мистер Избистер.
– Все должно быть по-честному. – Бен с трудом оторвал свою тушу от стула. – Денежки не твои, а общие.
Подняв глаза на громаду, заслонившую ему свет, мистер Избистер спокойно отхлебнул из стакана:
– Садись, Бен. – И добавил словоохотливо: – А то я из твоей физиономии котлету сделаю.
Как проткнутый пузырь, Бен осел на стул. Обернувшись ко мне, мистер Избистер добродушно пригласил:
– Подсаживайся, Джек. Джем, плесни-ка парню джина. А сам как насчет второго стаканчика?
Худосочный гость с меланхолическим лицом и подслеповатыми глазками отозвался:
– А как же. Я всегда повторяю: стакашата по одному не ходят. – Он налил мне большую порцию. – Вот, парень, не опрокидывай только все сразу, и никакой беды не будет.
Я уселся поближе к двери и притворился, что пью неразбавленное спиртное, самый запах которого сделался мне ненавистен.
– Несколько лет назад, когда я только начинал, у нас был один мальчонка, – откровенничал мистер Избистер. – И не скажу, что от него не было проку. Но тот был не дворянин, куда там. У Айки-еврея тоже сейчас завелся один, но разливаться соловьем, как этот, не умеет. А вот Джек и читает, хоть по-писаному, хоть по-печатному, да так, что от зубов отскакивает. А в придачу еще и пишет.
Джем бросил на меня любопытный взгляд, и даже Бен, вроде бы не слушавший, задумчиво на меня уставился.
– Так ты думаешь, – проговорил Джем, – приставить его к работе, раз прежним порядком в последнее время дела не ладятся…
– В самую точку, – тут же прервал его мистер Избистер.
Наступила приятная тишина; все трое, в том числе и Бен, который все еще хмурился, задумчиво меня изучали.
– По мне, так все дело в погоде, – произнес Джем. – Слишком уж сухо. Сырость, вот что нам нужно.
Мистер Избистер согласился:
– Тепло и сырость. Эта сушь всем выходит боком. А зимой опять то же самое. Холодно и сухо – ничего для нас хорошего.
– Товара не хватает, – продолжил Джем. – Особенно когда столько народу за ним охотится. Все кому не лень. Такой толпе не прокормиться.
– Ну и что, что много народу? Цена падает, вот в чем штука. Кошачий Корм, вот от кого мы, честные трудяги, страдаем.
– А почем он берет?
– Лампард и Морфью платят двенадцать за длинный, пять за средний и два за маленький.
Гости присвистнули.
– Это же просто срам! – впервые после перебранки подал голос Бен.
– Совсем распоясался, верно? – подхватил Джем. – Двенадцать фунтов!
Они покачали головами.
Джем обратился к мистеру Избистеру:
– Доходы стали не те, что прежде. Сколько ты зарабатывал, Джерри, когда только-только взялся за это ремесло?
Мистер Избистер вздохнул.
– Почти по двадцать за длинный. Да, хорошие были деньки. Как раз перед концом войны. Мы одни этим занимались да еще еврей.
– Вы ведь с Блускином работали тогда подручными у Кошачьего Корма и Барни, так? – поинтересовался Джем.
Я насторожился.
Мистер Избистер кивнул, но тут же добавил:
– Потом мы от них ушли и стали работать на себя. Они с Барни остались в Боро и потом вовсю отбивали друг у друга хлеб.
– Но вскорости они с Барни повздорили, верно?
– Ага, и лет эдак семь назад Кошачий Корм на него донес. Пришлось ему уносить ноги из Лондона в деревню, но когда он вернулся, Кошачий Корм устроил так, что его схватили. Он пару лет провел в мореходном училище в Грейвзэнде, пока смог вернуться.
– Свихнутый он, этот Кошачий Корм, – ввернул Бен.
– Когда он был молодой, никто в Лондоне не мог с ним сладить – кроме джина.
– Почему вы с Блускином с ним не поладили? – резко спросил Бен. Не получив ответа, он добавил: – Это правда, что Блускин поквитался с его братом?
– Слышал звон, да не знаешь, где он, – отрезал мистер Избистер. – Блускин тут ни при чем.
– То же самое и я слышал, – подхватил Джем. – Говорили, они поссорились из-за денег и Блускин пырнул его ножом.
– Расскажи, как все было, Джерри, – настаивал Бен. – Или ты боишься Блускина?
– Ни Блускина и вообще никого.
Тут отворилась дверь, и в комнату очень тихо вошел незнакомец, чему я подивился, когда увидел, что он хромает и что одна нога у него деревянная. Голова у него была совсем лысая, губы тонкие, лицо – кожа да кости, серо-голубые глаза настолько светлые, что под пристальным взглядом они словно бы сливались с белками. Он мягко произнес:
– Я стучал, но никто не слышал – похоже, вы тут крепко разгулялись.
