И тут меня осенило. Я ведь видел его всего один раз, мистер Клоудир, сэр, с вами, тому много лет. Вам это не вспомнится, сэр, я в то воскресенье гулял со своей старухой по Боу-Коммон. Он был тогда совсем мальчишкой, с тех пор ведь прошло два десятка лет. И я понимал, что… То есть… Я сказал себе: мистеру Клоудиру это будет интересно. Я доложил мистеру Валльями, и он сразу привел меня сюда. – Он робко жалуется: – Всю дорогу бегом.
Старый джентльмен берет медальон и подносит к окну. Поворачивает внезапно побледневшее лицо:
– Да, вы правы. Очень хорошо, что вы это принесли. Когда срок следующей выплаты процентов?
– Через неделю.
– Спасибо, Эйсханд. За сообразительность получите награду. Позаботьтесь, Валльями. – И добавляет вполголоса: – Дайте ему гинею.
– Быть полезным вашему семейству – для меня честь. – Волоча ноги, ростовщик удаляется.
Старый джентльмен торжествующе смотрит на адвоката:
– Грош вам цена с вашей помощью! И с вашим чертовым союзником! – Это он выкрикивает (хотя слово «чертовым» произносит про себя). Затем бормочет себе под нос: – Да, теперь я понимаю, что делать дальше.
– При необходимости окажу вам всяческое содействие, – говорит мистер Сансью.
– Да-да, – отмахивается старый джентльмен.
Адвокат кивком кланяется и направляется к двери.
В дверном проеме ему встречается мистер Валльями, который входит и говорит своему нанимателю:
– Я дал ему деньги, и он был очень благодарен.
– Хорошо, хорошо, – кивает старый джентльмен.
– А как насчет меня, сэр?
– А, ну да. Сколько я вам обещал? Двадцать гиней?
– Вы обещали уничтожить одно из долговых обязательств. Помните?
– Бог мой, неужели? – Он смотрит на секретаря управляющего. – Ладно, раз сказано, так тому и быть. Пусть неговорят, будто я не держу своего слова. – Из связки, висящей на шее, он выбирает ключ и отпирает сейф в темном углу комнаты. Вынимает оттуда документ, передает мистеру Валльями, тот разворачивает, кивает и протягивает обратно. С болезненной гримасой старый джентльмен сворачивает документ, подносит к пламени свечи и, когда бумага загорается, бросает в камин.
Наблюдая блаженство на лице мистера Валльями, следящего за превращением бумаги в глянцевитую золу, старый джентльмен снова запирает сейф и дружелюбно замечает:
– Не забывайте, второе по-прежнему у меня. – Сделав клерку знак подойти, он говорит тихонько: – Следите за Сансью днем и ночью. Мне нужно знать все: что он делает, с кем встречается.
– Как, мистер Клоудир! Что же вы, никому-никому не доверяете?
– Никому, – спокойно отвечает тот. – Кроме вас, – добавляет он, скашивая глаза на сейф.
Глава 42
К тому времени, как мисс Квиллиам закончила рассказ, короткая летняя ночь уже сменилась зарей, и в ее тусклом свете пламя свечи приняло желтый оттенок.
– Ужасная история, – вздохнула матушка. – Как же ты настрадалась, Хелен.
Я слышал, как они шептались, отправляясь спать, и, перед тем как самому погрузиться в сон, обдумал рассказ мисс Квиллиам и пожалел, что не могу задать ей несколько вопросов. Прежде всего она умолчала о том, как, прибыв из провинциального города и не имея ни души знакомых, сумела Устроиться к Момпессонам. Заснул я с мыслями о других непонятных деталях ее истории.
Проснулся я через час или два, сквозь грязные окна проникали рассветные лучи, и было ясно, что ожидается еще один жаркий, солнечный день. Матушка спала, мисс Квиллиам и след простыл.
Вскоре проснулась матушка и объяснила, что наша подруга ушла за покупками.
– За какими покупками? – взвился я. – Поклясться готов, это…
– Будь с ней помягче, Джонни. Знаешь, у нее была такая трудная жизнь. Я в ее возрасте не знала ничего, кроме ласки и благополучия.
– Может, ей от этого проще жилось, – предположил я.
– Думаю, ей жилось совсем не просто. Пока ты спал, она рассказала мне свою историю.
– Полностью, мама?
– Нет. Не сомневаюсь, кое-что она скрыла, еще что-то приукрасила. – Я заинтересовался и спросил себя, не заметила ли она встревожившие меня подробности, но, послушав, понял, что она толкует мотивы мисс Квиллиам совершенно иначе. – Наверное, она хотела пощадить мои чувства. – Поразмыслив, матушка добавила: – Но все же трудно себе вообразить беды хуже тех, о которых она рассказывала.
