– Это тот самый мальчик, о котором я вам рассказывала, мисс Квиллиам, – пояснила Генриетта.
– Здравствуйте, мастер Мелламфи. – Она протянула руку. – Много о вас наслышана.
Я удивленно взглянул на Генриетту. Что она могла обо мне рассказывать? Но открыть рот я не успел, потому что Генриетта заговорила о том, что мы хотели бы увидеться. Мисс Квиллиам выслушала ее внимательно и задала мне несколько вежливых, но серьезных вопросов, на которые, надеюсь, я сумел ответить, не выдав секретов своей матушки.
– Так можно? – спросила Генриетта.
Тут дверь рывком распахнулась, задев спину молодой леди, которая оказалась за створкой. В комнату ворвался плотный юнец и торжествующе крикнул Генриетте:
– Ах ты, бестия! Я догадался, где тебя искать! Меня не обхитришь!
Это был юноша лет семнадцати, довольно высокий и крепко сбитый. Лицо у него было красное, с грубыми чертами, волосы короткие, рыжие. Одет он был в синие панталоны из смесовой ткани, высокие сапоги и черную жилетку. Он нисколько не походил на мальчика, которого я в прежние времена видел в карете. (Позднее я понял, что это был не он, а его брат.) Молодой человек схватил Генриетту за руку и занес ладонь, как будто готовясь ее ударить, но тут заметил меня.
– Привет! Это еще что такое?
Ладонь он опустил, но хватку не ослабил.
Тут молодая леди, оттолкнув дверь, выступила вперед:
– Мистер Том! Ну кто так входит в комнату?
– Что, вы тоже здесь, мисси?
– Отпустите мисс Генриетту. Я уже вам говорила: молодому джентльмену не полагается играть с малолетками.
– Занимайтесь своими делами, мисси. Я не ваш ученик.
– Пожалуйста, Том! – воскликнула Генриетта.
– Кто ты, мальчик? – На последнем слове он нахально сделал ударение.
– Отпустите ее, – потребовал я.
– Да как ты смеешь так со мной говорить? Что ты вообще здесь делаешь? С какой стати они тебя впустили?
– Я имею такое же право здесь находиться, как и вы, – огрызнулся я. – И даже большее, если по справедливости.
Юнец не то чтобы рассмеялся, а скорее обозначил хриплый смех, словно указывая, что веселость его напускная и к моим словам не имеет ни малейшего отношения. Столкнувшись с подобной глупостью в сочетании с подобной наглостью, я возненавидел его так сильно, как никого прежде мне не случалось ненавидеть.
– Мистер Томас, если вы не выпустите мисс Генриетту, я должна буду сообщить о вашем поведении вашему учителю, – проговорила молодая леди.
– Плевать я на него хотел!
Я шагнул к нему со словами:
– Отпусти ее, или я тебя стукну.
Внезапно он выпустил Генриетту и кулаком ударил меня в грудь, так что я отшатнулся, потерял равновесие и упал. Генриетта вскрикнула, и, лежа на полу, я увидел, как юнец со всего маху отвесил ей пощечину. Молодая леди кинулась к нему и схватила его за руку, но он стряхнул ее руку и шагнул ко мне, целя сапогом мне в лицо.
Я откатился в сторону и схватил его за голень, но он взял меня за голову и начал – правда, не со всей силы – колотить ею о стену. Генриетта принялась бить его по плечам, он отталкивал ее локтем.
Тут чей-то властный голос произнес:
– Бога ради, что здесь происходит?
Том залился краской и робко от меня отошел. С трудом поднявшись на ноги, я увидел высокую даму, которая стояла в дверях соседней комнаты. Она была несколькими годами старше моей матушки, но я заметил, что она совсем не старая, а находится в том неопределенном возрасте, когда молодость уже прошла, а старость еще далеко. Ее лицо я назвал бы скорее породистым, чем красивым, и уж никак не привлекательным; сейчас, когда она нас рассматривала, на нем выражались гнев и презрение.
– Кто-нибудь мне ответит? Мисс Квиллиам, чем вы объясните эту из ряда вон выходящую сцену?
– Не знаю, леди Момпессон, я только-только вошла.
– В самом деле? – Она подчеркнуто придала своему тону оттенок холодного удивления. Взгляд ее скользнул по нашим лицам. – Ты как будто кричала, Генриетта. Почему?
Генриетта взглянула на юнца, тот показал зубы, словно готовясь зарычать.
– Я вскрикнула, оттого что Джон упал, тетя Изабелла.
Леди поджала губы.
– А ты что скажешь, Том?
– Да я ничего, шутки шутил самую малость, мама.
Ее передернуло.
– Нельзя ли не оскорблять наш слух языком простонародья?
– Генриетта говорит правду, – вмешался я. – Ничего не было. Я просто споткнулся и упал.
Обращенный ко мне взгляд леди Момпессон был настолько лишен выражения, что я задал себе вопрос, произнес ли я хоть слово или это мне приснилось. Потом она обратилась к Генриетте:
– Тебе нечего здесь делать. Отправляйся немедленно с мисс Квиллиам в классную комнату; там ты будешь наказана за непослушание.
Не глядя на меня, Генриетта проворно удалилась вместе с гувернанткой.
– Что касается тебя, Том. – Она помедлила, задумчиво глядя на Тома. – Иди к своему гувернеру, скажи, пусть чем-нибудь тебя займет. И еще скажи, пусть зайдет ко мне после обеда. Настало время для очередной нашей небольшой беседы.
– Я не виноват, мама, – заскулил Том. – Она сюда вошла, а я вошел за ней, потому что ей нечего здесь делать. И тут на меня набросился этот мальчишка.
– Ты лжец и драчун, – воскликнул я. – Она здесь пряталась только потому, что ты за ней гонялся.
– Мама, как смеет этот мальчишка меня оскорблять? – вскричал рыжий юнец. – Он даже не сын джентльмена.
– Ты тоже, – злобно бросил я, – потому что ни один джентльмен не станет так обходиться со своей родней. – Я, конечно, имел в виду Генриетту.
– Мастер Мелламфи, как он нам напоминает, вдвойне имеет право на вежливое обращение, так как он к тому же гость в нашем доме, – сказала сыну леди Момпессон. – Ступай, Том. У меня есть дело к этому молодому человеку.
Послав мне свирепый взгляд, юнец ссутулился и вышел; леди Момпессон пробормотала: «Следуйте за мной», – и направилась в соседнюю комнату. Я повиновался, думая о скрытом значении ее предыдущих слов; сердце мое колотилось.
Комната была обширная, а царившая в ней полутьма делала ее еще громадней (высокие окна на противоположной стене были затянуты занавесками). На пристенных столиках стояло несколько горящих свечей. В центре, спиной к двери, сидела на стуле с высокой спинкой моя мать. Напротив нее полулежал в шезлонге, под богато вышитым покрывалом, старик, ноги его покоились на скамеечке.
Когда мы приблизились, матушка оглянулась и послала мне робкую улыбку. Глядя на старика, я вспомнил его длинные впалые щеки, слезящиеся глаза и мешки под ними, выступающую челюсть, кожу в пятнах; он ничуть не изменился, старый джентльмен в карете, который так напугал мою мать на следующий день после проникновения в наш дом грабителя, в давние-предавние времена.
– Вот этот мальчик. – Леди Момпессон вытолкнула меня в центр комнаты, между шезлонгом и стулом, где сидела матушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172