Эти слова он обращал как будто ко всей компании, хотя улыбка (если можно так назвать гримасу, вызывающую в памяти парное весло) предназначалась только мистеру Избистеру.
– О, Блускин, дружище, – выдавил из себя мистер Избистер. – Входи, садись.
– О чем вы это так мило толкуете? Наступила напряженная тишина. Потом мистер Избистер произнес:
– Да говорили, теперь, когда дела идут из рук вон плохо, остается надеяться на вот этого парнишку.
Блускин улыбнулся каждому из них и мягко проговорил:
– Правда?
Потом обратил ко мне холодные глаза, и под этим пугающим взглядом у меня по коже побежали мурашки.
– По мне, так он нам не подходит, – произнес Джем.
– Почему? – вскинулся мистер Избистер.
– Не дело это, вот и все.
– Ну ладно, может, он нам и не понадобится, – вмешался Бен. – Есть что-нибудь новенькое от разведчиков?
– Нет, – отозвался мистер Избистер. – Старуха Нелли, что работает на нас в Сент-Ботолфс, сообщала, будто что-то имеется, но вышел один пшик. Заявилась родня.
Гости вздохнули и покачали головами.
– Родня! – фыркнул Бен, остальные сочувственно забормотали что-то себе под нос.
– А черные колеса сегодня кому-нибудь попадались? – спросил мистер Избистер.
Бен с Джемом помотали головами.
– Ни разу, – произнес Джем. – Я себе ноги чуть не по коленки сносил.
– Я шел за одними, – сказал Блускин. – От Грейт-Тауэр-стрит. На вид то, что надо. – Остальные заулыбались, но Блускин мягко добавил: – Но только они покатили в Боро.
Улыбки поблекли.
– Тогда нам ничего не светит, – заметил Джем. – Это пожива Ребят из Боро.
– Не пойму, с какой это стати, – проговорил Блускин. – Кошачий Корм здесь чувствует себя как дома. Так почему нам туда путь заказан?
Никто не ответил на его взгляд, и он продолжил:
– Так я рассудил и дал Слису пятнадцать шиллингов, чтобы, как в прошлый раз, забыл запереть ворота.
– Рассчитаемся потом, – сказал мистер Избистер, – когда что-нибудь провернем.
– Рассчитаемся сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
– От черта лысого! Нечего мне вкручивать. О чем мы порешили, ты знаешь. Делить все поровну: кто что услышит, потраченное время, словом, все, что ни возьми. Одинаковые деньги за одинаковый риск. Правильно, Джем?
– Правильно, – согласился второй гость и, дабы подчеркнуть свою убежденность, рукавом вытер себе нос.
– Ага-ага, Бен, держи карман шире, – жизнерадостно отозвался мистер Избистер.
– Все должно быть по-честному. – Бен с трудом оторвал свою тушу от стула. – Денежки не твои, а общие.
Подняв глаза на громаду, заслонившую ему свет, мистер Избистер спокойно отхлебнул из стакана:
– Садись, Бен. – И добавил словоохотливо: – А то я из твоей физиономии котлету сделаю.
Как проткнутый пузырь, Бен осел на стул. Обернувшись ко мне, мистер Избистер добродушно пригласил:
– Подсаживайся, Джек. Джем, плесни-ка парню джина. А сам как насчет второго стаканчика?
Худосочный гость с меланхолическим лицом и подслеповатыми глазками отозвался:
– А как же. Я всегда повторяю: стакашата по одному не ходят. – Он налил мне большую порцию. – Вот, парень, не опрокидывай только все сразу, и никакой беды не будет.
Я уселся поближе к двери и притворился, что пью неразбавленное спиртное, самый запах которого сделался мне ненавистен.
– Несколько лет назад, когда я только начинал, у нас был один мальчонка, – откровенничал мистер Избистер. – И не скажу, что от него не было проку. Но тот был не дворянин, куда там. У Айки-еврея тоже сейчас завелся один, но разливаться соловьем, как этот, не умеет. А вот Джек и читает, хоть по-писаному, хоть по-печатному, да так, что от зубов отскакивает. А в придачу еще и пишет.
Джем бросил на меня любопытный взгляд, и даже Бен, вроде бы не слушавший, задумчиво на меня уставился.
– Так ты думаешь, – проговорил Джем, – приставить его к работе, раз прежним порядком в последнее время дела не ладятся…
– В самую точку, – тут же прервал его мистер Избистер.
Наступила приятная тишина; все трое, в том числе и Бен, который все еще хмурился, задумчиво меня изучали.
– По мне, так все дело в погоде, – произнес Джем. – Слишком уж сухо. Сырость, вот что нам нужно.
Мистер Избистер согласился:
– Тепло и сырость. Эта сушь всем выходит боком. А зимой опять то же самое. Холодно и сухо – ничего для нас хорошего.
– Товара не хватает, – продолжил Джем. – Особенно когда столько народу за ним охотится. Все кому не лень. Такой толпе не прокормиться.