Тут раздался стук в дверь. «Входите!» – пригласила матушка, и в комнату вошла хорошо одетая дама лет пятидесяти.
Она была высока и красива; окружающая обстановка, составлявшая резкий контраст великолепию ее наряда (серая касторовая шляпа со страусовым пером, голубое шелковое платье, бархатная шаль с горностаевой оторочкой, роскошная сумочка, сплетенная из стальных колец), судя по всему, ни в малой степени ее не смущала. При открытом, даже самоуверенном стиле поведения она явно хорошо умела владеть собой: увидев нас, она не могла не удивиться, но на ее лице появилась очень любезная улыбка:
– Простите-простите, дорогие, что потревожила вас. Я думала найти здесь молодую леди, мисс Квиллиам, но, видно, она здесь больше не живет?
– Да нет же, живет, – заверила матушка. – Она просто на минутку вышла.
Одним лишь легким движением бровей дама благовоспитанно дала понять, что удивлена манерой речи моей матушки. Улыбаясь, она пристально в нее всмотрелась:
– Рада это слышать, так как я явилась в эти края как раз с целью ее повидать.
Во взгляде, которым она обвела голую комнату и наши скромные пожитки, отразилось понимание того, в какую мы впали нищету, но, странным образом, это нисколько не показалось обидным.
– Садитесь, прошу вас. – Матушка встала и предложила гостье стул.
Не сумев полностью скрыть отвращение, дама уселась на наш лучший, но притом весьма потертый стул.
– Мне хотелось бы вас чем-нибудь угостить, – сказала матушка, стоя рядом, – но у нас совсем ничего нет. Я могла бы послать сына к соседям, чтобы одолжил немного чая.
– Ни в коем случае. – Положив ладонь на руку матушки, незнакомка продолжила: – Дорогая, я замечаю, что вас воспитывали для совершенно иной жизни и что в бедность вы впали не так давно.
– Да, правда, – подтвердила матушка дрожащим голосом. – Мне очень не посчастливилось.
– Не расскажете ли, как это произошло?
Матушка колебалась, и дама перевела взгляд на меня:
– Это история предательства? – В голосе дамы звучало глубокое сочувствие.
– Да, – отвечала матушка, и я решил, что она думает о Виссетт.
– Бедные мы бедные. – Незнакомка покачала головой. – Терпеть, верить и быть преданными – такова наша женская Участь. Это произошло недавно?
– Да, – кивнула матушка. – Еще год назад мы трое были так счастливы вместе, а теперь…
Она замолкла, во взгляде дамы выразилось сострадание.
– Дорогая, если это не разбередит ваши раны, я очень хотела бы послушать вашу историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Старый джентльмен берет медальон и подносит к окну. Поворачивает внезапно побледневшее лицо:
– Да, вы правы. Очень хорошо, что вы это принесли. Когда срок следующей выплаты процентов?
– Через неделю.
– Спасибо, Эйсханд. За сообразительность получите награду. Позаботьтесь, Валльями. – И добавляет вполголоса: – Дайте ему гинею.
– Быть полезным вашему семейству – для меня честь. – Волоча ноги, ростовщик удаляется.
Старый джентльмен торжествующе смотрит на адвоката:
– Грош вам цена с вашей помощью! И с вашим чертовым союзником! – Это он выкрикивает (хотя слово «чертовым» произносит про себя). Затем бормочет себе под нос: – Да, теперь я понимаю, что делать дальше.
– При необходимости окажу вам всяческое содействие, – говорит мистер Сансью.
– Да-да, – отмахивается старый джентльмен.
Адвокат кивком кланяется и направляется к двери.
В дверном проеме ему встречается мистер Валльями, который входит и говорит своему нанимателю:
– Я дал ему деньги, и он был очень благодарен.
– Хорошо, хорошо, – кивает старый джентльмен.
– А как насчет меня, сэр?
– А, ну да. Сколько я вам обещал? Двадцать гиней?
– Вы обещали уничтожить одно из долговых обязательств. Помните?
– Бог мой, неужели? – Он смотрит на секретаря управляющего. – Ладно, раз сказано, так тому и быть. Пусть неговорят, будто я не держу своего слова. – Из связки, висящей на шее, он выбирает ключ и отпирает сейф в темном углу комнаты. Вынимает оттуда документ, передает мистеру Валльями, тот разворачивает, кивает и протягивает обратно. С болезненной гримасой старый джентльмен сворачивает документ, подносит к пламени свечи и, когда бумага загорается, бросает в камин.
Наблюдая блаженство на лице мистера Валльями, следящего за превращением бумаги в глянцевитую золу, старый джентльмен снова запирает сейф и дружелюбно замечает:
– Не забывайте, второе по-прежнему у меня. – Сделав клерку знак подойти, он говорит тихонько: – Следите за Сансью днем и ночью. Мне нужно знать все: что он делает, с кем встречается.
– Как, мистер Клоудир! Что же вы, никому-никому не доверяете?
– Никому, – спокойно отвечает тот. – Кроме вас, – добавляет он, скашивая глаза на сейф.
Глава 42
К тому времени, как мисс Квиллиам закончила рассказ, короткая летняя ночь уже сменилась зарей, и в ее тусклом свете пламя свечи приняло желтый оттенок.
– Ужасная история, – вздохнула матушка. – Как же ты настрадалась, Хелен.
Я слышал, как они шептались, отправляясь спать, и, перед тем как самому погрузиться в сон, обдумал рассказ мисс Квиллиам и пожалел, что не могу задать ей несколько вопросов. Прежде всего она умолчала о том, как, прибыв из провинциального города и не имея ни души знакомых, сумела Устроиться к Момпессонам. Заснул я с мыслями о других непонятных деталях ее истории.
Проснулся я через час или два, сквозь грязные окна проникали рассветные лучи, и было ясно, что ожидается еще один жаркий, солнечный день. Матушка спала, мисс Квиллиам и след простыл.
Вскоре проснулась матушка и объяснила, что наша подруга ушла за покупками.
– За какими покупками? – взвился я. – Поклясться готов, это…
– Будь с ней помягче, Джонни. Знаешь, у нее была такая трудная жизнь. Я в ее возрасте не знала ничего, кроме ласки и благополучия.
– Может, ей от этого проще жилось, – предположил я.
– Думаю, ей жилось совсем не просто. Пока ты спал, она рассказала мне свою историю.
– Полностью, мама?
– Нет. Не сомневаюсь, кое-что она скрыла, еще что-то приукрасила. – Я заинтересовался и спросил себя, не заметила ли она встревожившие меня подробности, но, послушав, понял, что она толкует мотивы мисс Квиллиам совершенно иначе. – Наверное, она хотела пощадить мои чувства. – Поразмыслив, матушка добавила: – Но все же трудно себе вообразить беды хуже тех, о которых она рассказывала.
Тут раздался стук в дверь. «Входите!» – пригласила матушка, и в комнату вошла хорошо одетая дама лет пятидесяти.
Она была высока и красива; окружающая обстановка, составлявшая резкий контраст великолепию ее наряда (серая касторовая шляпа со страусовым пером, голубое шелковое платье, бархатная шаль с горностаевой оторочкой, роскошная сумочка, сплетенная из стальных колец), судя по всему, ни в малой степени ее не смущала. При открытом, даже самоуверенном стиле поведения она явно хорошо умела владеть собой: увидев нас, она не могла не удивиться, но на ее лице появилась очень любезная улыбка:
– Простите-простите, дорогие, что потревожила вас. Я думала найти здесь молодую леди, мисс Квиллиам, но, видно, она здесь больше не живет?
– Да нет же, живет, – заверила матушка. – Она просто на минутку вышла.
Одним лишь легким движением бровей дама благовоспитанно дала понять, что удивлена манерой речи моей матушки. Улыбаясь, она пристально в нее всмотрелась:
– Рада это слышать, так как я явилась в эти края как раз с целью ее повидать.
Во взгляде, которым она обвела голую комнату и наши скромные пожитки, отразилось понимание того, в какую мы впали нищету, но, странным образом, это нисколько не показалось обидным.
– Садитесь, прошу вас. – Матушка встала и предложила гостье стул.
Не сумев полностью скрыть отвращение, дама уселась на наш лучший, но притом весьма потертый стул.
– Мне хотелось бы вас чем-нибудь угостить, – сказала матушка, стоя рядом, – но у нас совсем ничего нет. Я могла бы послать сына к соседям, чтобы одолжил немного чая.
– Ни в коем случае. – Положив ладонь на руку матушки, незнакомка продолжила: – Дорогая, я замечаю, что вас воспитывали для совершенно иной жизни и что в бедность вы впали не так давно.
– Да, правда, – подтвердила матушка дрожащим голосом. – Мне очень не посчастливилось.
– Не расскажете ли, как это произошло?
Матушка колебалась, и дама перевела взгляд на меня:
– Это история предательства? – В голосе дамы звучало глубокое сочувствие.
– Да, – отвечала матушка, и я решил, что она думает о Виссетт.
– Бедные мы бедные. – Незнакомка покачала головой. – Терпеть, верить и быть преданными – такова наша женская Участь. Это произошло недавно?
– Да, – кивнула матушка. – Еще год назад мы трое были так счастливы вместе, а теперь…
Она замолкла, во взгляде дамы выразилось сострадание.
– Дорогая, если это не разбередит ваши раны, я очень хотела бы послушать вашу историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172