– Ну и что, что много народу? Цена падает, вот в чем штука. Кошачий Корм, вот от кого мы, честные трудяги, страдаем.
– А почем он берет?
– Лампард и Морфью платят двенадцать за длинный, пять за средний и два за маленький.
Гости присвистнули.
– Это же просто срам! – впервые после перебранки подал голос Бен.
– Совсем распоясался, верно? – подхватил Джем. – Двенадцать фунтов!
Они покачали головами.
Джем обратился к мистеру Избистеру:
– Доходы стали не те, что прежде. Сколько ты зарабатывал, Джерри, когда только-только взялся за это ремесло?
Мистер Избистер вздохнул.
– Почти по двадцать за длинный. Да, хорошие были деньки. Как раз перед концом войны. Мы одни этим занимались да еще еврей.
– Вы ведь с Блускином работали тогда подручными у Кошачьего Корма и Барни, так? – поинтересовался Джем.
Я насторожился.
Мистер Избистер кивнул, но тут же добавил:
– Потом мы от них ушли и стали работать на себя. Они с Барни остались в Боро и потом вовсю отбивали друг у друга хлеб.
– Но вскорости они с Барни повздорили, верно?
– Ага, и лет эдак семь назад Кошачий Корм на него донес. Пришлось ему уносить ноги из Лондона в деревню, но когда он вернулся, Кошачий Корм устроил так, что его схватили. Он пару лет провел в мореходном училище в Грейвзэнде, пока смог вернуться.
– Свихнутый он, этот Кошачий Корм, – ввернул Бен.
– Когда он был молодой, никто в Лондоне не мог с ним сладить – кроме джина.
– Почему вы с Блускином с ним не поладили? – резко спросил Бен. Не получив ответа, он добавил: – Это правда, что Блускин поквитался с его братом?
– Слышал звон, да не знаешь, где он, – отрезал мистер Избистер. – Блускин тут ни при чем.
– То же самое и я слышал, – подхватил Джем. – Говорили, они поссорились из-за денег и Блускин пырнул его ножом.
– Расскажи, как все было, Джерри, – настаивал Бен. – Или ты боишься Блускина?
– Ни Блускина и вообще никого.
Тут отворилась дверь, и в комнату очень тихо вошел незнакомец, чему я подивился, когда увидел, что он хромает и что одна нога у него деревянная. Голова у него была совсем лысая, губы тонкие, лицо – кожа да кости, серо-голубые глаза настолько светлые, что под пристальным взглядом они словно бы сливались с белками. Он мягко произнес:
– Я стучал, но никто не слышал – похоже, вы тут крепко разгулялись.
Эти слова он обращал как будто ко всей компании, хотя улыбка (если можно так назвать гримасу, вызывающую в памяти парное весло) предназначалась только мистеру Избистеру.
– О, Блускин, дружище, – выдавил из себя мистер Избистер. – Входи, садись.
– О чем вы это так мило толкуете? Наступила напряженная тишина. Потом мистер Избистер произнес:
– Да говорили, теперь, когда дела идут из рук вон плохо, остается надеяться на вот этого парнишку.
Блускин улыбнулся каждому из них и мягко проговорил:
– Правда?
Потом обратил ко мне холодные глаза, и под этим пугающим взглядом у меня по коже побежали мурашки.
– По мне, так он нам не подходит, – произнес Джем.
– Почему? – вскинулся мистер Избистер.
– Не дело это, вот и все.
– Ну ладно, может, он нам и не понадобится, – вмешался Бен. – Есть что-нибудь новенькое от разведчиков?
– Нет, – отозвался мистер Избистер. – Старуха Нелли, что работает на нас в Сент-Ботолфс, сообщала, будто что-то имеется, но вышел один пшик. Заявилась родня.
Гости вздохнули и покачали головами.
– Родня! – фыркнул Бен, остальные сочувственно забормотали что-то себе под нос.
– А черные колеса сегодня кому-нибудь попадались? – спросил мистер Избистер.
Бен с Джемом помотали головами.
– Ни разу, – произнес Джем. – Я себе ноги чуть не по коленки сносил.
– Я шел за одними, – сказал Блускин. – От Грейт-Тауэр-стрит. На вид то, что надо. – Остальные заулыбались, но Блускин мягко добавил: – Но только они покатили в Боро.
Улыбки поблекли.
– Тогда нам ничего не светит, – заметил Джем. – Это пожива Ребят из Боро.
– Не пойму, с какой это стати, – проговорил Блускин. – Кошачий Корм здесь чувствует себя как дома. Так почему нам туда путь заказан?
Никто не ответил на его взгляд, и он продолжил:
– Так я рассудил и дал Слису пятнадцать шиллингов, чтобы, как в прошлый раз, забыл запереть ворота.
– Рассчитаемся потом, – сказал мистер Избистер, – когда что-нибудь провернем.
– Рассчитаемся сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172